Помимо исполнителя (ст. 17 Основ) соучастниками преступления считаются организаторы, подстрекатели и пособники.
Организаторами являются лица, организовавшие совершение преступления или руководившие его совершением (ч. IV ст. 17 Основ). Следовательно, начало исчисления срока давности за содеянное организатором начинается с момента организации преступления или с момента осуществления его. Не имеет значения, как уже отмечалось выше, достигнута ли цель подобного рода организационной деятельности или не достигнута.
Началом исчисления срока давности осуждения подстрекателя следует считать выполнение тех действий, которые направлены на склонение лица к совершению преступления. В какой-либо зависимости от исполнения преступления этот срок не находится.
Бывает так, что лицо «склоняет» совершить общественно опасные действия невменяемого. В подобном случае имеет место посредственное причинение – достижение желаемого результата при помощи невиновных лиц. В. Е. Смольников полагает, что в подобной ситуации срок давности должен исчисляться с момента совершения задуманного деяния.[99] Но как быть в том случае, если «склоненное» лицо не совершит задуманное? Факт «склонения», «организация» совершения преступления при помощи усилий невменяемых лиц и являются моментом начала исчисления сроков давности осуждения. Иное решение этого вопроса явилось бы отходом от ранее рассмотренных положений.
При пособничестве исчисление сроков давности должно вестись со дня совершения последнего действия, оказывающего помощь исполнителю.
Если организатор, подстрекатель или пособник ставит перед исполнителем условие совершить преступление не сразу, а после истечения сроков давности (т. е. через один год, три года и т. д.), в таких случаях соучастники рассчитывают на освобождение от уголовной ответственности вследствие истечения сроков давности осуждения. Это свидетельствует о неуменьшающейся вплоть до реализации преступного замысла общественной опасности соучастников. Поэтому началом исчисления сроков давности в подобных случаях необходимо считать день совершения исполнителем преступления.
Одной из форм прикосновенности к преступной деятельности является заранее не обещанное укрывательство, уголовная ответственность за которое установлена ст. 882 и 189 УК.
Это преступление заключается в активных действиях, в том, что виновное лицо скрывает преступника, орудия и средства совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем. Началом течения срока давности является день окончания действий по сокрытию. При этом необходимо учесть, что укрывательство может быть как бы одноразовым (предоставление ночлега преступнику, оказание помощи в уничтожении следов преступления или орудий совершения и т. д.) и длящимся (например, длительное сокрытие преступника). Но во всех случаях укрывательства началом срока давности осуждения следует считать не только факт прекращения действий по укрывательству, но и задержание преступника или явку его с повинной.
С этого момента укрывательство теряет свой смысл, прекращается. Вместе с тем срок давности привлечения к уголовной ответственности не может быть более продолжительным по сравнению со сроком привлечения к уголовной ответственности исполнителя преступления.
Недоносительство – длящееся преступление. Проблема исчисления давности за это преступление специфична. «Может оказаться, – пишет П. Мшвениерадзе, – что давность в отношении исполнителя истекла, и он не подлежит уголовной ответственности, а в отношении недоносителя еще не начиналась или же давностный срок истек частично».[100] Вероятно, следует согласиться с П. Мшвениерадзе, предлагающим «давностный срок, истекший для исполнителя, считать истекшим и для недоносителя».
Известные трудности возникают при определении окончания срока давности привлечения к уголовной ответственности. По этому вопросу нет достаточно четкого указания закона. В теории уголовного права и на практике рассматриваемый вопрос решается по-разному. Так, в учебнике сказано, что срок течения давности должен исчисляться до дня возбуждения уголовного дела.[101]
Весьма распространенным является мнение, согласно которому «конечным моментом срока давности преследования следует считать… день привлечения лица к уголовной ответственности».
Таким моментом является привлечение лица, совершившего преступление, в качестве обвиняемого, т. е. момент предъявления ему обвинения (ст. 148 УПК). Если к этому моменту срок, установленный ст. 48 УК, истек, лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности и дело о нем подлежит прекращению.[102]
Сторонники этой точки зрения полагают, что в ст. 41 Основ имеется в виду процессуальный акт – привлечение виновного лица в качестве обвиняемого в порядке ст. 143 УПК РСФСР. По этому вопросу В. Е. Смольников пишет: «Под привлечением к уголовной ответственности, о котором говорится в ст. 41 Основ уголовного законодательства, следует понимать процессуальный акт, выражающийся в привлечении лица, совершившего преступление, в качестве обвиняемого в соответствии с нормами уголовно-процессуального закона».[103] Такой вывод, как нам кажется, не вытекает из закона. В части IV ст. 41 Основ сказано: «Течение давности приостанавливается, если лицо, совершившее преступление, скроется от следствия и суда. В этих случаях течение давности возобновляется с момента задержания лица или явки его с повинной». В. Малков, анализируя рассматриваемый вопрос, считает: «…иных случаев, когда течение срока давности приостанавливается, законом не предусматривается, в том числе закон не упоминает и о том, что течение срока давности прекращается, если лицу предъявлено обвинение».[104] Следовательно, давность привлечения к уголовной ответственности должна исчисляться до вступления приговора в законную силу.
В соответствии со ст. 41 Основ «течение давности прерывается, если до истечения указанных в законе сроков лицо совершит новое преступление, за которое по закону может быть назначено лишение свободы на срок свыше двух лет. Исчисление давности в этом случае начинается с момента совершения нового преступления». Пункт 3 ст. 5 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик предписывает невозможность возбуждения уголовного дела за истечением сроков давности. Если эти сроки истекли по возбужденному делу, то оно «подлежит прекращению». Однако п. 9 этой статьи вступает в известное противоречие с п. 3, ибо предписывает доведение судебного разбирательства до конца, если будет обнаружено, что истекли сроки давности. В подобной ситуации выносится обвинительный приговор с освобождением осужденного от наказания. Противоречит это и ст. 41 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, устанавливающей освобождение от осуждения. Напомним, что освобождение от наказания регламентировано ч. II ст. 43 Основ уголовного законодательства. Иное решение вопроса об определении окончания срока давности не вытекает из уголовного закона.
В соответствии с п. 9 ст. 5 Основ уголовного судопроизводства имеет место реализация части уголовной ответственности – осуждение, что, с нашей точки зрения, противоречит сути ст. 41 Основ уголовного законодательства. Вероятно, освобождение от уголовной ответственности вследствие истечения срока давности в стадии судебного разбирательства необходимо оформлять не вынесением приговора, а определением суда. По этому поводу П. С. Элькинд пишет: «Истечение таких сроков к моменту постановления приговора должно исключать вынесение обвинительного приговора с назначением осужденному наказания».[105]
Вместе с тем сложившаяся судебная практика в основном считает предъявление обвинительного заключения обстоятельством, приостанавливающим течение срока давности, т. е. исходит из того, что действующее законодательство предусматривает давность привлечения к уголовной ответственности. В этом отношении характерно дело У., осужденного приговором Тарасовского районного народного суда Ростовской области 5 марта 1971 г. по ч. II ст. 112 УК к штрафу в сумме 30 руб. в доход государства. У. совершил преступление 12 декабря 1969 г. Постановлением народного судьи от 6 апреля 1970 г. в отношении У. возбуждено уголовное дело, а осужден он был 5 марта 1971 г. С момента совершения преступления до момента осуждения истек годичный срок, но Судебная Коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР в своем определении от 6 сентября 1972 г. исходила из того, что возбуждение уголовного дела и привлечение У. к уголовной ответственности прервало срок течения давности и поэтому осуждение У. обоснованно.[106]
