Само собой разумеется, что этим я не снимаю ответственности с Пауэрса, а хочу подчеркнуть и обратить ваше внимание на то, что он совершил это преступление не по своей инициативе и разумению, а по приказу свыше, по приказу своих хозяев, при этом ни с кем из них, кроме своего непосредственного начальника полковника Шелтона, он связан не был и даже не был осведомлен ими в отношении тех планов, которые они ставили перед собой, посылая его на преступление. Более того, они сознательно ввели его в заблуждение, заверив его в том, что полет над территорией Советского Союза совершенно безопасен и не связан ни с каким риском. Так, в своих показаниях подсудимый Пауэрс заявил: «Меня предупредили, что у Советского Союза нет таких средств, которые поразили бы мой самолет».
Однако жизнь внесла свои коррективы в эти заверения полковника Шелтона и других, и Пауэрс, предварительно подвергшись смертельному риску, благодаря бдительности подразделения советских ракетных войск, поставлен сейчас перед необходимостью давать ответ советскому суду.
Это до известной степени подчеркивает то место, которое занимал Пауэрс среди тех подлинных виновников преступления, которые должны были бы, по справедливости, понести за него кару в полной мере. Относительно этого сам Пауэрс сказал:
«Моей задачей было выполнить приказы, которые мне давались… Во время полета чувствовал себя хорошо, хотя немного нервничал, так как этот полет не доставлял мне особого удовольствия, но я выполнял задание своих хозяев».
Товарищи судьи!
Как показал Пауэрс, приказ командира подразделения «10‑10» полковника Шелтона перед вылетом самолета был таков, что в случае вынужденной посадки или оставления самолета он должен был его уничтожить вместе со всем оборудованием путем нажатия двух рычагов, а в случае пленения и плохого обращения с ним Пауэрс должен был покончить жизнь самоубийством.
Из этого приказа видно, с какой тщательностью Центральное разведывательное управление Соединенных Штатов Америки оберегало тайну самолета «Локхид У‑2» и оборудования, которым он был оснащен. Более того, из этого видно, как боялись хозяева Пауэрса его показаний, которые вы с таким вниманием выслушали на этом процессе.
Между тем, когда самолет был сбит, Пауэрс вместо того, чтобы его уничтожить, — выбросился на парашюте, а приземлившись, вместо того, чтобы убить себя отравленной булавкой, заботливо врученной ему тем же полковником Шелтоном, — остался жив и дал показания.
Можно по-разному объяснить поведение Пауэрса в данном случае, но одно бесспорно, что все это в известной мере способствовало установлению истины о сбитом самолете, а вместе с этим еще раз наиболее ярко разоблачена агрессивная и вероломная внешняя политика Соединенных Штатов Америки, тщательно маскируемая лицемерными фразами о мире и защите так называемого «свободного мира».
Защита убеждена в том, что, определяя наказание Пауэрсу, вы должны будете принять во внимание это его отступление от приказа полковника Шелтона.
Товарищи судьи!
Определяя наказание Пауэрсу, вы не можете не принять во внимание показаний, которые даны Пауэрсом как в стадии предварительного следствия, так и в судебном заседании.
В отношении своих показаний Пауэрс говорит: «Я прилагаю все силы и делаю все для того, чтобы быть честным… Я хочу быть искренним».
И в этом отказать ему нельзя, так как его поведение во время допросов показывает, что даваемые им объяснения- это не фразы, не стремление обмануть следственные органы и суд, а являются правдивыми и искренними.
Я не знаю, всю ли правду рассказал Пауэрс, но несомненно, что все то, что он рассказал, является правдой.
Ведь все, что составляет содержание и предмет его вины, вины его хозяев, было им самим отражено в своих показаниях, причем со всеми деталями, которые, повторяю, не оставляют сомнения в правдивости и откровенности этих показаний.
Как известно, разглашение государственной тайны в Соединенных Штатах Америки карается наказанием в уголовном порядке в виде 10 лет тюремного заключения или штрафа в сумме 10 000 долларов, либо тем и другим одновременно.
Несмотря на это, Пауэрс все же дал правдивые показания, чем вступил в резкий конфликт со своим работодателем.
Не случайно в одном из своих показаний на предварительном следствии подсудимый Пауэрс сказал:
«Я знаю, что меня будет судить ваш суд, но если мне когда-либо придется вернуться домой, то меня и там будут судить.
