После смерти султана Транггану Демак охватили феодальные неурядицы. Сын Транггану султан Сунан Правата (1546–1549) убил своего дядю, удельного князя Джипанга и вскоре сам был убит сыном этого дяди Арья Панангсангом. После этого свои права на трон предъявил муж старшей дочери Транггану Кали Ньямат. Однако он тоже был убит Арья Панангсангом, который, пользуясь поддержкой видного духовного князя Сунан Кудуса, пытался закрепить трон за собой [160, с. 157; 228, с. 11].
В стране началась гражданская война. Против Арья Панангсанга выступил муж младшей дочери султана Транггану Джака Тннгкир, удельный князь Паджанга, в союзе с вдовой убитого князя Джапары рату Кали Ньямат. Хаос феодальной междоусобицы продолжался девять лет. В 1558 г. Арья Панангсанг был побежден и убит. Джака Тингкир стал гегемоном яванских князей и перенес столицу государства в Паджанг (1558–1587). Сын Сунана Праваты — Пангеран Кедири остался княжить в Демаке, но за ним сохранился только чисто религиозный авторитет. В то же время значительно выросла самостоятельность Джапары, где княжила рату Кали Ньямат. В 1550 и 1574 гг. она даже вела собственными силами войну против португальской Малакки [228, с. 27].
В 1575 г. на политической арене появляется новое лицо — Сутавиджайя (Сенапати), сын капитана гвардии короля Паджанга, получившего в награду за свои воинские подвиги небольшую область Матарам (совр. Суракарта) в управление. Онг сумел быстро округлить владения, завещанные ему отцом. И хотя в 1581 г. съезд феодальных князей Явы в Гири провозгласил Джака Тингкира султаном под именем Ади Виджайя, центр тяжести феодальной Явы все более стал перемещаться во внутренние районы [160, с. 158; 228, с. 15, 27–28].
В 1587 т. произошло решающее сражение между Матарамом и Паджангом, в котором Ади Виджайя был разбит и убит. Сутавиджайя провозгласил себя государем под именем Сенапати Ингалага. Его власть на первых порах распространялась только на Центральную Яву. Поход, предпринятый Сенапати в 1589 г. на Восточную Яву, был отражен местными феодалами во главе с князем Сурабайи. В 1593–1595 гг. восточнояванские феодалы даже перешли в контрнаступление и вторглись на территорию Паджанга. Это наступление Сенапати отбил, но попытавшись в 1598–1599 гг. захватить восгочнояванский порт Тубан, потерпел неудачу. Только в 1599 г. Сенапати удалось окончательно подчинить главный в то время порт Явы — Джапару. В 1601 г. Сенапати умер, оставив завершение объединения Явы своим преемникам [160, с. 158–159; 228, с. 31–33].
Глава 12
ФИЛИППИНЫ В XIII–XVI вв
На всем протяжении рассматриваемого периода социально-экономическая и политическая структуры племен и народностей, населявших Филиппины, отличались большой пестротой. На низшей ступени социального развития стояли потомки коренного населения Филиппин — негритосы. Испанский историк Антониа де-Морга, живший в начале XVII в., сообщает о них следующее: «В различных частях острова Лусон проживает значительное число чернокожих туземцев. И мужчины и женщины у них имеют курчавые волосы, рост их невелик, хотя они сильны и крепки телом. Эти люди — варвары и мало развиты. У них нет постоянных домов или поселений. Они бродят группами по горам и лесам, сменяя одно место на другое, смотря по сезону. Иногда они сажают рис на расчищенных полянах, но чаще кормятся охотой. Они очень искусны в применении своих луков. Они питаются также горным медом и кореньями, добытыми из земли. Это варварский народ, которому никто не может довериться. Они весьма склонны к убийству и нападают на поселения других туземцев… И нет ничего, что может их остановить или подчинить, несмотря на все средства, хорошие или плохие, к которым прибегают (их соседи. — Э. Б.)» [210, т. II, с. 74–75].
На высшей ступени развития находился крайний юг Филиппин — архипелаг Сулу, где уже в XIII в. сложилось классовое общество. Арабский путешественник Ибн Баттута, посетивший Филиппины в середине XIV в., дает красочное описание этого государства. Он называет его Тавалиси, как звал его, согласно информаторам Ибн Баттуты, сам король.
«Эта страна очень обширна и король ее равен императору Китая, — пишет Ибн Баттута[101]. Он владеет множеством джонок, с которыми он воюет против китайцев, пока они не запросят мира, и согласятся сделать ему определенные уступки. Народ этот — язычники… Они обычно меднокожие и очень храбры и воинственны. Женщины у них ездят верхом, стреляют и сражаются, как мужчины.
