Неосторожное сопричинение обладает более высокой степенью общественной опасности по сравнению с индивидуальным неосторожным преступлением. Вместе с тем неосторожное сопричинение не входит в уголовно-правовой институт соучастия, поскольку не согласуется с его законодательной концепцией. Действующий уголовный закон не предусматривает неосторожное сопричинение и в качестве самостоятельного уголовно-правового института, что на практике создает определенные сложности при дифференциации ответственности и индивидуализации наказания сопричинителей вреда[31].
Зарубежное уголовное законодательство придерживается различных подходов к проблеме неосторожного сопричинения. В соответствии с ч. 2 ст. 25 § 3 УК Китайской Народной Республики 1997 г. двое и более лиц, совместно совершившие преступление по неосторожности, не считаются соучастниками преступления. Они должны нести уголовную ответственность, подвергнуться различным наказаниям как за индивидуально совершенные каждым из них преступления. Напротив, законодательство Франции, Великобритании и США допускает соучастие в неосторожном преступлении[32]. Признают возможным неосторожное соучастие и уголовные кодексы Польши и Швеции[33].
В контексте рассматриваемых нами вопросов существенный интерес вызывает научная полемика о юридической природе соучастия. Согласно акцессорной теории (от лат. ассеззогшт – «дополнительный», «несамостоятельный») центральной фигурой соучастия признается исполнитель, деятельность остальных соучастников расценивается как вспомогательная, лишенная самостоятельного значения. В связи с этим квалификация деяний соучастников и их ответственность поставлены в прямую зависимость от характера деятельности исполнителя. Если исполнитель подлежит ответственности, то наказуемы и действия иных («вспомогательных») соучастников. В случае, когда исполнитель не привлекается к ответственности, то не может наступать и ответственность других соучастников. Причем квалификация деяний последних должна производиться по той же уголовно-правовой норме, по которой квалифицируется деятельность исполнителя. Концепцию акцессорности соучастия в отечественной теории уголовного права наиболее последовательно отстаивал М.И. Ковалев. По мнению ученого, состав преступления выполняется непосредственным исполнителем, остальными же соучастниками «сам состав преступления не выполняется», а в действиях подстрекателей и пособников есть некий «общий состав преступления», который и определяет их ответственность[34]. В несколько модифицированном виде акцессорную теорию поддержали Б.А. Куринов, А.В. Наумов, А.С. Фролов и ряд других исследователей[35].
Данная теория критически оценивается большинством авторов, рассматривающих соучастие в качестве самостоятельной формы преступной деятельности[36]. Индивидуальная ответственность лица за совершение преступления относится к числу фундаментальных принципов уголовного права. Основанием уголовной ответственности любого соучастника является совершение им деяния, содержащего признаки состава преступления, предусмотренного уголовным законом (ст. 8 УК РФ). Следовательно, основания и пределы ответственности соучастников обусловлены умышленными действиями (бездействием), совершенными лично каждым из них. Как известно, при эксцессе исполнителя остальные соучастники отвечают не за фактически содеянное исполнителем, а в пределах ранее согласованного совместного замысла. Добровольный отказ исполнителя от совершения преступления не исключает ответственности других соучастников. Смягчающие или отягчающие обстоятельства, относящиеся к личности одного из соучастников (в частности, исполнителя), учитываются при назначении наказания только этому соучастнику (ч. 2 ст. 67 УК РФ). Таким образом, каждый соучастник участвует не в «чужом» для него преступлении исполнителя, а сам совершает его. Каждый соучастник вносит свой вклад в преступную деятельность соответствующей группы, включаясь тем самым в механизм совместного посягательства на охраняемые уголовным законом общественные отношения.
