– Сергей Маратович, – кричал он, – вы все перепутали! Это же я! Я свой, свой!
Но Мансур не переставал стрелять. Ни одна пуля, слава богу, никого не задела, никто не пострадал, только разбились витрина и надпись, которая красовалась над входом.
Наконец Мансур опустил автомат и сплюнул довольно:
– Данька, трогай на полной скорости! Уходим! Менты на хвосте!
Я резко рванул вперед. Конечно, никаких ментов не было – наверное, они еще не успели подъехать.
Потом, когда мы вернулись в офис и спрятали оружие, Серега, смеясь, спросил:
– Ну что, здорово я их наказал?
Никто не решился объяснить ему, что он перепутал обменный пункт...
Даня Москва, октябрь 1994 года
Шло время. Мансур продолжал употреблять наркотики. Он увеличил свою дозу крэка – жуткого синтетического вещества и теперь иногда находился в такой прострации, что не отдавал себе отчета в своих действиях и попросту ничего не понимал. Время от времени, когда Сергей приходил в себя, он продолжал ругаться с Завадским – либо по телефону, либо при личных встречах в ресторанах.
Я понимал, что причиной их ссор были финансовые неудачи в тех делах, на которые его подбил Завадский. Мансур обвинял своего недавнего покровителя и учителя во всех провалах. В то же время, когда Мансур выходил из наркотического опьянения, он становился немного мягче, иногда говорил:
– Надо бы с Батей помириться. Не по-людски это все...
В один из таких дней, – а было это 6 октября 1994 года, это число я запомнил надолго, – Мансур сказал Татьяне, чтобы она позвонила на квартиру Завадского и пригласила его в гости. Мы находились с ребятами в квартире, когда она набрала номер. Вскоре я услышал, как Татьяна договаривается с любовницей Бати, Галей Багровой, о встрече здесь вечером, в семь часов.
Мансур приказал накрыть на стол. Его сервировкой и приготовлением пищи стал теперь заниматься Андрей-Душман. Не знаю почему, но Мансур старался приблизить его к себе.
Около семи часов уже приехал Батя со своей подругой. Настроение у них было хорошее. Все сели за стол. Слово за слово – перешли к обсуждению деловых вопросов. И снова возник финансовый спор. Теперь разговор шел на повышенных тонах.
Татьяна укоризненно посмотрела на Мансура и сказала:
– Сережа, ты бы шел в другую комнату с Ленчиком разбираться! Дай нам с Галей поговорить.
Мансур молча встал и кивнул Завадскому, чтобы тот прошел с ним. Они скрылись за дверью.
Мы с ребятами продолжали сидеть и смотреть какой-то боевик по видику. Время от времени из соседней комнаты доносились крики о пятидесяти тысячах долларов, о каких-то финансовых ошибках... Неожиданно дверь открылась, и мы увидели, как на пороге появился разъяренный Завадский. Бросив взгляд на нас, он повернулся к Мансуру и стал громко говорить:
– А вообще, Серега, уже молва среди братвы пошла, что ты – стукачок у ментов!
– Ты что, Батя, о чем ты говоришь?
– Да все о том же! Мне совершенно непонятно, как это ты садишься и тут же легко выходишь! И потом, тут идет другая непонятка по поводу встречи в Бутырке. Ведь ты о ней знал!
– Да мало ли что я знал! О ней знали многие, по всей Москве базар шел. Да это ты хочешь на меня косяк по поводу Бутырки повесить!
– Нет, – покачал головой Завадский, – не только я. Так воры говорят. И вообще, многие серьезные люди считают, что ты ментам стучишь. – Батя специально повысил голос и опять посмотрел на нас.
Мы поняли, что это обвинение, брошенное при свидетелях, настолько серьезно, что Мансур обязан дать ответ. Он тут же резко закрыл дверь, пригласив обратно в комнату Батю. По его недовольному лицу я догадался, что сейчас он заведется. Минут десять разговор продолжался. Наконец из комнаты вышел Мансур.
– Все бесполезно! С ним не договоришься. Пора это кончать, – бросил он на ходу, подходя к тумбочке, и достал оттуда «ТТ». Он кивнул Таджику – Коле Павлову и Сашке Маслову, показав, чтобы они шли за ним.
Через несколько мгновений я увидел, как из двери соседней комнаты выводят Завадского под дулом пистолета. Я смотрел на его лицо. Батя оставался полностью спокоен. Он был уверен, что его никто не посмеет тронуть.
Мансур кивнул мне, чтобы я тоже собирался. Я накинул на себя куртку. Неожиданно в дверях появилась Татьяна:
– Сережа, ты куда так поздно?
– Мы с Батей выйдем побазарим ненадолго, – ответил Мансур. – Скоро будем.
Мы сели в машину: Батя – на заднее сиденье, вместе с двумя боевиками, я за рулем, Мансур – рядом со мной.
