Президента Франсуа Миттерана французы называли «Тонтон» (Дядюшка), и прозвище ему подходило. Обаятельная улыбка, впалые щеки, умные, чуть прищуренные глаза с еле заметной смешинкой. Французы выбрали Миттерана дважды, в 1981 и 1988 годах (президентский мандат был сокращен с семи до пяти лет позднее, референдумом 2000 года). Во второй раз уже тяжело больного, с раком простаты. С годами желтоватый, нездоровый цвет лица становился все заметнее и проступал из-под самого мастерски сделанного макияжа. Незадолго до смерти Миттерана в январе 1996 года выяснилось, что у него есть восемнадцатилетняя побочная дочь Мазарин от любовницы Анны Панжо. На похоронах (был объявлен день национального траура) вдова и любовница стояли возле гроба рядом. Достойные, спокойные. Как оказалось, главные редакторы газет и журналов, не говоря о депутатах и министрах, об этой ситуации знали и молчали. Любимая женщина и дочь жили подле Миттерана, в Енисейском дворце, по соседству с мадам Миттеран. Во Франции подобные истории не считаются у политиков позором. Сфера личной жизни, как говорят французы «vie prive», не касается избирателей. Они ждут от своих президентов не примера монашеской стойкости, а повышения зарплат…
Миттеран… Этот загадочный, неоднозначный, харизматический человек, вставший во главе социалистической партии, напоминает мне двуликого Януса. До войны он симпатизировал ультраправым. В годы войны стал чиновником в правительстве Виши, получил высшую награду, Франциска (орден в виде двустороннего топорика) из рук маршала Петена и в это же время тайно провел три недели в одном из центров Сопротивления, альпийском замке Монмор. Содействовал созданию «Домов пленных», помогавших семьям пленных и депортированных. 16 октября 1959 года на авеню Обсерватории в 6-м округе Парижа на будущего президента было совершено покушение. Он спасся и даже не был ранен. Вскоре один из его приближенных — Робер Пэске признался, что организовал покушение по просьбе самого Миттерана. Тому было необходимо любой ценой вызвать симпатию французов. На него завели дело. Кажется, что политическая смерть Миттерана неизбежна, но через несколько лет он возглавил партию социалистов. В течение долгих лет Миттеран ухаживал за могилой предателя Петена. Он заваливал ее цветами до тех пор, пока об этом не узнал адвокат-антифашист Серж Кларсфельд, помнивший Миттерана молодым, в замке Монмор. Он отправил президенту венок с Франциском посередине в напоминание о его вишистской деятельности. Миттеран о могиле моментально забыл, но в течение четырнадцати лет его правления никто во Франции не мог затронуть тему коллаборационизма, и в Париже спокойно жили французские нацистские преступники…
Четыре десятилетия лучшим другом Миттерана был деловой человек Роже Патрис Пелат. В пятидесятые годы Пелат и брат будущего президента Робер Миттеран создали совместную фирму, а Франсуа Миттеран в течение долгих лет ежегодно получал от Пелата сотни тысяч франков за консультации. В мае 1981 года, сразу после победы на президентских выборах, Франсуа Миттеран и Пелат рука об руку шли пешком к Пантеону, чтобы возложить розы на могилу Жореса. С этого момента Роже Патриса Пелата в деловых кругах окрестили вице-президентом. Без его вмешательства не происходила ни одна большая сделка на правительственном уровне. Когда в 1980-х годах Северная Корея попросила Францию построить ей большой гостиничный комплекс, то Пелат умудрился вмешаться и заработать в качестве посредника 25 миллионов франков (4 миллиона евро). Когда Индия захотела предоставить французским фирмам несколько колоссальных проектов в обмен на поставку обогащенного урана, Пелат был тут как тут. Встретился с Индирой Ганди и намекнул ей о необходимости скрепить договоренность хорошим подарком в несколько миллионов долларов. Возмущенная Ганди отложила проект. Когда в 1982 году Пелат решил продать свою компанию «Вибрашок», президент сделал все, чтобы старый друг не остался в убытке. Купить идущего ко дну «Вибрашока» буквально заставили национализированную компанию «Альстом». По оценкам экспертов, «Вибрашок» стоил от силы 65 миллионов франков, но на счету Пелата в результате сделки оказалось 110 миллионов.
А в 1989 году разразился скандал. Пелат получил конфиденциальную информацию о готовящейся покупке французской компанией «Пешине» американской фирмы «Триангль». Накануне сделки Пелат и вся его семья скупили акции этой фирмы на нью-йоркской бирже по десять долларов, а через несколько дней после слияния перепродали по 65, заработав 11 миллионов франков. Кто разрешил утечку информации? Все взгляды обратились на президента, который в своих выступлениях часто осуждал «грязные деньги, легкие деньги». Делом заинтересовались правоохранительные органы, но, как говорит французская пословица, «когда в зал суда входит политика, правосудие оттуда уходит». Президента судьи тревожить не решились, а Пелат очень кстати умер от сердечного приступа в Американском госпитале Нёйи-сюр-Сен. Остался на своем посту бывший в курсе всего происшедшего премьер-министр Пьер Береговуа. Он посещал яхту ливанского миллиардера Трабульси, через которого Пелат действовал в истории с «Пешине» и в других аферах, пересекался с ним на коктейлях и премьерах.