Вместе с тем в некоторых предусмотренных законом случаях ответственность исполнителя оказывает влияние на квалификацию деяний других соучастников. Объединяя свои усилия с целью совершения преступления, все соучастники заведомо осведомлены о характере предполагаемого деяния исполнителя. Именно исполнитель окончательно реализует замысел соучастников. От того, насколько ему удалось воплотить их общие намерения, зависит и ответственность каждого из них. Так, объем действий соучастников является одним и тем же при выполнении исполнителем как оконченного, так и неоконченного преступления. Однако если исполнитель смог осуществить лишь приготовление к преступлению или покушение на преступление, то и деяния иных соучастников квалифицируются как соответствующие стадии неоконченного преступления (ч. 5 ст. 34 УК РФ). В связи с этим нами разделяется комплексный подход к проблеме, согласно которому уголовная ответственность каждого соучастника самостоятельна, строго индивидуальна, реализуется только в пределах личной виновности, но в некоторой степени в соответствии с законом она определяется уголовно-правовой оценкой деяния, совершенного исполнителем[37].
Как считает Р.Х. Кубов, выделение соучастия в самостоятельный институт оправданно с теоретической и прикладной точек зрения, поскольку он представлен в нормах не только Общей, но и Особенной части уголовного закона, прямо влияет на квалификацию преступлений, назначение наказания. Соучастие является дискретным институтом, складывающимся из взаимно корреспондирующих групп относительно обособленных нормативных предписаний. Об этом свидетельствует смысловое соподчинение соответствующих норм Особенной части УК РФ и норм о соучастии, расположенных в Общей части УК РФ. Институт соучастия вышел за рамки Общей части и приобрел принципиально новые функциональные характеристики. Он стал не только теоретической основой для определения сложных форм соучастия, но и формально-юридической основой для криминализации деяний, выражающихся в участии в сложных формах группового преступного взаимодействия (бандитизм, незаконное вооруженное формирование, преступное сообщество и т. д.)[38].
В концептуальном плане институт соучастия в преступлении подчинен общим задачам уголовного законодательства по обеспечению охраны комплекса общественных отношений и их субъектов от преступных посягательств (ст. 2 УК РФ). Тем не менее рассматриваемый правовой институт, с точки зрения его практического целевого назначения, обладает существенной спецификой. Принципиально важно, что он позволяет определить характер и степень общественной опасности преступной деятельности нескольких лиц, объединивших свои усилия для достижения преступного результата, а также правила квалификации деяний соучастников. Совершение преступления в составе группы лиц, группы лиц по предварительному сговору, организованной группы или преступного сообщества (преступной организации); особо активная роль в совершении преступления отнесены законодателем к числу обстоятельств, отягчающих наказание (п. «в», «г» ч. 1 ст. 63 УК РФ). Многие уголовно-правовые нормы содержат квалифицированные составы, включающие указание на соответствующие формы соучастия (п. «ж» ч. 2 ст. 105; п. «а» ч. 3 ст. 1 И; п. «а» ч. 2, п. «а» ч. 3 ст. 126; ч. 2, п. «а» ч. 4 ст. 162; п. «а» ч. 2, п. «а» ч. 3 ст. 163 УК РФ и др.). Самостоятельными преступлениями признаются организационные или управленческие действия в отношении ряда сложных криминальных формирований, а также участие в них (например, ст. 208, 209, 210, 2821 УК РФ). Критерии института соучастия обеспечивают индивидуализацию уголовной ответственности и наказания лиц, принимавших то или иное участие в совершении преступления, в соответствии с принципами законности, виновности и справедливости уголовного преследования. При назначении наказания за преступление, совершенное в соучастии, учитываются характер и степень фактического участия лица в его совершении, значение этого участия для достижения цели преступления, его влияние на характер и размер причиненного или возможного вреда (ч. 1 ст. 67 УК РФ).
На основании вышеизложенного следует отметить, что основные положения о соучастии, сформулированные в Общей части УК РФ, и соответствующие составы групповых преступлений, признаки которых предусмотрены в Особенной части, образуют единую, логически взаимосвязанную систему уголовно-правовых норм, именуемую институтом соучастия в преступлении. Для правильного понимания и применения норм Особенной части УК РФ необходимо обращаться к нормам о соучастии, расположенным в Общей части (ст. 32–36 УК РФ). Институт соучастия является эффективным уголовно-правовым средством противодействия совместной преступной деятельности, чем, в первую очередь, и определяется его практическое значение.
