Юрий Голик - Истина в уголовном праве

Эта небольшая работа появилась на свет при странных обстоятельствах. В ноябре 2012 года я в составе группы российских учёных был в Китае на представительном Международном форуме по изучению преступности в эпоху глобализации, созванном китайски ми коллегами. Как-то в один из перерывов ко мне подошёл Анатолий Валентинович Наумов и в процессе разговора «ни о чём» что-то спросил о моей недавней работе, посвящённой исследованию категории «цель» в уголовном праве. Я ответил и поинтересовался, чего ради эта работа его заинтересовала. Он сказал, что ответит чуть позже. А поз же он мне объявил, что хочет посвятить очередной семинар, который ведёт уже на протяжении ряда лет, обсуждению проблемы истины в уголовном праве и предлагает мне выступить там с докладом.

Мысли понеслись стремительно. Я почему-то вспомнил книгу Х.-Г. Гадамера «Истина и метод» – культовую книгу всех герменевтов конца 80-х годов прошлого столетия. Тут же понял, что ничего из неё не помню, за исключением нескольких собственно герменевтических пассажей. Пришёл к выводу, что нахожусь в безвыходном положении и… согласился.

Тема оказалась такой же интересной и захватывающей, как и сам процесс поиска истины в любом вопросе. Эта тема имеет начало, но не имеет конца. И не будет его иметь в обозримом будущем. А может быть, и вообще она не имеет конца. Процесс поиска истины бесконечен и завершится лишь вместе с завершением истории человечества. «Конец истории» Ф. Фукуямы[1] в этом отношении любопытная безделушка и не более того.

Зачем мы этим занимаемся? «Учёный, стремящийся к социальной истине, не может ограничиться только описанием и объяснением того, что есть, а тем самым оправданием существующего положения вещей: исходя из идеала и ценностей соответствующей идеологии, он прокладывает мост из мира сущего в мир должного»[2].

И это очень важно; недаром во всех диссертациях по праву, особенно кандидатских, существует масса предложений de lege ferenda. Это и есть попытки проложить мостик от сущего – de lege lata – к должному – de lege ferenda. Пусть и не всегда удачные и обоснованные – это уже другой вопрос.

Итак, попробуем.

Русский язык один из немногих языков, где слова «истина» и «правда» различаются по своему смысловому содержанию. Возможно, это станет ясно после ознакомления с настоящей работой.

Истина всегда конкретна и привязана ко времени и пространству. В древности Истину часто изображали в виде прекрасной девушки, которую тащит куда-то мерзкий старик – Время.

В общем-то, мы знаем это с детства, но как-то не акцентируем на этом обстоятельстве своего внимания. Вспомните «Сказку о мёртвой царевне и семи богатырях» А. С. Пушкина. Как говорила, красуясь перед зеркальцем, злая царица:

И зеркальце всегда отвечало утвердительно. До определённого момента. Но пришло время, и оно сказало: «Но…» И началась новая эпоха. Изменилась система координат.

Чтобы определить какое-то явление как истинное, надо, прежде всего, зафиксировать его, предмет (не бесконечный объект, а всего лишь объект нашего внимания), в определённой системе координат. При этом надо всегда помнить, что «для решения разных задач исследователь может занять разные позиции и потому в одном и том же объекте увидеть разные предметы»[3]. Очень показателен в этом отношении пример со стаканом, использованный в своё время Лениным в одной из своих работ: «Стакан есть, бесспорно, и стеклянный цилиндр и инструмент для питья. Но стакан имеет не только эти два свойства, или качества, или стороны, а бесконечное количество других свойств, качеств, сторон, взаимоотношений и «опосредствований» со всем остальным миром. Стакан есть тяжёлый предмет, который может быть инструментом для бросания. Стакан может служить как пресс папье, как помещение для пойманной бабочки, стакан может иметь ценность как предмет с художественной резьбой или рисунком, совершенно независимо от того, годен он для питья, сделан ли он из стекла, является ли форма его цилиндрической или не совсем, и так далее и тому подобное.

