С сожалением приходится констатировать, что государственные программы практически никогда не реализуются в полном объеме, а надежды, которые на них возлагают, приводят к неизбежным разочарованиям. И все же надеяться стоит, поскольку удивительный феномен информационного общества порожден не зарубежной или российской наукой, а воплощает в себе всю «хитрость» исторического разума, который обязательно найдет способ, чтобы реализовать свои планы…
В заключение выделим некоторые особенности развития реформаторских настроений в России.
В отличие от зарубежных стран, наиболее заметным источником новых веяний в нашей стране являются не ученые-активисты и некоммерческие организации, а крупные интернет-платформы, такие как Yandex, Mail.ru и Google.
Другая особенность состоит в практически полном отсутствии серьезных научных дискуссий, инициированных академическим сообществом и проблематизирующих действующее регулирование на уровне системы. Например, также в отличие от зарубежных стран, представители российской науки не испытывают какой-либо потребности в обосновании и, тем более, в оправдании существования права интеллектуальной собственности. Конечно, данная тема носит, скорее, философский характер, но и в США, и в Европе ее обсуждают главным образом именно юристы, которых критическая масса практических проблем заставляет искать ответ уже не в самом законе или признанной доктрине, а на уровне ценностной ориентации. Показательно, что перевод «Свободной культуры» Лоренса Лессига в России пользуется успехом в кругах, далеких от юридического сообщества, которое, видимо, полагает, что обсуждение поднимаемых в книге вопросов является недостойным профессионала, усвоившего незыблемые научные истины. С другой стороны, обсуждение нюансов регулирования авторских и смежных прав в Интернете вызывает большое воодушевление.
И, конечно, речь не идет о том, что проблемы теории следует предпочитать практическим проблемам. Просто на определенном этапе практические проблемы заставляют специалиста обратиться к теории, а когда теория не разрешает сомнения, поиски продолжаются, приводя к привлечению методологии смежных наук, выдвижению радикальных тезисов и гипотез и т. д. и т. п. Описанная ситуация характерна для юридической среды большинства зарубежных стран, как развитых, так и развивающихся, направления исследований которых отличается разве что расстановкой приоритетов. Россия же, к сожалению, оказалась за пределами профессионального дискуссионного поля, хотя существуют и исключения из отмеченной тенденции. Еще одна особенность касается уже не юристов, а сообщества российских экономистов. Не может не удивлять явный недостаток разноплановых экономических исследований рынков, связанных с инновациями и оборотом результатов интеллектуальной деятельности. В числе редких исключений необходимо упомянуть круглые столы в ЦЭМИ РАН, которые уже многие годы организует доктор экономический наук, профессор А.Н. Козырев и на которых обсуждаются самые разные модели и подходы к экономике интеллектуальной собственности[845]. Рискнем предположить, что методология и результаты таких исследований, при условии их научной состоятельности, могли бы оказать стимулирующее воздействие на профессиональное мышление российских юристов.
Глава 3. Парадигма баланса интересов и гибкости регулирования
Достижение справедливого баланса является жизненно необходимым для поощрения инноваций, сохранения инвестиций и стимулирования конкуренции. Долговременный успех будет принадлежать тем, кто это усвоит.
Эндрю Говерс[846]
Существует ошибочное представление, будто правовая регламентация может быть построена произвольно, по усмотрению законодателя. Но это совсем не так. Право основано на объективных закономерностях, нарушение которых раньше или позже жестоко мстит за себя. Особенность этих закономерностей заключается лишь в том, что их игнорирование часто сказывается не сразу. Те же последствия влечет за собой нарушение принципа системности законодательства, который тоже есть выражение объективного начала в праве.
Виктор Абрамович Дозорцев[847]
§ 1. «Баланс интересов» как цель и как критерий правового регулирования
Представление о праве как о компромиссе между различными интересами не является чем-то новым. Мы находим его уже в 19 веке в правовой теории Рудольфа Иеринга. В его понимании интересы личные и общественные соразмерны, дополняют друг друга, а не противоположны[848]. Российский правовед второй половины 19 века Николай Михайлович Коркунов был убежден, что «каждая юридическая норма непременно предполагает соотношение интересов различных лиц и дает их разграничение»[849], и рассматривал право в целом через призму согласования интересов: «Развитие общественной жизни приносит с собою все большее и большее осложнение тех разнообразных, сталкивающихся между собою человеческих интересов, разграничение которых составляет задачу права»[850].
