166
В действительности, слово «гигант», как мы знаем из повседневного употребления. заранее предполагает существование слова «человек» и не является той метафорической фигурой, которую Руссо, в виду отсутствия подходящего слова, вынужден был назвать «гигантом». «Гигант» Руссо больше похож на какое-то мифологическое чудовище: невольно приходят на ум Голиаф и Полифем (попытаемся преодолеть искушение развить следствия стратегии Одиссея, назвавшегося Полифему Никем).
«L'image illusoire offerte par la passion se montrant la premiere, le langage qui lui rgpondait fut aussi le premier invente: il devint ensuite mЈtaphorique. quand I'esprit edaire, reconnaissant sa premiere erreur. n'en employa les expressions que dans les memes passions qui I'avaient produite» («Обманчивый образ. созданный страстью. явился нам первым, и ему соответствовал первый изобретенный язык; затем, когда просвещенный ум познал свое первоначальное заблуждение и стал применять продиктованные им обороты лишь для страстей, его породивших, язык стал метафорическим») [«Essai». Р. 506: «Опыт». С 227].
Перевод значительно упрощает первые строки, звучащие по-французски довольно-таки туманно: «L'application reiteree des etres divers a luimeme. et les uns aux autres. dut naturellement engender...» Из непосредственно предшествующей части текста становится совершенно ясным, что Руссо ссылается на игру некоторых физических сущих в технологических изобретениях (таких, как изобретение лука и стрелы) или на игру человека и природы, например, при открытии и сохранении огня.
«Этой важной истиной» (74).
«О человеке, вот о ком предстоит мне говорить... людям» (45).
«Que les mots de fort et de faible sont equivoques (dans le cas ou Ton explique I'origine de la society par I'union des faibles entre eux): que... le sens de ces termes est mieux rendu par ceux de pauvre et de riche. parce qu'en effet un homme n'avait point, avant les lois. d'autre moyen d'assujeter ses egaux qu'en attaquant leur bien. ou leur faisant quelque part du sien» («Слова сильный и слабый — двусмысленны: для того промежутка времени. который отделяет установление права собственности или первой заимки от установления политических Правлений. смысл этих терминов лучше передается терминами бедный и богатый, потому что до появления законов богатый и в самом деле не имел никакого другого средства подчинить равных себе, как посягнуть на их имущество или уделить им часть своего») [3:179: 85].
Таким образом подтверждается обоснованность игры словами «sens ргорге» и «pnopriete».
Конечно, это не означает, что вопросы добродетели, индивидуальности и Бога не рассматриваются в творчестве Руссо: конечно, рассматриваются. Не существование этического, психологического или теологического дискурса, но их авторитетность с точки зрения истины и лжи — вот что становится сомнительным.
Наметки развития этого сравнения представлены в работе: Sebag L. Marxisme et structuralisme. Paris. 1964. Тогда как Альтюссер верен трактовке Руссо, приведенной в «Анти-Дюринге» Энгельса (особенно в 13-й главе первой части «Диалектика: отрицание отрицания»). Состояние исследований Руссо за пределами Западной Европы и Соединенных Штатов мне неизвестно.
«...rien n'est permanent que la misere qui resulte de toutes ces vicissitudes: quand [l]es sentiments et [l]es idees [de l'homme] pourraient s'elever jusqu'a I'amour de I'ordre et aux notions sublimes de la vertu. il lui serait impossible de faire jamais une application sure de ses principes dans un etat de choses qui ne lui laisserait discerner ni le bien ni le mal. ni I'honnete homme ni le mechant» («Все непостоянно, кроме беспомощности. которая есть результат этих превратностей. Если бы его чувства и мысли и могли подняться до любви к порядку и до возвышенных понятий о добродетели, он все равно никогда не смог бы с надежностью применить эти принципы при том состоянии вещей, когда он не может даже отличить добро от зла и порядочного человека от скверного») [Rousseau J. J. Du Contrat social, l-ere version // Rousseau J. J. CEuvres completes. 3:282. Пер. А. Д. Хаютина и В. С. Алексеева-Попова: цит. по: Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или Опыт о форме республики (Первый набросок) // Руссо Ж.-Ж. Трактаты. С 304).
Самая важная из всех этих уловок — это. быть может, уловка законодателя. желающего, чтобы его слушали, и потому притворяющегося, что его устами говорит Бог. «Voila се qui forca de tout temps les peres des nations de recourir a Intervention du ciel et d'honorer les dieux de leur propre sagesse. afin que les peuples soumis aux lois de I'Etat comme a cedes de la nature, et reconnaissant le meme pouvoir dans la formation de I'homme et dans celle de la cite. obЈissent avec liberty et portassent docilement le joug de la felicite publique» («Вот что во все времена вынуждало отцов наций призывать себе на помощь богов, дабы народы, покорные законам Государства как законам природы и усматривая одну и ту же силу в сотворении человека и в создании Гражданской общины. повиновались по своей воле и покорно несли бремя общественного благоденствия») [Rousseau J.J. CEuvres completes. 3:383. Пер. А. А Хаютина и В. С Алексеева-Попова: цит. по: Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического права//Руссо Ж.-Ж. Трактаты. С. 181]. Пример истинного законодателя — Моисей, а заключает абзац сноска, отсылающая к произведениям Макиавелли.
