10) «Сборник статей о смертной казни», 2 т. (1837 г.). Это — собрание статей, которые помещаемы были в Morning Herald выше упомянутым вторым обществом отмены смертной казни; этот сборник содержит богатое собрание статистических данных по разным вопросам, относящимся к смертной казни, а также петиций, речей, случаев, доказывающих несправедливость приговоров, вредное действие казней, произвол помилований и т. п.
11) Вульрих «История и современное положение смертной казни в Англии с приложением полных таблиц приговоров и исполнения их» (1832 г.). Сочинение, сколько можно судить по отчету Миттермайера, очень замечательное по богатству исторических и статистических данных; автор излагает законы с древнейших времен относительно отдельных преступлений и статистические данные, доказывающие несостоятельность и даже вред существования смертной казни за разные преступления, как то: контрабанду, изнасилование, содомию, воровство, разбой, поджог и подделку монеты.
Из новейших, явившихся в Англии сочинений о смертной казни особенно замечательно:
12) Альфреда Даймонда «Закон на опыте, или личные воспоминания о смертной казни и о ее противниках» (1865 г.). Это богатейшее собрание фактов и опытов, доказывающих бесполезность и несправедливость смертной казни.
Философско-позитивное направление, данное англичанами исследованию рассматриваемого нами вопроса, имело решительное влияние на работы французских и немецких ученых. Вторая и третья часть вышеприведенного нами сочинения Люкаса, видимо, составлена под этим влиянием: ссылка на Ромильи, Аберкромби, Макинтоша, статистические цифры, у них заимствованные, цитаты, касающиеся английской и американской жизни — все это подтверждает высказанное положение. Еще сильнее упомянутое влияние и опытный метод исследования проявился у Дюкпетье в его сочинении «О задаче человеческого правосудия и несправедливости смертной казни» (1827 г.). Дюкпетье в первой части этого сочинения повторяет теорию Ливингстона и Люкаса о ненарушимости и неотчуждаемости жизни человеческой, хотя он не претендует на не совсем надежную глубину философствования; он проще и яснее. Вторая половина его сочинения чрезвычайно богата — несравненно богаче, чем у Люкаса, — статистическими соображениями, приведенными в доказательство «о бесполезности и пагубных последствиях смертной казни» (de l'inutilitе et des effets pernicieux de la peine de mort). Оба эти писателя расширили объем опытных доказательств тем, что кроме статистических данных, касающихся английской юстиции, они собрали такие же и относительно Франции, что было им легко сделать, так как во Франции с 1825 г. стали ежегодно выходить официальные отчеты о ходе юстиции, чрезвычайно богатые статистическими цифрами. В подобном же духе написаны и другие труды Дюкпетье. Несмотря на большую склонность к фразе, Румье, подражатель Люкаса, преимущественно в двух главах, III и IV своего «Долой эшафот», употребляет тот же метод, приводя, кроме статистических данных, опытные доказательства, преимущественно из современной ему судебной практики. Наряду с этим последним сочинением следует упомянуть сочинение Гизо «О смертной казни за политические преступления» (1822 г.). Гизо в этом сочинении широковещателен и богат на громкие, мало определенные слова и фразы; с этой стороны сочинение его не могло бы быть поставлено наряду с Дюкпетье и другими однородными трудами. Но склонность к риторике не помешала, однако ж, Гизо сделать чрезвычайно верный и основательный анализ характера политической жизни народов прежних веков и нынешнего времени и вывести заключение, что изменившиеся обстоятельства не требуют смертной казни за политические преступления. В последнее время изданы на французском языке труды ассоциации, образовавшейся в Литтихе с целью содействовать отмене смертной казни; труды эти носят заглавие: «Издания ассоциации защитников отмены смертной казни» (1863–1865 г.). В этих трудах особенно замечательны работы профессора Тониссона, Ниппельса, доктора Дезора и Фишера.
