1.2. Этапы формирования и нормы концессионного законодательства СССР
В последнее время исследование вопросов концессионной политики и практики советского государства 20-х годов XX столетия приобретает все большую актуальность в свете современных преобразований. Как известно, пик научных изысканий на эту тему приходится также на конец 50-х – середину 70-х годов.[122] Но большинство таких работ было направлено на изучение проблем внешнеэкономической политики молодого государства в переходный – от капитализма к социализму – период. Значительная часть научных разработок осуществлялась также в рамках исторической науки.[123] Как правило, роль концессий в экономическом становлении разрушенной России в то время умалялась, а законодательство, регулировавшее их деятельность, либо не изучалось вообще, либо рассматривалось эпизодически.
Вместе с тем в процессе работы над проблемой историко-правового развития концессионной деятельности авторами было выявлено значительное количество научных трудов, посвященных концессиям и концессионному праву. Эти труды принадлежат перу известных ученых 20-х годов, т. е. периода новой экономической политики. Например, специализированное издание «Об иностранных концессиях» И. Степанова 1920 г., ряд работ по концессионному праву И. Н. Бернштейна, Б. А. Ландау, В. Машкевича, А. В. Карасса, о роли иностранных концессий в народном хозяйстве СССР писал В. П. Бутковский и др. Нельзя не отдать должное и В. И. Ленину как инициатору выдвижения и теоретического обоснования концессионной политики советского государства в целом.
Современные исследователи очень часто обращаются к опыту, урокам и значению, как новой экономической политики, так и концессионной деятельности государства в тот период.[124] И этот интерес не случаен. Наряду со многими аспектами НЭПа, актуальными и в наше время, прослеживается схожесть ситуаций в постепенном, после почти 70-летнего перерыва, изменении экономики и допуска к деятельности частного капитала. Концессии, в свою очередь, были и являются одной из форм приложения частного капитала в тесном взаимном сотрудничестве с государством. Современные ученые – экономисты, юристы, историки – в своих работах уделяют внимание концессионным вопросам в самых разных аспектах. Но комплексное монографическое исследование за более чем 70 последних лет принадлежит С. А. Сосне.[125] За столь длительный период это единственная работа, в которой разносторонне исследуются вопросы концессионных соглашений с точки зрения теории и практики, включая исторический опыт, хотя и не в столь значительных объемах.
Поскольку процедурные и идейные аспекты принятия того или иного решения в регулировании концессионной деятельности достаточно полно рассмотрены в работах исторической направленности,[126] то в данном разделе мы остановимся на основных вехах, этапах формирования и нормах концессионного законодательства, абстрагируясь, насколько это возможно, от политического аспекта.
В исторической науке выделяется несколько периодизаций концессионной политики и практики. Например, М. Н. Новиков говорит о двух этапах концессионной практики. Первый – с 1921 по 1924 г. – характеризуется международным развитием концессий, а также с незначительным количеством деловых предложений о концессиях советскому правительству. Второй – с 1926 по 1928 г. – характеризуется уменьшением числа предложений при возрастании их значимости, превышением числа концессий в промышленности над торговыми, укрупнением концессионных соглашений.[127] Такая периодизация основана на практике концессионирования и берет начало от заключения первого концессионного договора. Логично предположить, что и заключительным этапом практики должно быть окончание действия последней концессии на территории СССР, которое М. Осьмова и О. Стулов определяют 1944–1946 гг.[128] В этом случае надо говорить о 8 августа 1946 г., когда была ликвидирована последняя концессия – Большое Северное телеграфное общество (БСТО).[129] Вместе с тем, на наш взгляд, в контексте данной работы нецелесообразно отделять практику от истоков формирования концессионного законодательства как предпосылки создания собственно концессионного договора, определяющего основы дальнейшей активной эксплуатации этой формы сотрудничества.
Наиболее приемлемой представляется классификация В. П. Бутковского:
I этап – ноябрь 1917 г. (переговоры с американским консулом в России, включая тезисы 1918 г. и гражданскую войну) – ноябрь 1920 г. (принятие Декрета о концессиях);
II этап – 23 ноября 1920 г. (дата принятия Декрета СНК «Общие экономические и юридические условия концессий») – 1924 г. (резкое уменьшение числа концессионных предложений, но, вместе с тем, улучшение их качества).
