В.: Каков ваш взгляд на будущее любви, и есть ли у нее вообще будущее?
М. Г.: Разумеется, есть. Наше время — это совершенно новая фаза мировой истории. Существовавшие ранее цивилизации были заняты только сохранением рода, у социальной организации еще не нашлось свободного времени ни на то, чтобы выработать особое таинство для любви, ни на то, чтобы обучить этому таинству молодежь. Человеческая любовь еще не исчерпала своих возможностей. Сталкиваясь с неизвестными проблемами, она, в силу самой своей природы, обновляется всякий раз, когда находит ответ на вопрос, никогда не веря в возможность остановки или катастрофы. Чем дальше идет человечество, тем шире путь. Ибо человек должен становиться тем великодушнее, чем глубже он познает свою внутреннюю сущность. Коммунисты не ошибаются, напоминая нам, что внутренняя энергия, заключенная в любви, должна быть использована в интересах человеческой общности. (Месье Гиттон — католический философ.)
Не слишком ли эти возвышенные философские размышления далеки от реальной жизни? Что думает о любви более молодое поколение? Теперь, когда на дворе статистически мыслящее двадцатое столетие, мы можем прибегнуть к помощи uestionnaires*. Давайте посмотрим на результаты опроса, проведенного Французским институтом общественного мнения среди молодых людей различных профессий в возрасте от восемнадцати до тридцати лет. Французский ученый, комментируя полученный в результате опроса портрет молодого француза 1958 года, заметил: «Возьмите старую^карикатуру на буржуа, сбрейте ему бачки — и вот вам наш герой: маленький скупердяй, настороженный и осмотрительный». Это, конечно, преувеличение. Осмотрительный буржуа прежних времен никогда не обзавелся бы семьей, будучи таким молодым и имея в распоряжении столь незначительные средства, и уж конечно не стал бы жениться, сидя на студенческой скамье, подобно многим молодым современникам. Герой нашего времени все-таки более беспечен.
Удивительно — принимая во внимание унылое упорство, с которым писатели твердят нам о страданиях и проблемах современной молодежи, «разочарованного поколения», среди опрошенных оказался шестьдесят один процент «довольно счастливых». Для большинства (восемьдесят процентов) любовь по-прежнему имеет важнейшее значение, причем девяносто один процент выступает против расширения границ сексуальной свободы и заявляет, что верность в браке необходима. Они решительно выступают против контроля за рождаемостью, легализации абортов, проституции{286} и гомосексуализма. Каждый второй мужчина обзаводится семьей, будучи моложе двадцати пяти лет. И, хотя установлено, что в Париже каждая пятая пара вступает в законный брак, уже ожидая прибавления семейства, социологи утверждают, что во Франции еще никогда не было так мало отцов, бросающих детей или не желающих признавать их.
Вот несколько ответов, полученных на вопрос о значении любви в жизни молодых людей.
Холостяк двадцати одного года, изучающий гостиничное дело в Ницце:
«Любовь чрезвычайно важна для молодого человека, который хочет быть спокойным и уравновешенным. Физическая любовь, даже вне брака, абсолютно необходима. Я полагаю, что полное взаимопонимание невозможно без верности, но сам я не способен быть верным — по крайней мере, в настоящее время».
Женатый крестьянин из Финистера, двадцати восьми лет:
«Конечно, любовь играет важную роль в жизни молодых людей; представьте себе, некоторые из них считают, что любовь — это проституция, праздники, танцы... Но я счастлив в браке и думаю, что не бывает любви как без верности, так и без взаимности».
Холостой двадцатилетний учитель начальных классов из Вьенна:
«Любовь? Это самое главное. Я любил одну девушку — только одну. Я не видел ее вот уже два года. С тех пор мне не нравилась ни одна женщина».
Женатый железнодорожный охранник двадцати восьми лет:
«Любовь — это очень важно. Она помогает вынести многие лишения. Что до верности — я такой же эгоист, как и все. Я хочу, чтобы моя жена была мне верной, но не прочь при случае поразвлечься на стороне — это придает остроту жизни».
Двадцативосьмилетняя хозяйка маленького книжного магазина на бойком месте:
«Я люблю Жака. Мы любим друг друга уже девять лет. Если бы у нас была квартира, мы бы поженились и у нас родился ребенок, которого мы оба хотим. За эти девять лет я ни разу не изменила Жаку. Я трижды пыталась проделать это — ради эксперимента. Ничего особенного. У Жака был один подобный опыт,— немного серьезнее. Но теперь все в прошлом, и мы верим, что нас ничто не разлучит. Больше всего мы ненавидим ложь».
