Для внутренней Навигация в большом Королевстве, как по рекам, так и по озерам, по течению или против него, даже самого сильного, — всюду пригодятся поразительные преимущества Морской Навигации, о которой говорилось выше: то, что требовало месяца плавания вверх по реке, изрядного числа лошадей, Людей и Трудов, потребует двух или трех человек, а путь займет четыре дня без Опасностей и Опозданий; наконец, осушать Болота, Пруды и Шахты будет делом простым, верным, недорогим, и с таким удивительно малым Числом людей, что даже тот, кто сам увидит, поверит с трудом.
Я хочу, чтобы все, о чем говорится в этом Меморандуме, было верно и скоро сообщено от моего имени Е. В. Королю Датскому, к которому, в зависимости от ответа и некоторых условий, о которых речь пойдет только тогда, когда я выполню все, что обещаю, я отправлюсь предложить мои услуги столь же верные, сколь искренние, и весьма охотно буду состоять при нем, в чем до сих пор отказывал всем государям.
3. Граф фон Бернсторф к графу фон Ведель-Фрису, 19 января 1760 г.
Я затрудняюсь что-либо сказать вам по поводу того, о чем вы пишете мне от 24 числа. Быть может, он добрый человек, быть может, не лишен талантов и тайных знаний, и кажется, что нетрудно хотя бы выслушать его и для того выполнить условия, на которых он готов приехать сюда, но мы, Милостивый государь, не ценим любителей тайн и проектов; как нам представляется, честь Короля настоятельно требует, чтобы Публика не подумала, что Е. В. приближает к себе подобных людей, и потому, по зрелом размышлении, я должен просить Вас, избегая огласки, деликатным образом избавить нас от его приезда. Ваша врожденная вежливость не позволяет мне сомневаться в том, что вы найдете возможность убедить его оставить или отложить свои намерения, ничем его не обидев и не поставив в неловкое положение, и тем доставите нам истинное удовольствие.
Если же, несмотря на доводы и увещевания ваши, он решит приехать на свой страх и риск, не препятствуйте ему. Единственная наша задача состоит в том, чтобы в мире не подумали, что его призвал Король. В остальном вы можете рассчитывать на полную тайну. Она будет нерушимо сохраняться.
Золтыкоф Альтенклинген (1760)[*]
1. «Перевод с письма к Ея Императорскому Величеству от Солтыкова Алтенклингена, из Амстердама от 1го генваря 1760 года.[735]
Ваше Императорское Величество за противно не примете, что швейцарской дворянин Российской природы повергает себя к пресветлейшему вашему престолу, желая В. И. В. щасливаго Государствования, со всяким от Бога Благословением, и исполнения всех доброжеланий, кои Вашего Величества вассалы и подданные к вам имеют. А как во всем свете известно, что В. И. В. всегда стараться изволите о пользе вашего народа, защищая фабрики, от которых государство процветает, то я осмелился донесть В. И. В. о ниже следущем. Недавно в город Амстердам по требованию купцов приехал из Марселии искусной человек, которой умеет делать самое лучшее Гишпанское мыло, и в состоянии завесть варницу; а хотя было он и учинил уже пробу, однако по нещастию тот дом, с которым он обязался, пришел в убожество; и для того намерен сей мастер возвратиться в свое отечество, а между тем несколько раз приходил ко мне, и я осмелился говорить с ним о Вас, Всемилостивейшая Государыня Императрица! И как подвергается повелениям вашим, то и зависит от В. И. В. приказать послать к нему указ, а он готов завесть мыльную варницу в вашей Резиденции, в Москве или у города Архангельскаго, с получением при том обыкновенных Императорских привилегий, весьма авантажных для Вашего Величества, и ожидает патента, подписаннаго Пресветлейшею Вашею Рукою.
При сем же всенижайше доношу вам, Державнейшая Императрица! что я советник и доктор, о чем приложенные при сем билеты засвидетельствуют, и могу лечить такия болезни, чего другие сделать не в состоянии[736]; тако же знаю я секрет, по которому В. И. В. можете ежегодно и навсегда получать по десяти милионов Рублев; В. И. В. извольте быть уверены, что все вышереченное, о чем я имел честь вам донесть, происходит от вернаго и покорнаго сердца; в протчем в ожидании вашего повеления, пребываю со всеглубочайшим почтением Солтыков Алтенклинген[737]».
