Чтобы добавить к несправедливости оскорбление, правительство заставляет индивидуального налогоплательщика так же бесплатно заполнять налоговую декларацию, т.е. выполнять трудоёмкую и неблагодарную работу по вычислению того, сколько он должен правительству. И он также не имеет возможности предъявить правительству счёт за труд и время, потраченные на ненужное ему лично счетоводство. Более того, закон, требующий от каждого подавать налоговую декларацию, является несомненным нарушением Пятой поправки к Конституции, запрещающей правительству принуждать кого-либо к даче показаний против самого себя. Однако суды, в менее щепетильных вопросах столь ревностно защищающие права, гарантированные Пятой поправкой, ничего не сделали там, где на кону оказались финансовые интересы разросшегося федерального правительства. Отмена либо подоходного налога, либо практики взимания этого налога у источника выплаты, либо положений о даче показаний против самого себя вынудит правительство уменьшиться и вернуться к тому сравнительно скромному уровню властных полномочий, что существовал в стране до начала XX века.
Налог с розничного оборота, акцизные налоги и налог на входную плату также включают в себя принуждение к бесплатному труду – в этих случаях речь идёт о неоплачиваемом труде владельцев соответствующих заведений на сбор налогов и перевод их на счета правительства.
У высоких издержек на сбор налогов для правительства есть ещё один неприятный эффект, и не исключено, что власти предержащие сознательно повернули дело именно так. Эти издержки, вполне ничтожные для крупного бизнеса, оказываются непропорционально большими и тягостными для бизнеса малого. Тогда получается, что крупные предприятия охотно берут на себя эти издержки, зная, что на конкурирующие с ними малые компании они ложатся куда более тяжким бременем.
Суды
Принудительный труд пронизывает нашу правоохранительную и судебную практику. Так, весьма почитаемая судебная процедура опирается на вынужденные показания. Поскольку либертарианство исходит из того, что недопустимо всякое принуждение, любой принудительный труд в отношении любого человека, кроме осуждённого преступника, то и вынужденные показания недопустимы. Надо признать, в последние годы суды стали лучше понимать требование Пятой поправки о невозможности принуждать обвиняемого к даче показаний против себя, чтобы получить доказательства для его осуждения. Законодатели существенно ослабили эту защиту принятием законов об иммунитете, защищающих человека от обвинения, если он даст показания против сообщников, т.е. фактически принуждающих преступников перейти в разряд свидетелей и давать показания против своих подельников. Но вынужденные показания – это тоже принудительный труд; более того, он сродни киднэппингу, поскольку человека насильно заставляют явиться на судебные слушания, а затем исполнить труд по даче показаний. Проблема, однако, не только в законах об иммунитете свидетелей; проблема также в том, чтобы ликвидировать любые вынужденные признания, включая и вызов в суд свидетелей преступления под страхом наказания в случае неявки, и последующее принуждение к даче показаний. В случае, когда нет вопроса о виновности свидетелей в совершении преступления, принуждение их к даче показаний ещё менее оправдано, чем принуждение к даче показаний подсудимых.
По сути дела, должно быть отменено право вызывать человека в суд для дачи показаний, потому что оно является правом принуждения к участию в судебном процессе. Даже обвиняемого в преступлении не следует принуждать к присутствию на судебном заседании, потому что он ещё не осуждён. Если он и в самом деле, в соответствии с превосходными либертарианскими принципами англосаксонского права, считается невиновным, пока не доказано обратное, тогда у суда нет права заставлять обвиняемого присутствовать на собственном процессе. Вспомните, что Тринадцатая поправка устанавливает единственное исключение, допускающее принуждение, – это случай «наказания за преступление, за совершение которого лицо было должным образом осуждено». Но обвиняемый – ещё не значит осуждённый. Самое большее, на что суд должен иметь право, – это уведомить обвиняемого, что его будут судить, и пригласить его или его адвоката присутствовать на процессе, а если они решат воздержаться от участия, проводить суд in absentia*(Заочно (лат.)). В этом случае, разумеется, интересы обвиняемого защищать будет некому.
