Пожалуй, нигде эти вопросы не обладают такой остротой и очевидностью, как в гражданском праве, которое по определению представляет собой «область свободы и частной инициативы». Представляется, что причина параллельного существования юрисдикционных и неюрисдикционных способов защиты прав заключается в общепризнанном положении о невозможности гарантировать немедленную и эффективную государственную защиту прав для всех и каждого[314]. Традиционным недостатком юрисдикционных механизмов защиты прав, единодушно отмечаемым учеными и признаваемым органами государственной власти[315], является его вопиющая медлительность (еще Гораций называл правосудие «хромым»). Поэтому даже в настоящее время государственное принуждение не может считаться достаточно эффективным средством защиты нарушенных прав. Следовательно, правосудие по определению не сможет во всех случаях заменить «частную инициативу» самих участников гражданского оборота. Насколько же справедливо в таком случае требовать от индивида (выражаясь словами Локка) полного и окончательного отказа от возможности «охранять свои права и наказывать за преступления»? Полагаем, что необоснованность такого ограничения у современного исследователя не вызывает сомнений. Поэтому следует согласиться с А. Ф. Кони в том, что отнять у человека защиту в тех случаях, когда общество ее дать не может, значило бы «совершенно уничтожить объективное равенство между людьми»[316].
Как представляется, гражданский оборот уже дал однозначный ответ на вопрос о допустимости частной инициативы при защите нарушенных прав постольку, поскольку право на самозащиту является общепризнанным. Более того, под влиянием потребностей жизни появилась и такая группа способов самозащиты, как разрешенное самоуправство.
Этот практически не исследовавшийся учеными феномен сформировался на границе самозащиты с недозволенными действиями, известными под именем самоуправства, и потому тесно связан с понятием пределов самозащиты гражданских прав. Своего рода «водораздел» здесь образует дозволенность тех или иных самоуправных действий законом, которая устанавливается для каждого отдельного случая post factum судебной практикой. С учетом крайне незначительного объема последней теоретическое обоснование пределов самозащиты применительно к разрешенному самоуправству приобретает особую значимость.
В настоящее время понятия самозащиты и самоуправства представляют собой логические антиподы, так как они «кристаллизировались» в результате постепенного разграничения всех проявлений так называемой самопомощи на дозволенные и запрещенные законодателем формы.
Такое современное положение вещей, очевидно, отражает некую закономерность эволюции самопомощи. Однако высказанное здесь предположение, не будучи основанным на фактах, останется не более чем логичной гипотезой. Соответственно, наше исследование в области самозащиты не может претендовать на полноту без исследования генезиса самозащиты и раскрытия всех закономерностей ее эволюции. Во-первых, исследование юридической природы самозащиты (как структурного элемента права) невозможно без установления ее происхождения и выявления важнейших закономерностей ее развития. Во-вторых, не проследив закономерностей эволюции самозащиты, невозможно дать ей адекватное определение, поскольку «для того чтобы догматическое определение могло удовлетворять своему назначению, необходимо, чтобы оно было выведено из изучения природы института; другими словами, необходимо изучение всего развития его»[317].
Необходимость четкого разграничения самозащиты и самоуправства требует, чтобы эволюция самопомощи была рассмотрена в контексте проблемы, не получившей освещения в трудах цивилистов, – объяснения феномена разрешенного самоуправства или самопомощи, существующего в современном праве. Современными учеными термин «самоуправство» употребляется исключительно в негативном контексте. Однако в соотношении данного понятия с понятием самозащиты можно выделить два аспекта. С одной стороны, действия, выходящие за пределы самозащиты, могут быть квалифицированы как наказуемое самоуправство, т. е. самовольное, вопреки установленному федеральным законом или иным нормативным правовым актом порядку, осуществление своего действительного или предполагаемого права (ст. 19.1. КоАП РФ)[318]. С другой стороны, нельзя отрицать существование способов самозащиты, отвечающих некоторым признакам самоуправства, но допускаемых законом[319], таких как опечатывание арендодателем помещений для воспрепятствования самовольного использования арендатором и секвестр вещей арендатора (Определение ВАС РФ от 19 мая 2009 г. № 5849/09)[320]. В дореволюционной цивилистике под самоуправством понималось восстановление собственными силами, без обращения к органам власти, нарушенного уже фактического положения вещей путем возвращения к состоянию, соответствующему смыслу данного субъективного права[321]. Такие действия могут входить в содержание самозащиты, но примыкают к наказуемому самоуправству по ряду внешних признаков (применение физической силы и т. д.).
