Инфантильным мы называем поведение, не соответствующее тому, что мы ожидаем от личности данного биологического возраста. Например, когда психически здоровый ребенок десяти лет развлекает себя тем, что часами протыкает в бумаге дырки гвоздем, можно говорить о его и., хотя для детей двух–трех лет такие игры типичны. Инфантильным мы называем и молодого человека двадцати лет, который живет родительским умом и заботами, не задумываясь о том, что его родители не вечны. Тем самым понятие и. имеет относительный характер: оно коренится в определенных социокультурных представлениях о том, какими, с точки зрения данного культурного сообщества, должны быть поведение, жизненные ориентации и предпочтения человека, достигшего определенного возрастного рубежа.
В первой половине XIX в. в России подростки были студентами, молодые люди — полковниками. Молодыми вступали в активную жизнь и разночинцы — Добролюбов, умерший в двадцать пять лет, успел стать влиятельным критиком. Мало кто помнит, что одному из самых сложных героев русской литературы, Ивану Карамазову, всего двадцать два года. Замужество в семнадцать лет означало для молодой женщины полную независимость от родительской семьи, ответственность за будущих детей, дом и хозяйство. Этот переход от беззаботной юности к ответственной жизни описан Толстым в "Анне Карениной", когда он рассказывает о первых месяцах замужества Кити Щербатской, еще не привыкшей к тому, что теперь она может купить себе сколько угодно конфет, но уже отвечающей за благополучие новой семьи.
Современные юноши и девушки часто слышат от взрослых упреки в и. Обоснованны ли они? Если да, то почему на эти упреки молодые люди чаще всего отвечают агрессией? В значительной мере потому, что претензии старших не конкретизированы и не идут далее фраз наподобие "я (мы) в твои годы…". Зрелость создается не пережитыми испытаниями как таковыми, но вынесенным их них социальным опытом, который в нормальных условиях является основой культурной традиции: ведь человек взрослеет, следуя определенным культурным образцам. В "мире без границ" юный англичанин усваивает понятие неприкосновенности личности на том же уровне безоговорочности, как юный японец — понятие о почитании старших. На основе таких и им подобных культурных образцов формируется ответственная личность, т. е. личность, способная осознанно выбирать из возможных поступков, а не просто пытаться удовлетворить сиюминутные желания, не заботясь о последствиях, — а ведь именно так поступают дети.
Части современной молодежи действительно не хватает чувства ответственности, для многих характерно отсутствие адекватных представлений о нашем недавнем прошлом, знать которое крайне важно для понимания особенностей переживаемого сейчас переломного периода в истории нашей страны. Объективно обусловленный разрыв в культурной традиции, связанный с крушением политического режима коммунизма, сочетается с неосознанным сопротивлением авторитарному стилю воспитания, исторически присущему нашему обществу. В резко изменившихся условиях молодой человек нередко действует только в том кругу понятий и событий, где можно с наименьшими усилиями получить побольше удовольствий, что характерно для и. стиля поведения.
Выход за эти пределы, требующий терпения, мужества и ответственности, и будет означать обретение реальной, а не "паспортной" зрелости.
Личность
С понятием л. мы встречаемся в разных контекстах. Например, историю человечества мы представляем себе преимущественно как череду времен, когда жили и действовали выдающиеся л. Древняя Греция — это Перикл, Эсхил, Сократ, Платон, Сафо; Древний Рим — это Цезарь, Нерон, Гораций, Вергилий; соответственно образ средних веков соотнесен с многочисленными Карлами, Генрихами и Людовиками. Наши представления об эпохах Возрождения и Просвещения также персонифицированы, т. е. ассоциируются в первую очередь с именами и деяниями определенных л. — Галилея и Данте, Микеланджело и Боккаччо, Вольтера и Руссо. Наконец, XIX в. — это Наполеон и Бальзак, Пушкин и Кутузов, Гельмгольц и Пастер, а XX — Эйнштейн и Гагарин, Хемингуэй и Пастернак, но также Гитлер и Мао Цзэдун.
А что мы имеем в виду, говоря о наших современниках и знакомых — будь то актер, учитель, спортсмен — "он (она) — прежде всего личность"? Видимо, мы хотим подчеркнуть, что данный персонаж обладает особыми, именно ему или ей присущими качествами, несводимыми ни к профессии, ни к внешности или должности. Соответственно за расхожей фразой "он хороший певец/математик/ футболист, но как личность мне не интересен" стоит наш отказ признать за этим человеком какую–то совокупность свойств, которая отмечает его как непохожую на других индивидуальность. Очевидно, что в обоих случаях мы выделяем в человеке некое ядро, и оцениваем именно это ядро — иногда как особо значительное или оригинальное, а иногда — как заурядное.