Сын русских эмигрантов Петр Береговой, начавший в 1940-х годах рабочим на заводе, и представить себе не мог, какое большое будущее его ждет. Способности у него наблюдались еще в детстве, но без нужных средств «маленький русский» смог обучиться лишь на фрезеровщика. На заводе стал профсоюзным активистом, увлекся политикой, в 1971 году познакомился с Франсуа Миттераном. Тот приметил и феноменальное трудолюбие «рабочей косточки», и абсолютно мальчишеский восторг в его глазах при встречах на партийных собраниях. Миттеран понял, что этот человек будет ему предан, и не ошибся. Став президентом, он назначил Береговуа (так французы переиначили русскую фамилию) на должность государственного секретаря, издавна достававшуюся выпускникам ЭНА. С этого момента журналисты и политики не упускали возможности уколоть его в разговорах и интервью. Береговуа со славянским добродушием защищался: «Неужели вы думаете, что я остался пятнадцатилетним мальчишкой-подмастерьем? Все эти годы я учился, приобретал опыт».
Работал он успешно, и вскоре Миттеран доверил ему пост министра финансов. Ведая миллиардами, Береговуа продолжал жить в скромном предместье Клиши, в 1986 году решил переехать в Париж. Выбор пал на стометровую квартиру в 16-м округе. Квадратура для богатых людей маленькая, здание — непритязательная современная коробка. Ни один состоятельный политик на такое бы и не позарился, но для министра и его жены квартира стала верхом мечтаний. Две спальни и гостиная с настоящим камином! Этот камин загипнотизировал жену Береговуа. «Ах, как замечательно мы могли бы сидеть возле него с внуками», — мечтательно вздыхала седая дама, работавшая в молодости стюардессой. Но где взять деньги? Жили они на зарплату, банковского кредита не хватало. И тут, как Мефистофель, появился Пелат, успевший стать его хорошим знакомым. «Пьер, я прошу вас, возьмите у меня в долг миллион франков (170 тысяч евро. — О. С.)». — «Я не могу это слишком большая сумма». — «Для меня это совсем не большая сумма, Пьер, поэтому я вам и предлагаю». Береговуа вспомнил лицо жены, когда она осматривала квартиру, и согласился. «Я обязательно верну. А чтобы все было законно, зарегистрируем этот долг у нотариуса». Так и сделали. Прошло несколько лет, дело «Пешине» затихло со смертью Пелата, Береговуа в 1992 году стал премьер-министром и втайне от самого себя начал мечтать о президентстве. Но тут по инициативе одного дотошного судьи, метившего в Миттерана, вновь всплыли дело «Пешине» и история с кредитом от Пелата. У многих политиков есть загородные резиденции, дорогие машины и яхты. У Береговуа была только квартира, за которую он ежемесячно возвращал долги, но как же на него напала пресса! Началась настоящая травля. Ему приписывали участие в темных аферах, его осмеивали во всех газетах и «куклах», его освистывали рабочие на митингах. Реакция рабочих ранила его больше всего, осуждение своих всегда болезненно. Один политик решил уверить французов в его честности и очень неловко выступил по телевидению, горячо говоря: «У Береговуа ничего нет! Неужели это не заметно?! Да посмотрите, в какие костюмы он одевается! Какие носит ботинки и носки!» После этого на адрес премьера в насмешку стали приходить десятки посылок с носками, носки вывешивали даже на парадной лестнице мэрии города Невера, где он был мэром.
Прошедшие в тот момент выборы в палату депутатов закончились для социалистов невиданным провалом. Береговуа депутатское кресло сохранил, но подавляющее большинство его однопартийцев полетели. Собрав для прощального закрытого заседания отбывающих министров-социалистов, Миттеран тихо сказал: «В жизни мы порой одиноки. В смерти мы одиноки всегда». Прощание было тяжелым. Молоденькая министр Сеголен Руаяль с девчоночьей косой (в 2007 году она с минимальным разрывом проиграет Саркози на президентских выборах) подошла пожать президенту руку и вдруг совсем по-детски, навзрыд заплакала. «Тонтон» по-отцовски ее утешал: «Вы прекрасно работали. Умница. Вы еще вернетесь». — «Да, да, спасибо, месье президент, да, может быть, вернусь», — шептала Руаяль, глотая слезы и продолжая судорожно трясти высохшую руку Миттерана. Для всех у президента нашлось доброе слово, для всех, кроме Береговуа в его мешковатом костюме и немодных ботинках.