Под способами самозащиты, тесно примыкающими к самоуправству, в литературе понимаются такие действия, как: изъятие, уничтожение и повреждение вещей; задержание обязанного лица; устранение сопротивления обязанного лица[322]. Вышеуказанные действия обладают рядом общих признаков, выделяющих их среди прочих способов самозащиты и сближающих с наказуемым самоуправством: это самостоятельные односторонние действия фактического характера, связанные с применением насилия, повреждением либо уничтожением имущества других лиц. Вместе с тем самоуправство обладает и существенными отличиями. Во-первых, оно рассматривается как самовольное осуществление оспариваемого права, существенным образом нарушающее права других лиц (функциональный и материальный признаки). Во-вторых, оно совершается с нарушением установленного порядка и запрещено законом под угрозой наказания (формальный признак). Исходя из названных критериев, самоуправство представляет антипод самозащиты, но лишь постольку, поскольку нарушает баланс между правом индивида на самозащиту, с одной стороны, и свободой других лиц, а также публичным порядком – с другой.
Таким образом, несмотря на развитие, усложнение и совершенствование различных форм самозащиты, на границе гражданского и уголовного права сохранилась область, где институты самозащиты и самоуправства по-прежнему тесно переплетены. Следствием такого переплетения является то, что заинтересованное в самозащите лицо и противостоящие ему лица оказываются не в состоянии оценить законность самовольных действий до их совершения, и вопрос рассматривается органами судебной власти и правоохранительными органами a posteriori, причем каждое судебное решение является своего рода прецедентом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Кони А. Ф. О праве необходимой обороны. М., 1866. С. 10.
Микшис Д. В. Цивилистические аспекты учения о самозащите. Тюмень: Тюменский государственный институт мировой экономики, управления и права и права (ТГИМЭУП), 2006. 144 с.
Федеральный закон от 30.12.2012 г. № 302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Российская газета. Федеральный выпуск. 2013. 11 янв. – Как пояснил глава профильного думского комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Павел Крашенинников, остальные поправки в ГК РФ планируется принять отдельными блоками в течение 2013 г.
По данным доклада Всемирного экономического форума, в 2011 г. Россия заняла по этому показателю 127-е место из 142 стран, опустившись, по сравнению с 2010 г. на 6 позиций (см.: The Global Competitiveness Index 2011–2012. P. 307; The Global Competitiveness Index 2010–2011. P. 287).
Рожкова М. А. Теории юридических фактов в цивилистике и науке процессуального права. Palmarium Academic Publishing, 2012; Скворцов О. Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России: проблемы, тенденции, перспективы. М.: Волтерс Клувер, 2005; Вавилин Е. В. Осуществление и защита гражданских прав / Российская акад. наук, Ин-т государства и права. М.: Волтерс Клувер, 2009; Кархалев Д. Н. Концепция охранительного гражданского правоотношения. Автореф. дис… докт. юрид. наук. Екатеринбург, 2010; Богданова Е. Е. Добросовестность участников договорных отношений и проблемы защиты их субъективных гражданских прав: Дис… докт. юрид. наук. М., 2010; Живихина КБ. Гражданско-правовые проблемы охраны и защиты права собственности: Автореф. дис… докт. юрид. наук. М., 2007; Андреев Ю. Н. Механизм гражданско-правовой защиты. М.: Норма: ИНФРА-М,2010.