Но это меня мало беспокоит, потому что я домой вряд ли вернусь».
Кто знает, может быть, все это — его собственноручно написанные показания и показания, которые он неоднократно добровольно давал следователю, — является результатом того внутреннего перелома, который начался у него с момента, когда он, хотя и не по доброй воле, вошел в соприкосновение с советскими людьми и понял, что очень многое из того, что говорили ему в Америке о Советском Союзе и о советском народе, находится в резком противоречии с действительностью. В одном из своих показаний по этому вопросу подсудимый Пауэрс сказал: «Меня обманули мои хозяева. Я никогда не ожидал, что я встречу такое хорошее отношение здесь».
Если же в некоторых случаях показания Пауэрса сдержанны и он иногда не особенно бывает словоохотлив, то это объясняется, товарищи судьи, тем обстоятельством, что он до сих пор еще находится в плену тех сил, которые его послали на совершение этого преступления, да притом он прекрасно знает, что из себя представляет мораль, если вообще такая существует в Центральном разведывательном управлении Соединенных Штатов Америки. Я не думаю, что мне следует продолжать изложение своих соображений по поводу мотивов поведения Пауэрса после его задержания.
При всех условиях, исходя из статьи 33 Основ уголовного законодательства Союза ССР, такие показания и такое поведение подсудимого являются обстоятельствами, смягчающими ответственность, и, как правило, служат основанием для более мягкого к нему отношения, как бы, казалось, ни было тяжело его преступление.
Товарищи судьи!
Для того чтобы составить себе правильное представление, какие пути привели Пауэрса в Центральное разведывательное управление Соединенных Штатов Америки и сделали его орудием агрессивной политики правительства Эйзенхауэра-Никсона-Гертера, необходимо проследить, хотя бы бегло, жизненный путь Пауэрса.
Как вам известно, Пауэрс родился в 1929 году в городе Бурдайн, штат Кентукки, и происходит из трудовой семьи.
Его отец значительную часть своей жизни работал на шахтах шахтером, затем, получив травму на производстве, вынужден был оставить работу на шахте и заняться сапожным ремеслом, открыв для этой цели небольшую сапожную мастерскую по починке обуви, без применения наемного труда и которая, по существу, являлась единственным источником существования для обширной семьи Пауэрсов. Имевшаяся у отца подсудимого Пауэрса небольшая ферма, полученная им в наследство от своего отца, не являлась товарным хозяйством, а удовлетворяла лишь нужды их семьи. Несмотря на отсутствие достаточных средств, отец Пауэрса стремился дать сыну высшее образование и хотел, чтобы он стал врачом.
Но эта профессия не нравилась Пауэрсу, так как требовала, по его словам, большой затраты времени и труда, а у него не было для этого достаточных данных.
Кроме того, Пауэрс хотел скорее стать самостоятельным, чтобы освободить отца от жертвы, которую тот должен был принести, если бы он стал продолжать учение, поскольку в Соединенных Штатах Америки получение высшего образования связано с большой затратой средств.
Поэтому, когда Пауэрс в 1950 году окончил колледж Миллиган близ города Джонсон-Сити, он не стал дальше учиться на врача, а поступил работать в плавательный бассейн — спасателем.
Однако эта работа оказалась временной, найти же постоянную работу из-за массовой в Соединенных Штатах безработицы он, естественно, не мог, да и предстоящий призыв его на военную службу являлся немаловажным фактором, препятствующим ему в получении работы. Вот почему Пауэрс в конце 1950 года, не ожидая призыва в армию, добровольно поступил на службу в военно-воздушные силы Соединенных Штатов Америки, что давало ему возможность получить специальность, а с ней и постоянную работу и не думать о завтрашнем дне.
Пройдя там курсы по подготовке пилотов, Пауэрс в 1952 году получил звание лейтенанта и квалификацию летчика-истребителя.
С этого момента Пауэрс медленно, но верно пробивал себе дорогу в желаемом направлении и, как всякий американец, воспитывался на преклонении перед «всесильным» долларом.
Правящие монополистические круги США не могли мириться с существованием страны социализма, где уклад общественной жизни основан на принципе социальной справедливости, любви и уважения к достоинству человека.
