В контексте исследования проблем эффективности в праве следует заметить, что составной и неотъемлемой частью мировоззрения человека является представление о необходимости нормативного правового регулирования общественной жизни, нормирования и упорядочения социальных процессов. Можно сказать, что идея эффективности, действенности права, необходимости реализации его начал в жизни представляет одну из важных мировоззренческих установок современного человека.
В то же время конкретные нормы законодательства могут входить в противоречие с основами мировоззрения людей. Тогда возникают случаи их психологического неприятия, а если эти случаи носят массовый характер, то ни о какой эффективности соответствующих норм не может быть и речи.
Думается, что проблемы взаимодействия правовой системы, ее элементов и мировоззрения личности нуждаются в самостоятельном научном исследовании. По нашему мнению, систематическая государственная деятельность по формированию и коррекции мировоззрения в нашей стране в настоящее время отсутствует. Такая ситуация нуждается в исправлении, ведь именно мировоззрение лежит в основе отношения к праву и его предписаниям, правовым учреждениям, тем самым влияя и на психологическую эффективность норм законодательства.
Правовое предписание, в том числе выраженное в законодательстве, усваивается личностью и получает относительно самостоятельную жизнь в ее духовном мире. Личность преломляет это предписание сквозь призму своих знаний, эмоций, навыков, идеалов, потребностей, и в этом контексте право выступает не только средством воздействия, регулирования, внешнего контроля, но и действенным средством саморегуляции, зависящей от внутренних свойств самой личности, а также стимулом ее саморазвития. Таким образом, личность в отношении права выступает в качестве самоформируемой.
Данное положение приводит нас к выводу о необходимости правового воздействия не только на формирование личности, но и на ее самоформирование. Обеспечение правильного, социально и культурно адекватного самоформирования личности должно стать важной формой не только ее совершенствования, но и повышения психологической эффективности норм законодательства.
При анализе проблем взаимодействия правовой системы и личностных структур необходимо руководствоваться методологической посылкой о том, что право – это творение человека и, как любое человеческое творение, может быть понято только через призму его идей[560]. Следует согласиться с А. И. Брызгаловым в том, что в основе правовых исследований должен быть человек со своим свободным социально-творческим потенциалом. Характеризуя отечественные правовые исследования, он пишет, что «по существу, теоретические разработки отделяли право от конкретного человека, от его форм существования. Все сводилось лишь к тому, что отдельный индивид должен всегда следовать установкам и правилам, которые созданы без него. (Хотя человек тем и ценен, что способен к самостоятельному творчеству.) Юридическая наука не должна снимать с себя ответственность за то, что не развивала творческий потенциал личности, а только способствовала созданию правовой отчужденности человека»[561].
Изучение правового воздействия на личность, эффективности воздействия конкретных норм законодательства должно исходить из того, что внутреннее содержание личности – не простой результат механического, само собой разумеющегося внедрения в ее сознание закономерностей объективного мира, а итог внутренней саморегулятивной работы самой личности, в процессе которой независимое от ее сознания содержание внешних факторов как бы «овнутряется» и становится орудием деятельности индивида. Иными словами, детерминированность личности внешними условиями осуществляется посредством ее субъективности, а не помимо нее. Важнейшую роль при этом играют система идей, принципов, идеалов, ценностей, механизм ценностной ориентации данного индивида.
При исследовании психологических проблем эффективности права не следует упускать из виду роль бессознательного в регулировании социального поведения. Как отмечает В. В. Василькова, мироорганизация по законам бессознательного является важнейшим аспектом социальной самоорганизации. Человек и человеческое сообщество в своей эволюции стремятся организовать свое социальное пространство, социальные отношения, социальную идеологию и социальные идеалы по законам миропорядка, сгруппированным и выраженным в архетипических символах и смыслах[562]. Нельзя не согласиться с М. Элиаде в том, что «полностью рациональный человек – это абстракция; его нет в реальной жизни. Всякое человеческое существо характеризуется, с одной стороны, сознательной деятельностью, а с другой – иррациональным опытом. Более того, значительная часть его жизнедеятельности осуществляется под воздействием импульсов, исходящих из самых сокровенных глубин его существа, из области, называемой бессознательным»[563]. Р. С. Байниязов, разрабатывая концепцию правового менталитета, отмечает, что существование менталитета предполагает наличие нерациональных механизмов жизненного понимания права. В системе элементов юридического сознания правовая ментальность предстает в виде глубинного слоя сознания, в определенной мере смыкаясь с бессознательным правовым уровнем, с юридическим подсознанием[564].
Законодатель обязан учитывать в своей законодательной деятельности менталитет народа, поскольку формирование системы законодательства государства и общества и ее эффективность – не самоцель, а поиск оптимального пути нормативной регуляции общественных отношений. Правовое регулирование должно основываться на таком механизме функционирования, который объективно складывался в конкретной социокультурной и ментальной реальности, должно учитывать то содержание права (а точнее, правовых идей, культурно-правовых принципов), которое исторически и психологически характерно для данного сообщества. А это возможно в результате учета не только существующих тенденций развития права, объективных потребностей в правовом регулировании, но и реально функционирующих в данном социуме правосознания и правового менталитета. Такой учет является важным фактором эффективности позитивного права и его конкретных предписаний.
В контексте изучения бессознательного и его роли в детерминации правового поведения интерес представляет разработанное в науке учение об архетипах, или психических «кодах», образах миропорядка. Так, по мнению К. Юнга, архетипы не только являются врожденными и общими для всех людей, но и служат самым эффективным средством, способом инстинктивной адаптации человека к изменяющемуся миру. Устойчивые психические структуры являются индивидуальным человеческим выражением символических структур мироустройства и служат своего рода первичными схемами социального поведения[565].
Заслуживает поддержки обращение к проблемам архетипов в современной отечественной науке. В частности, М. Г. Тюрин отмечает, что правовые архетипы «характеризуют эмоционально-психологическую предрасположенность, направленность, мотивы и сюжеты, определяющие стиль понимания правовой действительности», «представляют собой базовую модель (матрицу) правовой культуры, включающую политический, правовой и духовно-нравственный опыт народа в неразрывном единстве»[566].
На наш взгляд, органы, отвечающие за формирование государственной идеологии (которая в развернутом завершенном виде в нашем государстве все еще отсутствует), должны больше внимания уделять соотнесению государственной политики, идеологии, провозглашаемых ценностей с архетипическими структурами народного сознания с целью психологической и аксиологической основы мероприятий государства, его законодательства.
Итак, продолжим структурный анализ личности в контексте ее взаимодействия с правовой системой и ее элементами. Интерес представляет определение человеческой субъективности. Так, А. Г. Мысливченко попытался рассмотреть ее с трех сторон – функциональной, генетической и структурной[567]. Эту разноплановость следует учитывать и при изучении эффективности воздействия права и норм законодательства на личность.
В функциональном плане субъективность А. Г. Мысливченко определил как внутренне организованную активность, проявляющуюся в процессе усвоения индивидом содержания, задаваемого как извне, так и его переживаниями, и стремящуюся преодолеть свою субъективность посредством самореализации. Находясь под воздействием внутренней потребности реализовать самого себя, человек действует, созидает, творит и тем самым преодолевает себя как некую замкнутую, самодовлеющую и самоценную субъективность. Рассматривая понятие субъективности в генетическом плане, он отмечает, что она есть порождение особого вида материи – социальной, своеобразие которой заключается в том, что она, в отличие от природной материи, не может существовать без сознания. Человек как субъект есть не вторичная репродукция общественного бытия, а такая его необходимость, без которой невозможно само общественное бытие[568].
