Очевидно, Колумб сообщил тогда же Тосканелли о своем проекте, так как тот во втором письме писал генуэзцу: «Я считаю ваш проект плавания от востока к западу… благородным и великим. Мне приятно видеть, что меня хорошо поняли». В XV в. еще никто не знал, как распределяются на Земле суша и океан. Тосканелли почти вдвое преувеличивал протяжение Азиатского материка с запада на восток и соответственно преуменьшал ширину океана, отделяющего на западе Южную Европу от Китая, определяя ее в третью часть окружности Земли, т. е., по его исчислению, менее чем в 12 тыс. км Япония (Чипангу) лежала, по Тосканелли, примерно в 2 тыс. км к востоку от Китая, и, следовательно, от Лиссабона до Японии нужно пройти менее 10 тыс. км; этапами на этом переходе могли служить Азорские или Канарские о-ва и мифическая Антилия. Колумб сделал к этому исчислению собственные поправки, опираясь на некоторые астрономические и географические книги: к Восточной Азии удобнее всего плыть через Канарские о-ва, откуда нужно пройти на запад 4,5—5,0 тыс. км, чтобы достигнуть Японии. По выражению французского географа XVIII в. Жана Анвиля, это была «величайшая ошибка, которая привела к величайшему открытию». До нас не дошли ни оригиналы, ни копии карты Тосканелли, но она не раз реконструировалась на основании его писем.
Свой проект Колумб предложил Жуану II. После долгих проволочек португальский король передал в 1484 г. его проект ученому совету, только что организованному для составления навигационных пособий. Совет отверг доказательства Колумба. Известную роль в отказе короля сыграли также чрезмерные права и преимущества,
которые выговаривал себе Колумб в случае успеха предприятия. Генуэзец покинул Португалию с малолетним сыном Диего. По традиционной версии, в 1485 г. Колумб прибыл в г. Палое у Кадисского залива и нашел приют близ Палоса, в монастыре Рабида. Настоятель заинтересовался проектом и направил Колумба к влиятельным монахам, а те рекомендовали его кастильским грандам, в том числе герцогу Мединасели. Эти рекомендации только повредили делу: Изабелла подозрительно отнеслась к предприятию, которое, при удаче, обогатило бы ее политических противников — крупных феодалов — и содействовало бы росту их влияния. Герцог просил Изабеллу разрешить организацию экспедиции за свой счет. Королева приказала передать проект на рассмотрение особой комиссии. Комиссия, состоявшая из монахов и придворных, спустя четыре года дала отрицательное заключение. Оно не дошло до нас. Если верить биографам Колумба XVI в., комиссия приводила различные нелепые мотивы, но не отрицала шарообразности Земли: в конце XV в. оспаривать эту истину вряд ли решился бы церковник, претендующий на ученость[3]. Однако короли еще не высказывали своего окончательного суждения. В 1487—1488 гг. Колумб получал пособие от казны, но дело его не двигалось, пока короли были заняты войной. Зато он нашел самую надежную точку опоры: с помощью монахов сблизился с испанскими финансистами. Это был верный путь, который привел его к победе. В 1491 г. Колумб опять появляется в монастыре Рабида и через настоятеля знакомится г. Мартином Алонсо Понсоном, опытным моряком и влиятельным палосским корабелом. Одновременно укрепляются связи Колумба с королевскими финансовыми советниками, с севильскими купцами и банкирами.
В конце 1491 г. проект Колумба снова рассматривается комиссией, причем в ней наряду с богословами и космографами принимают участие видные юристы. И на этот раз проект отвергнут: требования Колумба сочтены чрезмерными. Король и королева присоединились к решению, и Колумб направился во Францию. В этот момент к Изабелле явился Луис Сантанхель, глава крупнейшего торгового дома, ближайший финансовый советник королей, и убедил ее принять проект, обещая ссуду для снаряжения экспедиции. За Колумбом был послан полицейский, который догнал его недалеко от Гранады и препроводил ко двору. 17 апреля 1492 г. короли выразили письменное согласие с проектом договора с Колумбом. Важнейшая статья этого документа гласила: «Их высочества, как господа морей-океанов, жалуют дона Кристобаля Колона в свои адмиралы всех островов и материков, которые он лично… откроет или приобретет в этих морях и океанах, а после его смерти [жалуют] его наследникам и потомкам навечно этот титул со всеми привилегиями и прерогативами, относящимися к нему… Их высочества назначают Колумба своим вице-королем и главным правителем на… островах и материках, которые он… откроет или приобретет, и для управления каждым из них должны будут избрать того, кто наиболее подходит для данной службы…» (из выдвинутых Колумбом кандидатов).
