• этнос – исторически сложившаяся общность людей, объединенных общим происхождением, языковыми и культурными особенностями;
• этничность – самоидентификация, объединяющая представителей одного этноса.
Глава II
Российский опыт предотвращения расовой, национальной и религиозной дискриминации
Предотвращение дискриминации, как будет видно из приводимого ниже российского и затем мирового опыта, осуществляется через механизмы двух институтов: власти и общества. Меры, которые они могут принимать, носят как карательный, так и предупредительный характер.
Прежде чем описать современный российский опыт по предотвращению дискриминации, кратко опишем исторический опыт России в этой сфере.
Отметим, что в Российской империи религиозная дискриминация была распространена гораздо больше, чем национальная.
Дореволюционная Россия представляла собой конфессиональное государство, с присущими ему монопольным положением одного религиозного культа, иерархией вероисповеданий и ограничением их в правах, отрицанием возможности внеконфессионального состояния. Переход в православие допускался и даже поощрялся, а вот переход из православия в другую конфессию был категорически запрещен.
При этом для своего времени религиозная дискриминация в России была не слишком жесткой: существовало понятие «веротерпимость». Веротерпимость как принцип государственной политики по отношению к инославным (представителям неправославных христианских конфессий) и иноверцам (представителям нехристианских религий) заключалась в том, что государство узаконивало отдельные нормы их канонического, брачно-семейного и наследственного права, включало их в общественно-экономическую и правовую жизнь (например, причисление неправославного духовенства к привилегированному духовному сословию), признавало их религиозные традиции (многоженство, совершение хаджа и другие значимые элементы образа жизни мусульман и др.). При этом инославным и иноверцам строго запрещалось обращать православных в свою веру.
Вторую ступень в правовой иерархии религий после Русской православной церкви занимали «терпимые признанные исповедания», к которым относились христианские конфессии (армяно-григориане, католики, лютеране, реформаты)[9], а также нехристианские конфессии (мусульмане, иудаисты, буддисты и отдельные языческие направления). Среди неправославных христиан наиболее привилегированными были лютеране, среди нехристианских конфессий – мусульмане. Из иноверцев в наибольшей мере были ограничены в правах иудаисты. Законодательство о них носило дискриминационный характер, ограничивая их в свободе передвижения и расселения по территории империи, выборе занятий, имущественных правах.
Вероисповедными обществами третьего уровня признавались терпимые, но непризнанные российским правом религиозные объединения. К ним относилось большинство старообрядческих согласий, меннониты, баптисты, методисты, а также молокане и духоборы (представители автохтонных русских религиозных групп). Законодательство именовало их «раскольниками», не признавало их религиозные общества, не дозволяло им иметь свои духовные учреждения, а старообрядцам – также организовывать монашеские скиты и обители, совершать крестные ходы и процессии; молокан и духоборов власть в 1830-1840-х гг. насильно переселила в закавказские провинции.
Переход из одного терпимого вероисповедания в другое допускалось только с разрешения министра внутренних дел.
На последней ступени правовой «лестницы исповеданий» находились «нетерпимые» и непризнанные религиозные группы – большая часть языческих направлений, отдельные старообрядческие толки и согласия, Армия спасения, адвентисты, пятидесятники и представители некоторых автохтонных русских религиозных групп, признанных государством «вредными» и открыто «враждебными» сектами (например, скопцы, хлысты). Их правовой статус был неопределенным, они всячески притеснялись, вплоть до совершенного запрещения.
Только после манифеста 1905 г. всем без исключения конфессиям (за исключением «изуверных сект») была дарована свобода вероисповедания.
С национальным вопросом все обстояло более благополучно. Русский этнически интеграционный путь резко диссонировал с расистским путем развития западного колониализма, стоившего физического существования не для одного десятка народов. Имелись прецеденты переселения в Россию целых народов, спасавшихся под скипетром русского царя от геноцида – к примеру, калмыков (XVII в.) или гагаузов (XVIII в.). Такой постоянно угнетаемый народ, как цыгане, в Российской империи жил при вполне приемлемых условиях. Екатерина II указом от 21 декабря 1783 г. причисляла цыган к крестьянам и предписала взимать с них налоги и подати. Несмотря на это, никаких серьезных мер к закрепощению принято не было. Напротив, им разрешили приписываться к любому сословию.
Национальное происхождение (за исключением еврейского) не являлось препятствием для инородцев в продвижении по службе и занятии самых высоких государственных должностей. На министерских постах в имперской России постоянно фигурировали представители немецких, армянских, татарских фамилий. Интеграционной комплементарности удалось достичь даже в отношениях с рядом покоренных военным путем мусульманских народов. Во время Первой мировой войны своим героизмом и верностью России прославилась, к примеру, известная кавказская «Дикая дивизия», состоявшая из дагестанского, азербайджанского, чеченского и ингушского полков.
Мягкий вариант русской экспансии предполагал сохранение структур регионального автохтонного управления (не имевших, впрочем, ничего общего с национально-территориальным федерализмом большевиков). В определенном смысле можно говорить о функционировании параллельных управленческих механизмов на окраинах Российской империи. Один распространялся на имперскую бюрократическую вертикаль, другой – на соответствующую этноконфессиональную локальную общность.
В Сибири свою специфическую систему управления имела каждая из выделенных уставом 1822 г. категорий «инородцев» – бродячих, кочевых и оседлых. Своеобразное автономное правление под высшей императорской властью сохраняли закавказские княжества и ханства, возглавляемые на местном уровне прежними династическими властителями. Этническая гетерогенность Кавказа обуславливала необходимость единого для всего региона имперского органа власти с особыми силовыми возможностями и полномочиями.
Деавтономизация, примененная Николаем I по отношению к Польше, не была возведена в ранг внутриполитического курса. Традиционная баронская система управления в Прибалтийском генерал-губернаторстве, наиболее ярко выраженная в устройстве сословного ландштата, была даже усилена. Несмотря на ликвидацию польского сейма, аналогичный орган продолжал существовать в Финляндии. Особенности традиционного управления сохранялись также в Бессарабской области, Астраханской губернии, Башкирии и в регионах с преобладающим казачьим населением.
Таким образом, можно говорить о том, что общая цивилизационная идентичность обеспечивала недискриминационную модель национальных отношений в Российской империи.
Перейдем теперь к современному опыту.
Рассматривая комплекс российских мер, направленных против расовой, национальной и религиозной дискриминации в 2003–2007 гг., можно одновременно проследить их структуризацию, которая носит в целом достаточно универсальный характер (табл. 2).
Таблица 2
Структура мер, направленных против дискриминации
2.1. Факты национальной и религиозной дискриминации существуют
Власти допускают факты национальной и религиозной дискриминации
Несмотря на то, что значительные нарушения прав человека в исследуемой сфере, характерные для советских времен, ушли в прошлое, задача полного искоренения нарушений указанных прав самими органами власти еще не решена. Целый ряд фактов, фиксируемых общественными институтами, свидетельствует о том, что предлагаемый подход и предлагаемые законопроекты являются действительно актуальными.
Ниже рассматриваются примеры такого рода столкновений как иллюстрация нерешенности данной проблемы. Приводимые факты не являются официально задокументированными событиями, но этого и не требуется для того, чтобы говорить о существовании такой проблемы. Представленный подбор специально ограничен и служит только для иллюстрирования проблемы, общее же количество случаев дискриминации составляет многие десятки. Он не призван дать исчерпывающую правовую оценку событий или принять чью-либо сторону в описываемых конфликтах. Главное, что проблема имеет место, и ее можно и нужно решать.