– Куда ехать, Серега?
– Давай на Введенское кладбище!
* * *
Я прекрасно понимал, что Мансур скорее всего собирается проводить очередной психологический опыт с устрашением. Но только предмет опыта на этот раз не какой-нибудь лох, коммерсант или начинающий бандит, а сам Батя – Леня Завадский! Такие фокусы с ним не проходят.
Я время от времени поглядывал в зеркало заднего вида, наблюдая за лицом Завадского. Тот был невозмутим и даже улыбался – мол, что ты передо мной понты раскидываешь? Знаю, мол, что ничего ты сделать не можешь!
И вот мы остановились у Введенского кладбища.
– Все выходим, – сказал Мансур.
Завадский молча вышел из машины. Он держался с достоинством, без тени волнения на лице.
Мансур посмотрел на Батю и грубо бросил:
– Пойдем с тобой на могилку Артура Тюрьмы, навестим. Там и побазарим.
В сопровождении ребят они пошли вперед по кладбищенской аллее.
– Мне оставаться? – крикнул я им вслед.
– Да, побудь у машины, – ответил Мансур.
Я остался. Но мне было очень любопытно посмотреть, чем дело кончится и зачем они идут на могилу некоего уголовного авторитета Артура Тюрьмы. Я тщательно запер машину, включил сигнализацию и направился за ушедшими.
Я увидел, как на аллее, еле освещенной тусклыми фонарями, стоит Мансур и о чем-то разговаривает с Батей. Слов я не разобрал. Вдруг Сергей выхватил пистолет и, взведя курок, выстрелил в Завадского.
Как мне показалось, Ленчик совершенно не ожидал этого. Он лишь схватился рукой за место, куда только что вошла пуля. Затем Мансур выстрелил еще раз. После второго выстрела я увидел, как он сунул пистолет каждому из боевиков, стоящих рядом и совершенно ошарашенных происходящим, и заставил каждого из них выстрелить в Батю.
* * *
Продолжение этой ужасной сцены я смотреть не стал и быстро вернулся к машине. Через некоторое время около «мерса» появился мой шеф с ребятами. Он явно успел уже понюхать кокаина или крэка. Он был абсолютно спокоен. Многих же ребят трясло от волнения. Вероятно, это было их первое убийство.
Мансур быстро подошел к багажнику и попросил меня открыть его. Он взял оттуда бутылку «Смирновки» и, зубами сорвав пробку, стал пить из горлышка. Так он выпил половину бутылки, остальное протянул ребятам.
– Все, поехали на квартиру! – сказал он.
Вскоре мы снова были у дома Мансура. Входя в подъезд, он приказал мне остаться в машине. С ним пошел Душман. После мы увидели, как из подъезда вместе с Мансуром выходит бывшая любовница Завадского.
– Галя, давай мы тебя довезем, – предложил он ей у «Мерседеса».
– Ты точно знаешь, что Леня дома? – спросила она.
– Да, точно!
– Тогда мне нужно ему позвонить. – Галя попыталась достать из сумочки мобильный телефон.
– Погоди, не надо! Тут разговор есть серьезный, – остановил ее Мансур.
– Слушай, кого ты обманываешь? Ты же «завалил» Батю! – И Галя разрыдалась. Я посмотрел на лицо Сергея. Его покоробило.
– Ладно, не плачь, – он привлек ее к себе, – все будет нормально. Были у нас с ним проблемы, были разборки. Ты же знаешь мой характер! Батя был сам виноват, вот и нарвался. А теперь, девочка моя, если ты будешь хорошей и никому ничего не скажешь, то мы тебя трогать не будем. Все, что у Бати было, все теперь принадлежит тебе – квартира, бабки, ценности... Смотри, какая ты красивая баба! Найдешь себе нового мужика. Зачем беспокоиться? Все равно рано или поздно Батя бы в землю лег! Все мы смертны...
Багрова стала немного успокаиваться.
– Поехали, – слегка подтолкнул ее Мансур, – мы тебя отвезем.
Ехали молча.
– Сережа, ты меня точно не тронешь? – время от времени спрашивала Мансура Галя, заглядывая ему в лицо. Но он был уже в невменяемом состоянии. Вероятно, сильнодействующий наркотик, который он принял на кладбище, давал о себе знать.
Мы сбились с маршрута, долго плутали по ночным улицам и вскоре оказались в районе Сокола. Я стал быстро соображать, как побыстрее добраться до Садово-Кудринской. И решил повернуть машину на улицу Зорге, чтобы потом выехать в центр. Однако примерно через пять минут Мансур очнулся и приказал мне остановиться.
– Мне отлить нужно, – сказал он, вылез из машины, зашел за куст и стоял там минуты две. Вернувшись, он вдруг открыл заднюю дверцу, где сидела трясущаяся от страха Галя, и за руку вытащил ее из «мерса». Через мгновение раздался выстрел, потом еще один.
