Учитель сказал: «Если в человеке естественность превосходит воспитанность, он подобен деревенщине. Если же воспитанность превосходит естественность, он подобен ученому книжнику. После того как воспитанность и естественность в человеке уравновесят друг друга, он становится благородным мужем»…
Цзы-лу спросил: «Вэйский правитель намеревается привлечь вас к управлению (государством). Что вы сделаете прежде всего?» Учитель ответил: «Необходимо начать с исправления имен». Ю-цзы спросил: «Вы начинаете издалека. Зачем нужно исправлять имена?» Учитель сказал: «Как ты необразован, Ю! Благородный муж проявляет осторожность по отношению к тому, чего не знает. Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться… Поэтому благородный муж, давая имена, должен произносить их правильно, а то, что произносит, правильно осуществлять. В словах благородного мужа не должно быть ничего неправильного»…
Учитель сказал: «Благородный муж беспокоится о том, что не обладает способностями, но не беспокоится о том, что люди не знают его».
Учитель сказал: «Благородный муж предъявляет требования к себе, низкий человек предъявляет требования к людям».
Учитель сказал: «Благородный муж держит себя строго, но не устраивает споров с людьми, он умеет быть в согласии со всеми, но не вступает ни с кем в сговор»…
Учитель сказал: «Не зная воли (неба), нельзя стать благородным мужем. Не зная ритуала, нельзя утвердить себя (в обществе). Не зная, что говорят (люди), нельзя узнать людей».
Учитель (Конфуций) все время напирает на правила, которыми должен руководствоваться в жизни «благородный муж». Дело в том, что в основе его учения — идеал именно «благородного мужа» (цзэнь цзы), ниже которого на социальной лестнице находится простой, средний человек (жэнь), и маленький человек (сяо жэнь). Жэнь в принципе может стать цзэнь цзы, а сю жэню благородным стать не суждено. Отсюда и общественные идеи Конфуция, требующие сыновней почтительности, растянутой на всё общество и даже на государство.
Конечно, ничего ни древнего, ни чисто китайского в этом нет. Точно также в «Древнем Риме» господствовала идеология сыновней почтительности перед патрициями (отцами), а в средневековой Европе — перед патерами (тоже отцами).
На основе этого учения возникло конфуцианство, давшее кодекс государственной и частной морали. Помимо оказания уважения благородным людям, религия требует соблюдения культа предков. А также возлагает обязанности по проведению церковных церемоний на государственных чиновников и глав семей и родов.
Примерно в то же время творил еще один философ, Лао-цзы, что в переводе означает Старый Мудрец. Им самим, или с его слов была написана книга «Дао-дэ-цзин», Книга о Дао Дэ. Учение Лао-цзы легло в основу религии даосизма. Считается, что религия эта нашла живой отклик в среде жречества, стремящегося сохранить навечно существующий порядок вещей.
61 (77)
Если нужно что-то сократить,
То заранее расширь его.
Если нужно что-то надорвать,
То сначала подкрепи его.
Если нужно что-то опустить.
То сначала подними его.
Если что-либо захочешь взять.
То сначала уступи его.
Никакой науки в этом нет.
Мягкому и слабому порой
Сильные проигрывают бой.
62 (18)
Переполнить можно закрома.
Но конец наступит и зерну.
Непрестанно можно меч точить,
Но не стать нетленным и ему.
Полный золота и яшмы дом
Станет ли от этого прочней?
65 (96)
Тем, что мягче и слабей всего,
Твердое подчас побеждено.
Возникая из небытия,
Эта истина во всем сквозит.
Так и я дерзаю говорить,
Что бездействие всего мудрей.
Что молчание сильнее слов.
Выгоду бездействия, увы,
Мало кто умеет оценить!
67(7)
Действует бездействием мудрец.
Учит молчаливостью своей.
Не навязываясь никому.
Не владея, будто бы, ничем.
Отдает, оплаты не ища.
И своих не сознает заслуг.
Неосознанных его заслуг
Не оспорит на земле никто.
69(105)
К расширенью знанье нас влечет.
Истина сжиматься учит нас.
Учит каждый день и каждый час.
Чтобы мы к бездействию пришли.
Все бездействующий совершит:
Без труда державу он возьмет.
А трудом — державы не возьмет.
71 (80)
Добродетельнейший сам не знает,
Что его безмерна добродетель.
Малодобродетельный боится
Потерять свою — и потеряет!
Добродетельнейший без усилий
И в бездействии всего достигнет.