И Тринадцатая поправка, и либертарианство делают исключение для осуждённых преступников. Либертарианцы верят, что преступник теряет свои права в той мере, в какой он посягнул на права другого человека, а потому его можно отправить в заключение и принудить, соответственно, к недобровольному служению. В либертарианском мире, однако, цель заключения в тюрьму и наказания несомненно будет другой. В нём не будет окружного прокурора, который представляет в процессе несуществующее общество и от лица этого общества добивается наказания преступника. В этом мире обвинитель всегда будет представлять конкретную жертву, а целью наказания будет возмещение ущерба, понесённого жертвой преступления. Таким образом, целью наказания будет принуждение преступника возместить вред, причинённый им своей жертве. Подобная модель была реализована в Америке в колониальный период. Вместо того, чтобы сажать в тюрьму человека, обокравшего местного фермера, преступника передавали ему в кабалу, фактически делали его на время рабом, чтобы он работал на ферме до тех пор, пока не покроет весь нанесённый им ущерб. В Средние века главной целью наказания также было возмещение вреда, причинённого жертве, и только по мере усиления государственной власти короли и бароны начали вмешиваться в процессы выплаты компенсации, так что конфискованное у преступников добро стало доставаться им, а не несчастной жертве. А когда акцент сместился с возмещения ущерба на возмездие за абстрактные преступления, «совершённые против государства», наказания стали более суровыми.
Как пишет профессор Шафер, «по мере того как государство монополизировало институт наказания, права пострадавшего стали постепенно обособляться от уголовного права». Или, как высказался на рубеже веков криминолог Уильям Таллак, «главным образом в силу ненасытной алчности феодальных баронов и церковных властей права потерпевшей стороны постепенно всё более ущемлялись, пока не были целиком присвоены властями, которые теперь воздавали преступнику двойной мерой, присваивая его собственность себе, вместо того чтобы отдать потерпевшему, и вдобавок наказывая его заключением в тюрьму, пыткой, сожжением заживо на костре или виселицей. При этом интересы потерпевшей стороны были практически забыты»[6].
В любом случае, хотя либертарианец и не возражает против тюремного заключения как такового, он против некоторых особенностей нынешней пенитенциарной системы. Во-первых, он против длительного тюремного заключения обвиняемых, ожидающих суда. Конституционное право на безотлагательное судебное разбирательство – это не каприз, а требование минимизировать продолжительность досудебного заключения, по сути своей являющегося принудительным трудом. Собственно говоря, если не считать случаев, когда преступник был взят с поличным и есть достаточные основания считать его виновным, не может быть оправдано никакое предварительное заключение ещё не осуждённого человека. И даже когда преступник был взят с поличным, нужны существенные изменения в законодательстве, чтобы система была честной: полиция и другие власти должны быть подчинены тому же закону, что и все остальные. Ниже мы ещё поговорим о том, что, если все обязаны соблюдать единые для всех законы уголовного права, освобождение властей от обязанности соблюдать закон даёт им разрешение на постоянную агрессию против других. Полицейский, который ловит и арестовывает преступника, судебные и тюремные власти, заключающие правонарушителя в тюрьму до суда и осуждения, – все должны подчиняться требованиям единого для всех закона. Иными словами, если они совершили ошибку и осуждённый оказался невиновным, то их следует подвергнуть тому же наказанию, которому подвергается всякий за похищение невинного человека и лишение его свободы. Выполнение служебных обязанностей не должно освобождать от ответственности[7], как это случилось с лейтенантом Колли, который во время Вьетнамской войны устроил ужасающую резню в Сонгми[8]. Возможность освобождения под залог – это компромиссная попытка облегчить проблему предварительного заключения, но понятно, что это дискриминационная мера в отношении малоимущих. Проблему не решает даже расширение практики поручительства за явку человека в суд, позволяющая многим избежать тягот предварительного заключения. Возражение, что суды завалены делами, а потому не способны обеспечить безотлагательное разбирательство, не является оправданием, напротив, это указание на природную неэффективность является прекрасным аргументом в пользу ликвидации правительственных судов.
