Сутью деятельности юриста-государствоведа предстают юридическая квалификация характера ожидания гражданина (оценка уровня ее полезности) и юридическая оценка возможности реализации ожидания, мера его государственной обеспеченности (установление меры ее поддержки). Реализация ожидания может быть обеспечена не иначе как созданием соответствующих условий, среди которых – на первом месте поля взаимного непроникновения частной воли невозможности извлечения частной пользы. А ориентиром такой юридической оценки должна служить не норма, а статистически выявляемая связь между данными качествами, проявляемыми в данной ситуации, и пользой, полученной от их проявления.
При этом гарантирование взаимных притязаний (государственной поддержки обращения ожиданий конкретного человека в реальную пользу) принципиально отлично от гарантирования ответственности и по другим юридическим параметрам.
Во-первых, его пусковой механизм не вред, а польза. Если ответственность выстраивается от характера причиненного вреда, то гарантирование притязания выстраивается от возможности обращения ожидания гражданина в реальную для него пользу.
Во-вторых, взаимные притязания обусловливаются не связью деяния и последствия, а связью характера ожидания официальной поддержки с характером индивидуального созидательного потенциала человека и объемом ресурсов, обеспечивающих возможность ее реализации.
В-третьих, характер ожидания пользы и возможность ее реализации определяются не статичной правовой нормой, а динамичным, реально складывающимся соответствием характеристик получаемой пользы и характеристик ресурсов, которые могут быть направлены на реализацию этого ожидания.
В-четвертых, если ответственность – это ограничение, гарантируемое мерой утрат, то реализуемое ожидание – это поддержка, гарантируемая официальной мерой получаемой пользы.
С научной, по-юридически государствоведческой точки зрения корректно выделять только отношения государства и гражданина, где гражданин – это интерес конкретной личности, а государство – это, во-первых, объединенный интерес всех личностей, направленный на увеличение возможностей формирования и реализации интереса конкретной личности, а во-вторых, – интересы прочих конкретных личностей, существующие одновременно и соразмерно с интересами данной конкретной личности. В этой конструкции всякий дополнительный элемент лишний. Изменение соотношения свободы в пользу общества и гражданина – нонсенс, именно потому, что предназначение государства – реализация законных интересов гражданина. Поэтому всякое законное ограничение государства – ограничение законного интереса гражданина. Данный парадокс хорошо заметен с позиций именно юридического государствоведения.
Государство – юридическое устройство, инструмент, обеспечивающий меру взаимных притязаний и гарантирующий меру ответственности.
Если право – мера ответственности, то интерес – мера взаимосвязанных притязаний (претензий).
Мера взаимных притязаний обеспечивается посредством гарантирования:
а) обусловленности интереса (беспрепятственности получения индивидуальной пользы);
б) обусловленности права (беспрепятственности проявления индивидуальной воли).
В связи с этим имеет смысл категорически разделять не только право и интерес, но ответственность и поддержку (споспешествование).
Мера и соотнесение с нею, установленные и выполняемые профессионально и полномочно, – вот что является сутью профессионального проявления общей юридической природы государства и права. Юстиция своим высшим смыслом полагает соотнесение с мерой. Соответственно, юриспруденция – наука и профессия соотнесения с мерой.
В такой постановке вопроса правоведы – профессионалы гарантирования ответственности.
Тогда государствоведы – профессионалы создания условий реализации взаимосвязанных притязаний.
И чем скорее так понимаемое государствоведение будет обращено в теорию, область практики и юридическую специальность, тем скорее наше государство получит пополнение ресурсов, обеспечивающих благо всем нам вместе и благополучие каждому из нас.
Итак, соразмерность всех наших взаимоотношений, объективирующих наше пребывание в юридическом пространстве государства, значима не только как область правоведения, но и как область государствоведения. Эту новую область юридической теории и практики необходимо вначале профессионально осознать, а затем исследовать и осваивать. Завершить эти рассуждения хотелось бы выражением признательности и благодарности профессору Добрынину Н.М., в свое время разделившему и горячо поддержавшему многие из высказанных здесь идей.
§ 4. Юридическая наука как средство раскрытия гарантирующего потенциала государства
Правоведение и юридический потенциал государства. Феномен значения первопричины возникновения государства. Юридические возможности и юридическое значение его познания. Парадоксы возникновения государства. Польза и интерес как первопричины государства. Юриспруденция и правоведение как средства отражения феномена государства. Власть: символ, средство и абстракция. Государственная власть и ее профессиональное гарантирование. Юридический смысл государственного гарантирования власти. Права человека и государственное гарантирование законных интересов. Государство, гражданин и «белые пятна» юриспруденции. Юридические последствия неюридических методов гарантирования законных интересов. Юридическое содержание государственности.
С позиций доминирующих ныне представлений о способах и инструментах познания государственности государствоведение предстает комплексной дисциплиной, сочетающей политологию, социологию, теорию организаций, экономику и менеджмент. А юридическая теория государства признается давно отвергнутой негодной попыткой. Эта идея хорошо просматривается, в частности, в работах В.Е. Чиркина, В.Д. Граждана и некоторых других авторов[12]. Логика такого подхода проста и почти до неопровержимости очевидна: коль скоро создается правовое государство, незачем классическую науку о праве отвлекать на несвойственные ей направления.
Сегодня очевидны также и попытки вытеснения юридического направления из области теории управления, осуществляемого с целью оптимизации взаимоотношений, складывающихся между людьми в государстве. Эта тенденция настолько выражена, что сейчас впору говорить не о том, что без государствоведения нет полноты представлений о теоретико-методологических возможностях юриспруденции, а о том, как сохранить за юриспруденцией область развития представлений о возможностях оптимизации правопорядка юридическими средствами, объективно пребывающими вне пределов правотворчества и правоприменения. Уже потому, что любая правовая норма, вне возможности ее официального гарантирования, есть юридическое ничто. Ситуация тотальной активизации правотворчества и абсолютизации судебного разбирательства, реализуемого фактически в качестве единственного средства гарантирования действующих правовых норм, сегодня признается единственно верной юридической стратегией гарантирования правопорядка. Сегодня, кажется, не может быть и речи о совершенствовании юридического инструментария, предназначаемого для постижения других юридических возможностей государства, которые могут быть реализованы в поддержку прав и законных интересов человека. Но, как ни парадоксально, именно отстаивание государствоведения, как равнозначной правоведению отрасли юриспруденции, способно снять эту все обостряющуюся проблему.
Закон, несомненно, категория юридическая. Такая же категория и правопорядок, толкуемый как приведение в соответствие реалий жизни и нормативных предписаний, запретов и дозволений. Здесь уместно подчеркнуть, что правопорядок, понимаемый как обеспечение возможно большего соответствия реального и законодательно предлагаемого поведения людей, сейчас обеспечивается так или иначе принятием законов и последующим гарантированием ответственности каждого, кто нарушил закон. Несовершенства такого подхода очевидны. Все они сводятся к тому, что, во-первых, предпосылкой оптимизации правопорядка до сих пор остается правонарушение, а во-вторых, в качестве средства улучшения правопорядка предлагается увеличение количества законов. Действительно, по логике доминирующего сейчас подхода получается, что сначала мы должны принять много законов, потом выявить все их нарушения, а потом при помощи судебных разбирательств восстановить нарушенные права тех, кто сможет доказать свою юридическую незащищенность. Более того, стремление уменьшить количество правонарушений признается хорошим только в определенных пределах. Ибо отсутствие правонарушений вызывает подозрение в том, что они недостаточно активно выявляются.