III этап – 1925–1927 гг. (по числу концессионных предложений) (см. табл. 1).
IV этап – 1928 г. (начало сворачивания НЭПа) – окончание НЭПа.[130]
Таблица 1
Соотношение концессионных предложений, поступивших в Главный концессионный комитет, и заключенных концессионных договоров[131]
Как видно из представленной таблицы, число предложений о концессиях было весьма значительным. М. М. Литвинов в начале 1924 г. сравнивал положение ГКК с состоянием «разборчивой невесты», которую «забрасывают предложениями».[132]
«Официальное» формирование государственно-правовых основ будущей концессионной политики и начало ее первого этапа В. А. Шишкин определяет «с весны 1918 по начало 1919 г.»,[133] основываясь на времени принятия первого документа, устанавливающего основы концессионной политики. С позиций периодизации законодательства, на наш взгляд, за точку отсчета первого этапа правотворчества целесообразно принять именно 26 мая 1918 г., т. е. дату официального обнародования «Программы…». Остальные этапы совпадают с периодизацией В. П. Бутковского. При этом необходимо отметить, что концессионная политика и законотворчество начали осуществляться гораздо раньше введения НЭПа, хотя в обиходе концессии часто ассоциируются именно с новой экономической политикой.
Второй этап – 23 ноября 1920 г. – 1924 г. – включает официальное провозглашение и начало НЭПа. Разбивать указанный этап на две составные части, на наш взгляд, нецелесообразно, так как кардинальных перемен, кроме наращивания темпа законотворчества и практической реализации концессионной политики, не было, и в дальнейшем она строилась (до конца этапа) на началах, провозглашенных Декретом.
Также необходимо отметить, что концессионерами в период новой экономической политики являлись иностранные граждане и подданные (в отличие от раннего и более позднего дореволюционного периода). Следовательно, речь шла о вложении иностранного, как правило, частного, капитала в советскую экономику.[134] Возможно, среди соискателей концессий могли быть русские, выходцы из дореволюционной России, успевшие перевести капиталы за рубеж. Но при изучении литературных источников нами не встречено упоминаний о таковых (кроме художника А. Борисова, действовавшего, впрочем, не единолично, а в сотрудничестве с норвежским подданным). Забегая вперед, необходимо отметить еще один факт в подтверждение происхождения капитала, вкладывавшегося в концессионные предприятия. Это разграничение в ведомственном регулировании концессионной деятельности, установленное в 1922–1923 гг. Так, в апреле 1922 г. был образован Главный комитет по делам о концессиях и акционерных обществах, заменивший существовавшую с марта 1922 г. комиссию по рассмотрению предложений об образовании смешанных обществ.[135] В августе 1923 г. дела об акционерных (без участия иностранного капитала) обществах были переданы Экономическому совещанию РСФСР (ЭКОСО), а Главконцесском сосредоточил свою деятельность в сфере концессий. Кстати, особого успеха акционерное предпринимательство, как у иностранцев, так и у молодого советского государства, не имело.[136]
И вот парадокс: несмотря на активнейшее проникновение и деятельность частного иностранного и национального капитала в экономике царской России (в том числе в форме концессий), до революции не было создано ни специального законодательства об иностранных капиталовложениях (инвестициях),[137] ни специального концессионного законодательства. Но для привлечения иностранного капитала в Советской России требовалось создание особого правового режима. Во-первых, это было необходимо, поскольку иностранный капитал не мог быть чужеродным по своему происхождению и по своей частноправовой природе в условиях создания новой социалистической правовой системы. После национализации промышленности иностранный капитал мог работать только в условиях концессий, в связи с чем возникла необходимость в создании стройной правовой базы в этой сфере. Во-вторых, создание особой системы правовых актов, регулирующих деятельность иностранных юридических и физических лиц в Советской России, было обусловлено также их особым статусом как субъектов советского права и своеобразием отношений с их участием. Такая система, как будет показано ниже, включала общие и специальные акты, причем последние требовались для обеспечения всей полноты правового регулирования данных отношений.[138]