Далее. Если мне нужен стакан сейчас как инструмент для питья, то мне совершенно не важно знать, вполне ли цилиндрическая его форма и действительно ли он сделан из стекла, но зато важно, что бы в дне не было трещины, чтобы нельзя было поранить губы, употребляя этот стакан и т. п. Если же мне нужен стакан не для питья, а для такого употребления, для которого годен всякий стеклянный цилиндр, тогда для меня годится и стакан с трещиной в дне или даже вовсе без дна»[4].

Второй абзац важен для уяснения цели использования истины и её конкретно-темпорального характера. То есть нет и не может быть истин на все времена и на все случаи жизни.

В общем-то, при желании мы можем едва ли не любой предмет, любую вещь рассмотреть под этим углом зрения. Важно изначально определиться с системой координат, а то собеседники могут просто не понять друг друга. Говоря о картах, один будет понимать под этим топографические карты, другой – игральные, третий – карты Таро и т. д. И каждый будет прав и искренен, давая характеристику и описание «своих» карт.

Игнорирование этого обстоятельства может привести к самым разным последствиям. Иногда даже таким, о которых первоначально никто не задумывался.

В середине 50-х – начале 60-х годов прошлого века юристы, «ужаснувшиеся последствиям сталинских репрессий, часто облечённых в форму уголовно-процессуальной деятельности, попросили философов дать им концепцию познания обстоятельств совершенного преступления, пусть даже идеалистическую, но весьма надёжную в нравственном плане для предотвращения той горькой практики, что страна пережила в 30-40-е гг. XX столетия»[5]. А есть ли такая концепция? Была ли она когда-нибудь? Возможно ли её вообще создать?

Есть категории, к которым в той или иной форме обращались, наверное, все когда-либо существовавшие мыслители. И категория истины относится к числу таковых. Объясняется, на мой взгляд, это просто. Человек именно как Homo sapiens, как человек разумный, всегда стремится к познанию чего-то нового, неизвестного ему. В связи с этим он достаточно быстро в процессе познания столкнётся с проблемой истинности полученных им знаний. Поэтому вопрос истины и вопрос о том, что есть истина, – это естественное состояние каждого мыслящего человека. По-другому просто быть не может.

Поскольку мы все (за очень небольшим исключением) дети своего времени, постольку есть смысл для начала обратиться к учебникам, по которым учились мы и учились до нас.

В 60-х годах под истиной, – очень часто подчёркивалось, что речь следует вести об объективной истине, – понималось такое знание, которое не зависит ни от конкретного человека, ни от всего человечества. Иногда в подтверждение этого тезиса приводились совершенно наивные с точки зрения дня сегодняшнего доказательства: «Например, наше утверждение, что в Советском Союзе полностью и окончательно победил социализм, является объективной истиной, ибо содержанием этого утверждения является то, что объективно существует, независимо от того, желательно это кому – то или нет»[6]. Давно уже нет ни Советского Союза, ни полностью и окончательно победившего социализма. Остались только слова, которые, как набор слов, и выступают ныне в виде объективной истины, ибо были сказаны давно, и для того, чтобы их изменить, необходимо вернуться в прошлое, а это пока никому не дано.

Произошедшие эпохальные события привели к перекосу в сознании некоторых наших сограждан. Они спешно переориентировались и поспешили объявить уже капитализм «светлым будущим всего человечества». Для кого-то это стало новой истиной. Но вот уже сами капиталисты: Дж. Сорос, финансовый магнат, или Дж. Е. Стиглиц, нобелевский лауреат по экономике (2001), развенчивают эти заблуждения наших либералов[7]. Но особенно сильно прошёлся по капитализму и по Соединённым Штатам Америки Збигнев Бжезинский. Это само по себе удивительно, но это факт[8]. Можно упомянуть работы де Сото, статьи Ф. Кастро, выступления Уго Чавеса (они, разумеется, некапиталисты) и многое другое. Значит, и здесь нет истины. Где же она?