В литературе отмечается, что в структурном плане субъективность включает в себя сознание, самосознание, чувственность, волю, но не сводится к ним. Она играет интегративную роль, мобилизуя все личностные способности и силы – интеллектуальные, эмоциональные, сознательные и бессознательные. Тем самым субъективность выступает как внутренне организованная активность, формирующая целостность и определенную направленность личности[569].
Итак, при исследовании эффективности права и норм законодательства следует иметь в виду, что личность выступает как сложное системное образование. Индивидуальная неповторимость в данном случае сочетается с наличием определенных типов личности, обусловленных национальными, классовыми, политическими, социокультурными и другими типичными чертами. Наряду с целостностью личность обладает и определенной структурой, ее психические элементы и свойства закономерно связаны между собой и образуют психологическую личностную структуру.
Как отмечается в литературе, правовое воздействие на личность носит информационный характер. Нормативные предписания, прежде чем включиться в регуляцию поведения, должны быть персонифицированы в соответствии с системой личностных субъективных факторов, опосредующих правовое воздействие. Персонификация внешних социальных факторов, регулирующих поведение человека, представляет собой сложный и противоречивый процесс взаимодействия информационного содержания социализирующих и регулирующих поведение личности факторов с различными типами социально-психологических процессов, свойств и отношений, образующих целостный личностный модус человека (потребности, интересы, мировоззрение, убеждения, оценочные критерии, стремления, качества, индивидуальный опыт)[570]. Процесс персонификации правовых предписаний, по мнению ряда отечественных авторов, заключается в переводе их внешнего, объективного значения во внутренний, личностный план, что предполагает их восприятие, осознание смысла и направленности, оценку и формирование субъективного отношения к ним[571].
Это отношение, как представляется, может выразиться в психологическом принятии соответствующей нормы законодательства, солидаризации с ней, осознании ее правильности, нужности, полезности либо в неприятии нормы, стремлении ее нарушить, обойти, проигнорировать. Тем самым закладывается основа психологической эффективности либо неэффективности данной нормы.
Конечно, психологические процессы личностного порядка, опосредующие правовое регулирование, нельзя сводить к персонификации правовых предписаний. Наряду с отражательной они имеют и регулятивную сторону, обеспечивающую перевод персонифицированной правовой информации в реальное поведение личности. Правовые предписания, «перекодированные» в системе субъективных свойств, отношений, процессов и механизмов личности, создают условия для ее функционирования на новой основе – саморегулирования[572]. Личность выступает как субъект регуляции своего поведения, обладая целым рядом необходимых для этого психологических образований и механизмов. Необходимо сразу же уточнить, что персонификация и саморегуляция – это неразрывно взаимосвязанные стороны единого личностного механизма, посредством которого происходит перевод правовых предписаний в поведение личности. Они могут сливаться в единое в тех случаях, когда происходит привычное соблюдение правовых предписаний, но могут вступать и в определенное противоречие между собой, подтверждением чего служат выводы социологических исследований о том, что знание и одобрение правовых норм не всегда обусловливают их соблюдение[573].
Думается, что борьба за повышение эффективности норм законодательства неотделима от работы с саморегуляционной системой личности. Развитие самоконтроля, психологическая работа с гражданами должны находиться в сфере постоянного внимания государства.
В настоящее время назрела необходимость фундаментально исследовать систему объекта воздействия права – личность – на правовом уровне ее существования в контексте обеспечения психологической эффективности норм законодательства. Изучение этих вопросов в аспекте «правового в личности» определяет необходимость сущностно-содержательной, структурной и ценностной характеристики правового уровня ее духовного и материального существования. А ведь традиции такого исследования уже есть. Достаточно вспомнить, например, учение Л. И. Петражицкого о нормативных фактах. Он писал: «Нормативные факты в области законодательного позитивного права, изречения законодателя играют роль не только фактов, создающих позитивные нормы (т. е. вызывающих в психике людей соответствующие правовые суждения и проекции), но и уничтожающих, искореняющих из народной психики те или иные нормы (т. е. соответствующие правовые переживания и проекции). Законодательное объявление об отмене рабства, крепостного права, тюрьмы за долги, пыток, телесных наказаний, смертной казни и проч. суть нормативные факты, законодательные акты грандиозной и величайшей важности – в качестве фактов, искореняющих из правовой политики множество прежде имевшихся правовых убеждений, мнений и соответствующих проекций – норм». Такие нормативные факты, которые не создают, а уничтожают «нормы» (устраняют из области правовой психики прежние правовые убеждения, мнения и соответствующие проекции норм), он называл нормоуничтожающими, или отрицательными, нормативными фактами, в отличие от действующих на правовую систему в противоположном направлении – нормосозидательных, или положительных, нормативных фактов[574]. При этом он указывал, что большинство нормосозидательных законов являются вместе с тем и нормоуничтожающими, потому что, создавая новое право, они тем самым устраняют прежнее право, нормировавшее те же области поведения[575]. Думается, что необходимо осмысление того опыта, который был накоплен в исследовании данной проблематики еще Л. И. Петражицким, И. А. Ильиным, С. Л. Франком и многими другими российскими мыслителями.
Итак, изучение проблемы социальной детерминации различных психологических реальностей, в том числе реальности личности, имеет колоссальные традиции. Является ли человек в своей социальной сущности продуктом и «слепком» своего окружения, или же он творит его? Психологическое есть результат социального влияния или же социальные явления суть отражения психологических закономерностей? Какой логике отдать предпочтение: социальному конструированию личности или конструированию личностью «поля социального»[576]? Все эти вопросы, как представляется, имеют большое значение и в контексте эффективности права и норм законодательства.
По нашему мнению, термин «социальная детерминация» обладает определенной размытостью по отношению к человеческому поведению. Как уже отмечалось, поведение человека зависит не только от социальных, но и духовных, культурных факторов, от особенностей мировоззрения и системы саморегуляции личности. На эти моменты, очевидно, должно быть обращено более пристальное внимание в дальнейших исследованиях проблем эффективности права и законодательства, социальных основ правотворчества, факторов, влияющих на развитие и содержание позитивного права.
Исследование процессов построения человеком своей социальной и личностной идентичности, формирования персональной системы ценностей, когнитивных механизмов, обеспечивающих индивидуальные стратегии поведения в изменяющихся социальных обстоятельствах, то есть того, что в целом можно определить как активность личности в ходе социализации, составляет сегодня значительную часть социально-психологического знания[577]. В то же время необходимо не только научное исследование соответствующих вопросов, но и преломление их в практической плоскости, в государственной политике.
Итак, личность представляет собой наиболее непосредственный объект воздействия права и, в конечном итоге, основную цель правового регулирования. От уровня ее сознания, характера правовой активности зависит в значительной степени действенность, эффективность правовой системы, правовой политики, права как социально-духовного регулятора и отдельных норм законодательства. Представляется, что исследование эффективности правового воздействия на личность должно исходить из того, что такое воздействие носит характер взаимодействия, а личность является главным объектом правового воздействия, определяющим и степень, и характер действенности правовых предписаний, в том числе закрепленных в нормативных правовых актах государства. Повышение уровня психологической эффективности норм законодательства неотделимо от целенаправленного идеологического, пропагандистского, воспитательного воздействия на личность, ее мировоззрение, потребности, идеалы. Объектом более пристального научного внимания и практического воздействия должны стать система саморегуляции личности и комплекс наиболее значимых качеств человека.