Мое место жительства указано на билетах. Имя у меня вымышленное[738].
[Пометы другими почерками на первой странице перевода:
«сие письмо приказал Его Сиятельство возвратить Его Высочайшаго любопытства не заслуживающее»
«Возвращено 4 марта 1760 года»]
2. «Перевод с приложения к письму к Ея Императорскому Величеству от Цолтикофа Алтенклингена, из Амстердама от 1 генв. 1760[739].
Каждому безнадежному больному чрез сие во известие знать дается, что из Гейбаха прибыл сюда княжеской Советник и медик Солгов[740], который чрез свои студии, дальние вояжи и великую практику, в чем он еще преж недавним временем целой год в Ротердаме упражнялся, великой кредит получил, а особливо для того, что он многие медицинские целительные арканы имеет.
Он знает совершенно лечить от падучей и воденой болезни, от гипохондрии, колотья, рака, антонова огня, и прочие болезни; чего ради он в короткое его здесь пребывание обязуется каждому тем служить.
Естьли найдется любопытныя в медицыне, которыя пожелают некоторые от него арканы для собственной практики за деньги купить, то могут оные к нему явится, и он их в том удовольствует, ибо у него нет ни жены ни детей, о коих бы ему попечение иметь должно было[741].
Он стоит в доме трактирщика Филиппа Буллиона, в купеческом Герберге на Несе[742], где с ним каждой видется может, до полудни от осми до одиннатцати часов, а пополудни от трех часов до шести часов.»
Д’Аржанс посылает Екатерине II посвященную ей книгу «История человеческого разума, или Тайные и всеобщие мемуары республики словесности» (14 т., 1765–1768)[743]. На титульном листе и на портрете, гравированном по рисунку его жены, перечисляются регалии автора: Жан Батист де Буае, маркиз д’Аржанс, камергер короля Прусского, Президент отделения изящной словесности Берлинской королевской Академии Наук, родился 24 июня 1704 г. В письме использованы фразы и фрагменты из Посвящения и Вступлении к книге.
Маркиз д’Аржанс к Екатерине II, [7 апреля 1765][744]
Государыня,
Повсеместно прославленное покровительство, которым В. И. В. удостаивает словесность, подвигло меня представить Вам сочинение, где я попытался собрать все различные литературные жанры, в которых отличились самые известные Древние и новые авторы. В книге, которую я имею честь преподнести В. В., я хотел изложить историю человеческого разума и его успехов, последовательно исследуя их в произведениях писателей, сменявших друг друга на протяжении столетий с тех пор, как люди занимаются науками. Вы знаете, Государыня, большую часть этих авторов, вы читали их с той проницательностью, что равно открывает вам их достоинства и недостатки. Моя книга сможет заслужить одобрение В. В. лишь тем, что позволит увидеть одновременно и с одной точки зрения все то, что вкус к словесности уже верно показал Вам по отдельности. Счастлив, Ваше Величество, если этот труд сможет занять на несколько мгновений Государыню, все время которой посвящено счастью ее народов и величию ее Империи.
Я имею честь с глубочайшим почтением пребывать, Государыня, В. В. нижайший и покорнейший слуга маркиз д’Аржанс Экс, 7 апреля 1765.
Граф Сигизмунд фон Редерн (1769–1771)[*]
Французский дискурс, требующий строгого порядка слов, согласования времен, логической и риторической упорядоченности, не по душе ни Казанове, ни Чуди, ни Сен-Жермену, ни «Золтыкофу», ни фон Редерну, которые вносят в письмо стихию устной речи. Синтаксис последнего: бесконечные фразы, нервный ритм, повторы — весьма характерен для жизненного поведения прожектера, который твердо усвоил: когда едешь верхом на тигре, самое страшное — остановиться. Подобно авантюристам, граф фон Редерн ищет себе родину и государя, мечется по миру, строя планы торговли, приобретений и завоеваний на Севере, Юге и Востоке. При этом фон Редерн, описывая свое горячее стремление служить государю, общему благу и всей Европе, не забывает о собственной выгоде — так Казанова, добиваясь в Голландии выгодного займа для французской казны, удачно продает ценные бумаги маркизы д’Юрфе.