30 апреля король и королева официально подтвердили пожалование Колумбу и его наследникам титула «дон» (это значило, что он возведен в дворянское достоинство) и. в случае удачи, титулов адмирала, вице-короля и губернатора, а также право получения жалованья по этим должностям, десятой доли чистого дохода с новых земель и право разбора уголовных и гражданских дел. Заокеанская экспедиция рассматривалась короной прежде всего как сопряженное с риском торговое предприятие. Королева дала согласие, увидев, что проект поддерживают крупные финансисты. Луис Сантанхель с представителем севильского купечества предоставили взаймы кастильской короне 1400 000 мараведи[4]. Поддержка представителей буржуазии и влиятельных церковников предопределила успех хлопот Колумба.
Состав и цель первой экспедиции
Колумбу предоставили два корабля. Экипаж был набран из жителей Палоса и ряда других портовых городов. Колумб снарядил третье судно — собрать средства ему помогли Мартин Пинсон и его братья. Команда флотилии состояла из 90 человек. Колумб поднял адмиральский флаг на «Санта-Марии», самом крупном корабле флотилии, который он, может быть не вполне заслуженно, характеризовал как «плохое судно, непригодное для открытий». Капитаном «Пинты» был назначен старший Пинсон — Мартин Алонсо; капитаном самого маленького корабля «Нинья» («Детка») — младший Пинсон — Висенте Яньес. О размерах этих судов документов не сохранилось, а мнения историков сильно расходятся: тоннаж «Санта-Марии» С. Э. Морисон определяет в 100 т, «Пинты» — около 60 т, «Ниньи» — около 50 т.
О том, какую цель преследовала первая экспедиция Колумба, существует обширная литература. Среди историков группа скептиков- «антиколумбианцев» отрицает, что Колумб ставил себе в 1492 г. цель достигнуть Азии: в двух основных документах, исходивших от «католических королей» и согласованных с Колумбом, — договоре и «свидетельстве о пожаловании титула» — не упоминается ни Азия, ни какая-либо ее часть. Там вообще нет географических названий. А цель экспедиции формулируется в нарочито неопределенных выражениях, что вполне объяснимо, — в этих документах нельзя было упоминать об «Индиях»: папскими пожалованиями, подтвержденными в 1479 г. Кастилией, открытие новых земель к югу от Канарских о-вов и «вплоть до индийцев» было предоставлено Португалии. Поэтому Колумб за Канарскими о-вами взял курс прямо на запад от о. Йерро, а не на юг. Однако упоминание о материке могло относиться только к Азии: другого континента, по древним и средневековым представлениям, не могло быть в северном полушарии к западу от Европы, за океаном. Кроме того, в договоре дается перечень товаров, которые короли и сам Колумб на деялись найти за океаном: «Жемчуг или драгоценные камни, золото или серебро, пряности…» Все эти товары средневековой географической традицией приписывались «Индиям».
Океанский корабль (рисунок 1493 г.). Вряд ли основной задачей было открытие легендарных островов. Остров Бразил тогда связывали с ценным бразильским деревом, а о нем как раз ничего не говорится в документах; о. Антилия — с легендой о «Семи Городах», основанных епископами, бежавшими туда. Если Антилия существовала, то управлялась христианскими государями; короли юридически не могли предоставить кому-либо право «приобрести» Антилию для Кастилии и закрепить за наследниками Колумба «навечно» управление ею. По католической традиции, такие пожалования могли относиться только к нехристианским странам.
Несомненно также, что состав экипажа флотилии был подобран только с целью завязать торговые сношения с нехристианской (возможно, мусульманской) страной, а не для завоевания большой страны; не исключалась, однако, возможность «приобретения» отдельных островов. Для крупных завоевательных операций флотилия, очевидно, не предназначалась — слабое вооружение, малочисленный экипаж, отсутствие профессиональных военных. Экспедиция не ставила целью пропаганду «святой» веры, несмотря на позднейшие утверждения Колумба. Напротив, на борту не было ни одного священника или монаха, но находился крещеный еврей — переводчик, знавший немного арабский язык, т. е. культовый язык мусульман, не нужный на о-вах Бразил, Антилия и т. п., но он мог пригодиться в «Индиях», ведших торговлю с мусульманскими странами. Король и королева стремились наладить торговую связь с «Индиями» — именно это и было основной целью первой экспедиции. Когда Колумб, вернувшись в Испанию, сообщил, что открыл на западе «Индии» и привез оттуда индейцев (indios), он верил, что побывал там, куда его направляли и куда хотел попасть, сделал то, что обещал. Так думали инициаторы и участники первой экспедиции. Этим объясняется немедленная организация другой, на этот раз большой экспедиции. Скептиков в Испании тогда почти не было: они появились позднее.