См.: Rousseau J. J. Essai sur I'origine des langues // Cahiers pour L'Analyse. № 8. Глава вторая (p. 505) озаглавлена «Que la premiere invention de la parole ne vient pas des besoins. mais des passions» («О том. что изобретение языка вызвано не потребностями, а страстями» [«Опыт». С. 225]).
Rousseau J.J. CEuvres completes / Ed. В. Gagnebln. M. Raymond. Paris: Gallimard (Bibliotheque de la Pleiade). 1959. Vol. 1. P. 5.«Если я не лучше других. то по крайней мере не такой, как они» (пер. М. Н. Розанова и А. А Горбова; цит. по: Руссо Ж.-Ж. Исповедь//Руссо Ж.-Ж. Избр. соч. Т. 3. С. 10).
Grosrichard A. Gravite de Rousseau // Cahiers pour L'Analyse. № 8. P. 64.
Пер. Л. Л. Слонимской: цит. по: Руссо Ж.-Ж. Нарцисс, или Влюбленный в самого себя//Руссо Ж.-Ж. Избр. соч. Т. 1. С. 356-357.
«Портрет» станет, конечно, исключительно богатым и двусмысленным термином в творчестве Руссо, от ранней загадки (2:1133) до портрета в «Нарциссе», сцены с портретом Юлии в «Nouvelle Heloise» (2:278-280: пер. см.: Руссо Ж.-Ж. Избр. соч. Т. 2. С. 231-232), различения «портрета» и «картины» во втором предисловии к «Nouvelle Heloise» (пер. см.: Там же. С. 677) и тирад о его собственном портрете в «Диалогах» (Deuxieme dialogue. 1:777 ff. и прим.).
О сложной истории «Нарцисса» см. примечания Жака Шерера к его редакции «Нарцисса» в составе издания: Rousseu J. J. CEuvres completes. 1961. Vol. 2. P. 1858-1865. «О возможных исправлениях, внесенных в текст Мариво.— пишет Шерер.— можно только догадываться» (2:1860).
«В глубине», «подспудно».
См.. в первую очередь: Starobinski J. Le progres de I'interprete // Starobinski J. La relation critique. Paris. 1970. P. 82-173
«Себя он ищет, чтобы на себе жениться» («Нарцисс». С. 356); «Я буду любить его теперь лишь потому, что вас он обожает» (Там же. С. 362): «Никого не любить гораздо лучше, чем быть влюбленным в самого себя» (Там же.С. 355).
«Ветер безумия».
«Люцинда. Как ты можешь объяснить мне то. чего и сам не понимаешь?» («Нарцисс». С. 356).
«Портрет метафоризированный» («Нарцисс». С. 356).
«Благочестивая дистанция».
«Mais le portrait exige un artiste» (Starobinski J. Jean-Jacques Rousseau. La transparence et I'obstade. P. 215). «Но портрету нужен художник».
Пер. Т. А. Барской: цит. по: Руссо Ж.-Ж. Предисловие к «Нарциссу»// Руссо Ж.-Ж. Педагогические сочинения. М.. 1981. Т. 2. С. 74. 76. 77.
Starobinski J. Jean-Jacques Rousseau. La transparence et I'obstade. P. 215.
См.: Derrida J. La mythologie blanche// DerridaJ. Marges de la philosophie. Paris. 1972. P. 247-324. В работе Деррида воспроизводится самая сильная современная формулировка этого утверждения. Среди бесчисленных предшественников, которые становятся и мишенью критики Деррида. и подтверждением позиции, высказанной в его эссе, типичный пример — суждение Канта о риторике, высказанное в примечании к «Третьей критике». Пер. /И. И. Левиной: см.: Кант И. Собр. соч. /И.: Черо. 1994. Т. 5: Критика способности суждения. С. 169-170.
Ricoeur P. De Г interpretation. Essai sur Freud. Paris. 1965. P. 416.
Ibid. P. 416.
Ibid.
Ibid. P. 411.
Ibid. P. 425.
Heidegger M. Sein und Zeit. Tubingen. 1927. S. 323. Цит. no: Heidegger М. Being and Time / Trl. J. Macquarrie. E. Robinson. N. Y.. 1962. P. 370. Пер. В. Бибихина: цит. по: Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Ad marginem. 1997. 323. Хайдеггер. однако, много тоньше (или много хитрее) Рикера. поскольку он со ссылкой на Канта настаивает на том. что «субъект есть ..сознание по себе" и никак не представление, скорее ..форма" такового. Иначе сказать: Я мыслю есть не нечто представленное, но формальная структура представления как такового, через которую только и становится возможно нечто такое, как представленное» (Sein und Zeit. S. 319: Being and Time. P. 367: Бытие и время. С. 319). «Формальная структура представления» (быть может, стоит опустить «как таковая») — это то. что мы называем риторикой или. лучше, риторичностью. Рикер. с другой стороны, рассматривает введенное Фрейдом различие между влечением [Trieb] и представлением этого влечения как несомненное расширение сферы действия реализма: «...C'est parce que се realisme est un realisme des ..presentations" de pulsion, et non la pulsion elle-meme, qu'il est aussi un rSalisme du connaisable. et non de I'inconnaissable...» («...Вот почему этот реализм — реализм ..представлений" влечения, а не самого влечения, почему он — уже реализм сознательного, а не бессознательного...») [Ricoeur P. Op. cit. Р. 422]. Эпистемологическая сложность риторического момента остается «impense». тогда как в рассуждениях Хайдеггера. отнюдь не вытесненная, она совершает куда более великий подвиг, превращаясь в «полноту Бытия».