В Германии одним из самых ревностных последователей опытного метода исследования является Миттермайер. В этом отношении ему принадлежит большая заслуга: среди потока самой туманной произвольной и лишенной реальной основы философии, самонадеянно выдававшей себя за голос самой истины, он остался трезвым и толковым исследователем вопроса о смертной казни. В течение пятидесяти лет он внимательно следил за успехами исследования этого вопроса во всех государствах Западной Европы. С 1828 г. до настоящего времени идет ряд его работ, большею частью помещенных в юридических журналах, но также и отдельно изданных. В 1862 г. Миттермайер издал отдельное исследование о смертной казни под заглавием «Смертная казнь по результатам научных исследований успехов законодательства и опытов». Затем следует ряд его статей, напечатанных во «Всеобщем немецком уголовном журнале» (Allgemeine Deutsche Strafrechtszeitung) Голтцендорфа. Работы Миттермайера представляют богатейшее собрание сведений и опытов относительно смертной казни; здесь находится отчет о всех, или почти всех, сочинениях, вышедших в этот период времени в Европе и в Америке; ни одно обсуждение этого вопроса, происходившее в законодательных Палатах, ни одна законодательная перемена, можно сказать, ни один сколько-нибудь замечательный новый факт для оценки этого предмета не оставлены им без внимания; он собрал и свел в одно целое множество статистических данных не только относительно смертной казни в Англии и Франции, — что было сделано до него, — но относительно того же в Германии и в других странах Европы, — труд, одному ему принадлежавший. Чтобы судить, насколько Миттермайер обязан направлением своих работ трудам англичан и их последователей, вроде Дюкпетье, я приведу слова знатока английской литературы этого предмета, доктора Дезора из Литтиха: «Миттермайер, — так говорит он в своем отчете о стремлении к отмене смертной казни в Англии, — почерпнул большинство фактов в Англии… Достаточно перелистать его книгу, чтобы судить, какою великою помощью служили для него английские документы». Только тем, что Миттермайер подвигнул рассматриваемый нами вопрос опытному исследованию, и можно объяснить то внимание и те похвалы, с которыми принято было во всех странах Европы отдельно изданное им исследование «Смертная казнь по результатам научных исследований» (1862 г.). Поставь он вопрос на шаткую точку произвольно изобретенных теорий или сделай он из него предмет полемических упражнений — его труд, подобно многим, написанным в этом духе в Германии, остался бы незамеченным и без всяких результатов; тогда как теперь он переведен на главнейшие языки Европы: французский, английский, итальянский и русский; в английском переводе Муара он куплен Лондонским обществом уничтожения смертной казни и распространен в большом числе экземпляров. Труд его в Германии не имеет себе подобного: при общем направлении германской науки вдаваться в изобретение теорий, не оправдываемых опытом, только немногие германские ученые пошли по дороге, пробитой в Германии Миттермайером; к ним можно причислить отчасти Бэмера, Геппа, Нэллнера, Маркардсена и Бернера.
Но прежде чем Миттермайер окончательно усвоил опытный метод исследования, прежде чем решился признать добытые посредством его результаты, он долго колебался и хотел примирить непримиримое. Вследствие этого взгляд его на смертную казнь первоначально далеко отступал от того, что он впоследствии стал утверждать, хотя опыты и тогда и теперь оставались почти одни и те же. В двадцатых и тридцатых годах он допускал смертную казнь с некоторыми оговорками; он порицал то, за что позже стал ратовать. В критическом отчете, написанном в 1828 г. о разных сочинениях, посвященных смертной казни, он утверждал: а) смертная казнь справедлива, как только, по общему убеждению, она является мерою, полезною против действий, угрожающих существованию государств; б) увлекаются сентиментальностью и впадают в крайность, когда утверждают, что смертная казнь не устрашает: говорить, что смертная казнь не устрашает, потому что где меньше смертных казней, там и меньше преступлений, значит утверждать: post hoc, ergo proptеr hoc,[2] доказывать, что она не устрашает, потому что тяжкие преступления совершаются под виселицею или непосредственно после казней, значит забывать, что смертная казнь удерживает не всех, а только некоторых, и что дело идет не о мнениях некоторых, а о мнениях большинства граждан, которые считают смертную казнь устрашительною; в) смертную казнь не может заменить система исправительных тюрем; есть преступники, на исправление которых рассчитывать почти нет возможности; раскаяние некоторых в минуту высшего потрясения не надежно: ловкий преступник, заметивши, чего от него требуют, станет лицемерить.