Само словосочетание «баланс интересов» используется в юридической литературе не так часто и в подавляющем большинстве случаев не представляет собой какого-то самостоятельного понятия с четко очерченной сферой применения и содержанием. Скорее, речь идет об определенной ценности, которая имеет как внеправовое, так и правовое измерение, находя свое выражение в целом ряде правовых принципов и норм.
В рамках конституционного права идее баланса интересов в наибольшей степени соответствуют принципы справедливости и пропорциональности. Оба принципа не закреплены в Конституции РФ текстуально, но активно используются Конституционным судом РФ при обосновании своей позиции. И Европейский суд, и Конституционный суд РФ используют такую формулировку, как «справедливый баланс». Если говорить о практике Конституционного суда, то речь идет о справедливом балансе между правами граждан и правомерными интересами общества и государства, основанном на конституционно значимых целях и ценностях, защищаемых Конституцией; о задаче законодателя «найти справедливый баланс между конституционно защищаемыми ценностями на основе критериев, установленных Конституцией Российской Федерации»; о справедливом балансе «индивидуальных и коллективных интересов» в той или иной сфере общественных отношений. Коллизии конституционных прав разрешаются также на основе установления между спорными правами справедливого баланса. Баланс интересов можно считать также существенной чертой метода регулирования в гражданском праве. Как указывает В.Ф. Яковлев: «Равномерное распределение прав и обязанностей между сторонами находит свое выражение во взаимности их прав и обязанностей. Вследствие отмеченного большинство гражданских правоотношений является двусторонними: обе стороны оказываются носителями прав и обязанностей»[851].
Хотя идея поиска и установления баланса интересов для права не является чем-то новым, ее значение в последние десятилетия существенно возросло. Это обусловлено несколькими причинами. Во-первых, перемещением баланса интересов на более высокую ступень иерархии в системе общественных ценностей. Во-вторых, очевидно недостаточным вниманием, которое уделяет современная правовая система реализации данной ценности в сфере регулирования информационных технологий в целом и Интернета в особенности.
Когда мы говорим о балансе интересов при регулировании доступа к информации в цифровой среде, речь идет об интересах самых различных субъектов, включая пользователей, производителей информации, информационных посредников, государства, некоммерческих организаций (таких как библиотеки, музеи, образовательные и научные учреждения) и бизнеса. Необходимо специально подчеркнуть, что проблема баланса интересов не сводится к конфликту интересов правообладателей и пользователей, с одной стороны, и правообладателей и информационных посредников – с другой. Баланс интересов – это проблема не только права интеллектуальной собственности, но и регулирования всей информационной сферы. При этом наиболее общим предметом баланса интересов в информационной сфере можно считать доступ к информации в широком смысле слова, включая охраняемые правом результаты интеллектуальной деятельности.
В Декларации принципов развития информационного общества, принятой на Всемирном саммите по информационному обществу, который прошел под эгидой ООН в Женеве в декабре 2003 года[852], подчеркивается, что обеспечение каждому возможности иметь доступ к информации, идеям и знаниям и вносить в эти области свой вклад является необходимым элементом открытого для всех информационного общества. Комментируя положения Декларации в более широком контексте общемировых тенденций, доктор юридических наук Л.К. Терещенко приходит к следующим выводам: «В мире, основанном на знаниях и информации, право на общение и право на доступ к информации и знаниям являются важнейшими предпосылками реализации других признанных на международном уровне прав человека, включая право на свободу слова. Исходя из движения человечества к информационному обществу, из приведенных положений Декларации, из существующей общей тенденции к реализации универсального характера доступа к информации и ее использования, можно утверждать, что общим правовым режимом информации является режим открытой информации»[853]. Пределы действия общего правового режима информации (ее открытости и доступности) определяются конституционными правами других лиц и получают свое закрепление в специальных режимах информации. Применяемый автором подход к разграничению общего и специальных правовых режимов информации подразумевает, что сложная система взаимосвязанных интересов представляет собой неотъемлемое свойство информационной сферы. Отсюда следует, что критерием, позволяющим правильно установить правовой режим информации, является обеспечение баланса конституционно защищаемых ценностей. Подчеркнем, что Л.К. Терещенко в своих рассуждениях не имела в виду и не касалась сферы интеллектуальной собственности, поскольку последняя традиционно не считается частью информационной сферы.