Малодобродетельный хлопочет.
А посмотришь — ничего не сделал:
В доброте возможно совершенство.
В исполненьи правил — никогда.
И обряды не приводят к правде,
Так разумнее отбросить их!
72 (81)
Истину сменить на добродетель,
Добродетель же — на доброту,
Доброту потом — на справедливость.
Справедливость — на пустой обряд.
Путь сниженья: ведь обряд и значит,
Что любовь и верность оскудели.
Что разруха и распад близки.
Украшают Истину обряды,
Но на них же зиждется притворство.
Потому-то к сущности стремится
Муж великий, а не к мелочам:
Утверждаясь в подлинном и важном,
Украшенья презирает он.
74 (155)
Лучший воин — не забияка,
Полководец лучший — не злобен.
Победитель лучший — не дерзок.
А правитель лучший — смиренен.
Ужель добродетель — в бореньи?
Нет: в мудром, искусном правленьи
И с Небом в соприкосновеньи.
76 (48)
В мудреце образец для мира:
Он уступчивый, просветлен:
Скромный, он от людей отличен:
Ненастойчивый, он удачлив,
Невзыскательный — возвеличен;
Без боренья — непобедим.
Так «ущербное станет целым» —
Не пустые это слова!
Чтобы к целому возвратиться,
Надо жить с природой в ладу.
77 (173)
Нет ничего податливей воды,
Но твердое ее не победит.
Так в мире установлено навек:
Что слабым сильное побеждено
И мягким твердое усмирено.
Об этом знает каждый человек,
Но убедиться — редкому дано.
Нечто подобное, только в более развернутом виде, являет нам Экклезиаст: «Видал я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все суета и томление духа… Суета сует, все суета!». Отдаленно эти воззрения напоминают и буддизм с его «срединным путем». Хотя по сути своей даосские жрецы — это гадатели, продавцы реликвий, маги, исполняющие также и шаманские обряды, все же нельзя не отметить, что для выживания популяции такое учение — первейшее дело. Даосизм и конфуцианство ничто иное, как два варианта приведения в единую систему религиозных обрядов магии и почитания предков, причем упорядочиванию магии посвящен также иудаизм, а христианство — дальнейшая эволюция этой системы.
Из книги Д. Дубровской «Миссия иезуитов в Китае»:
«Иезуиты прилежно изучили китайскую классику в поисках ответа на вопросы хронологии, задаваясь вопросом, были сказкой или реальностью времена легендарных правителей древности Яо и Шуня. В результате они обнаружили указание на то, что китайцы находились раньше под влиянием монотеизма, имевшего немало точек соприкосновения с древним иудаизмом…
Времена монотеизма и были теми добрыми старыми временами Золотого века, на который ссылается Конфуций. По мнению отцов, „порча“ выразилась в возникновении доктрины даосизма и в дальнейшем развитии учения Лао-цзы. Далее закон был безнадежно испорчен появлением в Китае буддизма (в начале христианской эры), когда нигилистические теории кармы ввели в обиход агностицизм, приведший к торжеству атеизма».
Иезуит М. Тиндал писал в XVIII веке:
«Я настолько далек от мысли, что максимы Конфуция и Иисуса Христа различны, что полагаю: простые и ясные положения первого помогут проиллюстрировать более туманные положения последнего».
Таким образом, китайские учения Конфуция и Лао-цзы могли возникнуть под влиянием средневековых европейских религий и идей времен церковной реформации, проходившей в XI веке, и в таком случае они прекрасно укладываются в нашу синусоиду на линию № 4, это реальный XII век.
Сравнительное изучение древних цивилизаций заставляет обратить внимание на факт удивительного параллелизма: середина 1-го тысячелетия до н. э. (линия № 4–5) отмечена появлением новых форм религии, среди которых этический монотеизм в Иудее, зороастризм в Персии, буддизм в Индии, даосизм и конфуцианство в Китае. Этот же период известен зарождением философии (Греция, Индия и Китай), литературы (там же) и науки (Греция). Со всемирно-исторической точки зрения еврейские пророки, греки Солон и Фалес, азиатские мыслители Заратустра и Будда, Конфуций и Лао-цзы жили в одну и ту же эпоху — и что важно, именно это показывают нам стандартная греческая синусоида и ее индийско-китайская разновидность. А римская и арабская волны синусоиды близко «сводят», к нашему удивлению, Иисуса Христа (линия № 5) и пророка Мухаммеда (линия № 4).