Означает ли сказанное, что "личностями" следует считать только людей выдающихся или хотя бы "особенных"? Безусловно, нет. Каждый из нас — л., независимо от влечений, способностей, пристрастий и ценностных ориентации. Важно, однако, что л. становятся, а не рождаются, т. е. само понятие л. относится не к уровню психофизиологии, а к уровню социальных характеристик и взаимодействий. Поэтому л. следует рассматривать не изолированно, а в системе характерных для нее отношений с другими людьми и социальными институтами, иначе говоря — в системе социальных ролей и связей.
Большинство из нас в течение жизни успевает "сыграть" много таких ролей — быть дочерью/сыном, женой/мужем, стать матерью/отцом, учить младшего брата кататься на велосипеде, а самому — учиться играть в шахматы; опекать больного, играя роль сильного, но и самому болеть, т. е. быть в роли слабого. Овладение (конечно, не полностью осознаваемое) основными ролями, типичными для человека определенной эпохи и культуры, обычно называют социализацией.
Если ребенок почему–либо (например, из–за хронической болезни) длительное время находится в больнице и тем самым в вынужденной изоляции от матери и ровесников, он лишен нормальной возможности социализации, и структура его л. неизбежно будет искажена (см. аутизм). Хотя ребенок рождается с уникальным набором генов, но л. ему еще предстоит стать. По современным представлениям, первая критическая фаза этого процесса, которую можно условно назвать "теперь я сам!", относится к концу третьего года жизни (и поэтому иногда называется "кризис трех лет"). Ребенок впервые последовательно заявляет о себе, как о л. — социальном существе, "имеющем право". И пусть пока это только "право" самому застегнуть пуговку, но через полтора десятка лет это уже будет право л. на выбор жизненного пути. Как реализуется это право — в немалой степени зависит от того, как приняли родители самые первые требования "самости" ребенка, поняли ли они, что за ними стоят первые шаги в формировании л.
Система характерных для л. социальных ролей и тем самым содержание понятия л. существенно зависит от эпохи. Во все времена люди любили и ненавидели, поклонялись богам и героям, презирали обман и трусость, восхищались красотой и страдали от утрат. Не следует, однако, думать, что они переживали при этом то же, что и мы. В Древней Греции свободный гражданин был в первую очередь не индивидуальной и неповторимой личностью, а членом своего полиса. В эллинистической культуре любовь и уважение зрелого мужчины к жене вполне совмещались с любовью к юноше, которому старший по возрасту и положению покровительствовал или делил с ним тяготы военных походов. Во времена Высокого Средневековья был распространен культ рыцарской любви, но эта любовь могла быть обращена исключительно к замужней даме и культивировалась, как мы это знаем из поэзии трубадуров, как заведомо нереализуемая в земной жизни.
Судьба человека зависела от благосклонности богов, и у древних были иные, чем у нас, представления о свободе выбора и вообще о "Я". В IV в. н. э. блаженный Августин, тогда еще молодой человек, недавно обретший христианскую веру, написал "Исповедь" — своего рода диалог с Богом. "Познавая себя, познаю Тебя", — пишет Августин. Но "Я" Августина — это не новоевропейская независимая л., а дитя Божье, один из малых сих, который ищет не путь к себе, а путь от себя к Богу.
Новоевропейская личность возникнет только через тысячу лет после Августина, в эпоху Возрождения. Тогда будет осознана неповторимость, ответственность отдельной л.; "тайна" л., состоящая в том, что пока человек живет, он может постоянно меняться и перерешать свою судьбу.
Независимо от того, разделяем ли мы догмы какой–либо из религий, надо признать, что все человеческое в нас обусловлено, ибо мы рождаемся в уже готовый мир. Но человек именно в той мере — л., в какой он может занять определенную позицию по отношению и к внешней среде, и к своему внутреннему физическому и психическому миру. Как писал крупнейший современный психиатр и философ Виктор Франкль, "типом и характером я лишь обладаю; то же, что я есть — это личность". Л. — это свобода выбора, в том числе — свобода стать иным.