Домохозяйка двадцати семи лет:
«Если вы собираетесь обходиться без любви, то можете с тем же успехом застрелиться. И потом, любовь — это так приятно, если хорошо делается».
Медсестра двадцати шести лет:
«Любовь — это всё, это единственное, во что я верю».
Секретарша восемнадцати лет:
«Любовь? Я не знаю, что это такое, но раз люди столько об этом говорят — значит, это должно быть formidable*!»
Учитель двадцати восьми лет:
«Любовь? Разумеется, она так же важна, как сама жизнь. Это, пожалуй, единственная роскошь, которую мы можем себе позволить!»
Мадемуазель Франсуаза Саган, печально известная представительница молодого поколения{287}, ответила, что любовь — самое важное, чем она руководствуется в жизни, что верность — вещь необходимая, хотя и труднодостижимая и не утратившая, по мнению мадемуазель, своего престижа. Бальзаку, добавляет она, было бы очень скучно жить среди сегодняшних молодых людей.
Важность любви отрицают лишь пять процентов опрошенных. Как правило, особенно в сельских и рабочих кругах, свободную любовь осуждают. Верность считают необходимой оба пола, однако интервьюеры обнаружили, что удобная для мужчин «двойная сексуальная мораль» по-прежнему в ходу. Оказалось также, что якобы «крутая» современная молодежь намного романтичнее, чем о ней думают. И тем не менее, с другой стороны, современные идеалы не совпадают с понятиями театрального героя. Лишь в немногих ответах ощущается влияние любимых молодежью современных писателей (Сартра — возглавляющего список популярности, Мальро, Камю, Мориака{288}, Жида). Молодежь, делают вывод ученые, проводившие опрос, выглядит нестабильной, то есть готовой принять любую личность или коллектив, у которого найдутся веские доводы, чтобы склонить ее к участию в совместных действиях{289}.
Большинство опрошенных в ходе вышеупомянутого исследования молодых людей обнаруживали на удивление низкий уровень познаний в области секса. Учитывая опыт в любви, который французы накапливали из поколения в поколение, можно было надеяться, что они разработают программу разумного и прогрессивного обучения любви, в то время как на деле они проявляют робость и медлительность. Не существует ничего похожего на воспитание чувств, и большинство молодежи впервые узнают о взаимоотношениях полов от преждевременно повзрослевших друзей или из сомнительных литературных источников. Вот несколько типичных высказываний на эту тему пятнадцатилетних школьников. (Эти высказывания и многие последующие замечания взяты из книги П. Шамбра Les Jeunes devartt l`education sexuelle[327], издательство Neret, 1958.) Месье Шамбр, учитель средней школы в Шамбери, ввел свой собственный неформальный метод начального сексуального просвещения через дискуссии и беседы со своими учениками старше пятнадцати лет. «Нам приходится бороться со всеми ложными и запутанными представлениями, которые мы воображаем себе». «Не имея никакого наставника или советчика, мы не знаем, что делать с этой проблемой и как к ней относиться». «Я чувствую необходимость в информации и руководстве для решения этой жизненно важной проблемы, о которой в пансионе я слышал так много противоречивого». «Я всегда старался не задавать дома неловких вопросов, потому что они приводили в замешательство моих родителей».
Подростки по-прежнему хотят знать — и продолжают спрашивать своего учителя,— «как далеко могут заходить отношения между мальчиками и девочками. Столько людей все еще возмущаются, когда видят, что мы гуляем вместе. Плохо ли это на самом деле? Как вы думаете? Что вы думаете о настоящей любви между шестнадцатилетними?» «Я хочу знать, в каком возрасте можно полюбить и в чем выражается любовь в восемнадцать— девятнадцать лет? И я хочу знать, как далеко могут заходить эти отношения».
Столько взрослых, подчеркивает месье Шамбр, по-прежнему имеют такие запутанные представления о роли секса в их собственной жизни, что совершенно не способны просветить молодых. В отношении большинства людей к половой жизни по-прежнему преобладают две крайности, пережившие столетия: с одной стороны — грубость, с другой — ханжеская сдержанность. Кажется невероятным, что француженка в наше время может сказать о браке (как сказала недавно одна из пациенток доктора Алленди, известного психиатра): «Брак — это необходимая деградация». Другая женщина после проповеди, в которой брак объяснялся как синтез тела и души, поблагодарила проповедника и призналась: «Я замужем уже двадцать лет, и все эти годы полагала, что живу во грехе. Вы освободили меня».{290}