В 1832 г. в своей обширной статье «О новейшем состоянии уголовного законодательства» Миттермайер опять объявляет себя защитником смертной казни. Обозревши мнения разных писателей, как то: Ливингстона, Росси, Броли и многих других, он делает следующие общие выводы: 1) Если бы была доказана несправедливость смертной казни, то не следовало более сохранять это наказание: простая полезность не есть доказательство за ее сохранение. Нетрудно доказать несостоятельность учения об общественном договоре, сомнений в нравственной природе наказания как реакции справедливости материалистического взгляда на жизнь индивидуума — учений, из которых делают выводы о несправедливости смертной казни. 2) Слабо также доказательство Росси против смертной казни, состоящее в том, что она неделима; неделимости можно избегнуть, если определить смертную казнь за тягчайшие из смертных преступлений, например, за тяжкие виды поджога, и если уполномочить судью, при существовании смягчающих обстоятельств, определять вместо смертной казни лишение свободы. 3) Несправедливо мнение тех, которые, доказывая, что некоторые роды смертных казней не причиняют никакой боли, выводят заключение, что смертная казнь не устрашает. Кто поручился, что там, где смертная казнь вовсе уничтожена, не увеличится побуждение к преступлению и оттого не уменьшится чувство гражданской безопасности, вследствие уверенности людей, способных к преступлению, что это ужасное наказание не будет более применено, и вследствие надежды их на возможность освободиться из тюрьмы. 4) Вопрос о смертной казни находится в тесной связи с пенитенциарной системой. Но сделанные до сих пор опыты над всеобщею способностью преступников к исправлению не вполне достаточны. Притом же зло исправления и наказание не могут заменить друг друга, и принцип справедливости, требующий соразмерения величины наказания с величиной преступления, будет нарушен, если, например, с убийцами и поджигателями тягчайшего разряда станут обращаться так же, как с теми, которые сделали покушение на то и другое. Ни ливингстоново пожизненное, одиночное, как в гробу, заключение, ни стромбекова гражданская смерть, как суррогаты смертной казни, не могут быть приняты как меры, противные чувству человечности. Спустя два года, в заключение двух новых своих специальных статей о смертной казни, Миттермайер опять повторил те же, или почти те же, доводы за смертную казнь с некоторыми вариациями. Недостаточны попытки доказать несправедливость смертной казни, говорит он. Не убедительны также доказательства против смертной казни, почерпнутые из Библии. Смертная казнь оправдывается не тою справедливостью, которая требует восточного возмездия, хочет крови за кровь; равным образом и не тою, которая хочет преступника принести в искупительную жертву разгневанному божеству или, муча себя мистическими формулами, старается наказанием уничтожить нравственное зло, внесенное преступником в нравственный мировой порядок, а тою справедливостью, которая одобряет только то наказание, которое, соответствуя величине вины, представляется необходимым и посредством других наказаний незаменимым. Если бы у известного народа заведомо существовало отвращение от смертной казни, то дальнейшее ее существование нельзя было бы одобрить. С другой стороны, отменить смертную казнь в то время, когда народ считает ее необходимою, значило бы поступить вопреки справедливости и чувству общей безопасности. Смертная казнь не должна быть определяема безусловно; этим устраняется два возражения против смертной казни, именно: что ею отнимается возможность исправления и что смертная казнь не допускает постепенности. Уголовною статистикою должно пользоваться осторожно: пользующиеся ею доказывают, что продолжение смертной казни увеличивает число преступлений, а уничтожение уменьшает, тогда как уменьшение может произойти от энергии правительства. В сороковых годах взгляд Миттермайера на смертную казнь несколько изменяется: он колеблется еще более между противниками и защитниками смертной казни и, по-видимому, готов стать на сторону первых, хотя он хочет доказать, что и их доводы не все и не совсем убедительны. Проследивши в четырех статьях (1840 и 1841 г.) тогдашнее положение этого вопроса, он делает следующие выводы: 1) Способы, которыми защитники смертной казни хотят ее оправдать, не удовлетворительны; сюда принадлежат: теория экспиации, теория спасения души посредством погибели тела, разные другие мистические доводы и поверхностные фразы и, наконец, ссылка на тысячелетнюю практику. Также не имеет доказательной силы положение, что убийство, как тягчайшее преступление, требует уничтожения преступника. 2) Христианская церковь гнушалась пролитием крови и не сомневалась в исправимости преступника. Представлять казнь религиозным актом — значит считать божество способным по-человечески гневаться на преступника и находить удовольствие в кровавых жертвах. 3) Пока преклонялись пред теорией устрашения, оправдание смертной казни было легко; как не основательны выводы, по которым смертная казнь должна основываться на теории устрашения, доказано итальянским писателем Карминьяни. 4) Теория исправления имеет также влияние на вопрос о сохранении смертной казни: те, которые признают некоторых преступников неспособными к исправлению, основываются на обманчивом, не согласном с опытом предположении. 5) Много таких писателей, которые признают справедливость смертной казни, но оспаривают ее целесообразность. Этим они подвергают сомнению саму справедливость, потому что справедливость смертной казни может быть признана только тогда, когда доказана ее необходимость, и наоборот: справедливость смертной казни падает, если доказана ее нецелесообразность.