Мы бросили якорь в одном из их портов — Кайлукари. Это один из величайших и прекраснейших городов. Здесь находится резиденция сына короля. Когда мы вошли в гавань, на берег вышли солдаты, и шкипер спустился, поговорить с ними. Он взял с собой подарок для сына короля. Но ему сказали, что король назначил ему в управление другую провинцию[102] и передал этот город своей дочери по имени Урдуджа.
На другой день эта принцесса пригласила накоду (шкипера), карани (казначея), тиндаила (начальника моряков) и сипахсалара (начальника стрелков) к себе на банкет, который она устроила для них по своему гостеприимному обычаю.
Шкипер пригласил меня сопровождать их, но я отказался, потому что этот народ — язычники, и не пристало делить с ними пищу. Когда гости прибыли, принцесса спросила: „Кто-нибудь отсутствует?“. Капитан ответил: „Здесь все, кроме одного. Это бакши (искаж. „бхикшу“, санскритское — монах), который не ест вашу пищу“. Урдуджа сказала: „Пошлите за ним“. За мной прислали группу гвардейцев принцессы и часть людей капитана.
Я пришел, а она сидела на высоком кресле или троне. Перед ней стояли ее женщины с бумагами… Вокруг находились пожилые дамы или дуэньи, которые служили ей советницами. Они сидели ниже трона на креслах из сандалового дерева. Перед принцессой были также мужчины. Трон был покрыт шелком и имел шелковые занавески. А сам он был сделан из сандала и обложен золотом.
В зале аудиенций были подставки из резного дерева, на которых стояло много золотых сосудов всех размеров, вазы, кувшины и флаконы. Шкипер сказал, мне, что в этих сосудах напиток из сахара и пряностей, который эти люди пьют после обеда. Он имеет ароматный запах и приятный вкус, вызывает веселость, делает приятным дыхание и облегчает пищеварение.
Когда я приветствовал принцессу, она спросила по-турецки: „Здоровы ли Вы? Как Вы поживаете?“
Эта принцесса также умела писать арабским шрифтом. Она сказала одному из своих слуг: „Дават ва батак катур“. („Принеси чернильницу и бумагу“). Он принес их, и она написала „Бисмаллах Аррахман Аррахим“ („Во имя бога милосердного и сострадательного“) (мусульманская формула. — Э. В.), и спросила меня: „Что это?“. Я ответил: „Танзари нам“ („Имя бога“). Она сказала: „Хушн“ („Хорошо“). Она спросила, из какой страны я прибыл. Я сказал: „Из Индии“[103]. Она спросила: „Из страны перца?“ Я сказал: „Да“. Она задала мне много вопросов об Индии, а я ответил. Потом она сказала: „Я должна пойти войной на эту страну и овладеть ею, ибо ее великое богатство и большие силы привлекают меня“. Я сказал: „Хорошо, если вы так сделаете“.
Затем принцесса подарила мне одежды, два слоновых груза риса, двух буйволиц, десятерых овец и четыре мартабанских (южнобирманских. — Э. Б.) кувшина с имбирем, перцем, лимонами и манго, все приготовленное с солью, как для морского путешествия.
Шкипер сказал мне, что у Урдуджи в армии есть свободные женщины, а также рабыни и пленницы, которые сражаются как мужчины. Что она имеет обыкновение вторгаться в земли своих врагов, участвуя в битвах и сражаясь со знаменитыми воинами. Однажды в жестокой бигве принцессы с одним из ее врагов большинство ее воинов было убито, и все ее войско готово было бежать. Тогда Урдуджа бросилась вперед и, проложив путь сквозь ряды бойцов, прорвалась к вражескому королю и нанесла ему смертельную рану. Он умер, а его войско разбежалось. Принцесса вернулась с его головой на копье, и семья убитого короля заплатила за нее большой выкуп. И когда принцесса вернулась к своему отцу, он дал ей этот город Кайлукари, которым прежде правил ее брат.
Я слышал от того же шкипера, что многие сыновья королей искали ее руки, но она всегда отвечала: „Я выйду только за того, кто победит меня в бою“. И они все избегали испытания из страха осрамиться, будучи побитым.
Мы покинули страну Тавалиси и через 17 дней (всегда с попутным ветром) прибыли в Китай» [97, т. IV, с. 103–108].
Это, к сожалению, единственное дошедшее до нас развернутое описание древнейшего государственного образования на территории Филиппин, в которое, помимо архипелага Сулу, по-видимому, входило также южное побережье Минданао и часть Восточной Индонезии. Судя по отдельным деталям рассказа Ибн Баттуты, это было государство раннеклассового типа, переживавшее свой «героический период», подобный «героическому периоду» в истории древних греков времен Троянской войны или скандинавов в эпоху норманнских завоеваний.
