В этом заключается коварство данного дела. Обвинитель знает, что разумные люди всегда идут на компромисс. С самых ранних лет нас учили договариваться, а не драться. Не быть упрямыми. Выслушать оппонента и пойти на компромисс. Мы так и делаем. И господин прокурор это знает. Сегодня, пока вы будете обдумывать свое решение, он пойдет домой, вкусно поужинает с женой и детьми, удобно устроится перед камином и не будет переживать за исход дела, потому что знает, что вы, разумные люди, найдете компромисс и признаете Джимми виновным хотя бы по одному обвинению – к удовольствию господина прокурора, потому что Джимми будет признан виновным, а господин прокурор выиграет еще одно дело и поставит еще одну зарубку на ружье.
Тем временем Джимми станет преступником и всю жизнь будет носить это клеймо. Он навсегда окажется опозоренным и обесчещенным, потому что его будут считать уголовником. Его жена, если он когда-нибудь освободится от заключения, обречена жить с преступником, а его детей станут считать детьми уголовника».
Обсуждение наказания. Как мы видели, во всех случаях, кроме смертного приговора, закон в большинстве штатов запрещает адвокату упоминать наказание, которое грозит обвиняемому. Очевидно, что закон пытается скрыть от присяжных последствия их действий. Люди, призванные принять решение, которое повлияет на всю последующую жизнь другого человека, должны быть полностью информированы о последствиях такого решения. Разве мы не отправляем в тюрьму тех, кто не обдумывает последствий своих действий?
Можно попытаться открыть присяжным этот секрет – что случится с подзащитным, если его признают виновным. Возражения на такие попытки скорее всего будут поддержаны судьей, но наши доводы окажутся морально оправданны, а кроме того, если мы не попробуем это сделать, можно считать, что мы отдали победу оппоненту. Такая попытка – беспроигрышное предприятие: если нам мешают привести аргумент, мы продолжаем с того же места, как если бы этой попытки не было вообще. С другой стороны, она может удаться.
Я стараюсь обсуждать наказание не напрямую, не произнося слов: «Обвиняемый может попасть в тюрьму на двадцать лет, если будет признан виновным», а окольным путем. Если попытка не удалась, обвинитель может ее опротестовать, а судья – запретить дальнейшее обсуждение наказания. Возможно, я сказал бы следующее: «Я смотрю на Джимми. Дело завершено, шериф заковывает его в кандалы, надевает наручники и тащит в камеру как осужденного преступника. Его жизнь изменило единственное слово. Единственное слово: «Виновен!» Я навещаю его в камере. Он едва может говорить. Слышу его слова: «Да, мистер Спенс, вы для меня постарались. Спасли от всех обвинений, кроме одного. Это хороший результат». Но он не сказал главного: «Я буду страдать от одного обвинения так же, как от двадцати. Буду оторван от семьи так же долго. Почему вы не сказали об этом присяжным?» И вот я говорю вам, что одна дробинка убивает так же эффективно, как двадцать.
Каковы последствия признания Джимми виновным по одному обвинению? Мне не позволено назвать количество лет, которое он будет гнить в заключении. Это не разрешает закон. Но я могу сказать, что Джимми больше не возьмет на рыбалку ни сына, ни даже внука. Он не отпразднует с женой серебряную свадьбу. Будет ли она ждать его? Я в этом уверен, но и она, и их мальчик так же невиновны, как Джимми. Однако эта прекрасная женщина и ее ребенок будут наказаны вместе с отцом, как если бы их отправили в тюрьму на двадцать или более лет».
Подтверждение невиновности клиента. Многие суды не позволяют адвокату утверждать, что, по его мнению, клиент невиновен. Тем самым запрещается заявлять о невиновности клиента, и опять можно задать вопрос: почему? Почему адвокат не может высказать мнение, что клиент невиновен, – ведь прокурор заявляет, что считает подсудимого виновным.
Но можно заявить, что «доказательства устанавливают невиновность клиента». Это аргументация, а не подтверждение или свидетельство. Более тонкое различие возникает, когда адвокат говорит: «Обвиняемый невиновен» или: «Невиновный клиент», потому что это можно истолковать как предположение, что доказательства устанавливают невиновность клиента. Такие заявления лишь немного недотягивают до свидетельства, но если мы защищаем невиновного человека, необходимо подойти как можно ближе к истине.
Сила одного присяжного. Не стоит забывать, что коллегия присяжных состоит из отдельных людей. В любой группе можно найти лидеров и последователей. Если у нас не получилось успешно отобрать присяжных, то в коллегии можно найти одного или нескольких из них, которые в качестве лидеров поведут за собой остальных. Каждый из нас, будь он присяжным или простым гражданином, должен научиться ценить свои силы. Над нами никто не властен. Тюремщик может хранить ключи от камеры, работодатель – контролировать продвижение по службе, полиция – останавливать нашу машину, но окончательная власть и сила находятся в наших руках. Власть присяжного – в его голосе. Она принадлежит ему, и только ему. В уголовном деле это, вероятно, высшая власть в зале суда. Но присяжным необходимо осознать свою власть, прежде чем они смогут ею воспользоваться. Позвольте объяснить это так, словно я обращаюсь к присяжным:
«Я все время слышу, что я всего лишь простой человек. У меня нет никакой власти. Как я могу что-нибудь изменить? Нас воспитали в вере, что власть над нами принадлежит другим – родителям, учителям, начальнику, политикам – всем, кроме нас самих. Это похоже на кражу индивидуальности, потому что каждый из нас обладает великой властью не только над своей жизнью, но и над жизнями других людей. Не могу придумать лучшего примера власти личности в Америке, чем человека, исполняющего свой гражданский долг в составе присяжных.
В нашем деле вердикт должен быть единодушным. Чтобы отправить Джимми за решетку, требуется голос каждого из вас. Каждый из вас облечен огромной властью, потому что если один из вас скажет: «Нет, я не согласен признать Джимми виновным», – то он не отправится в тюрьму. Любой из вас может это сделать. Говоря другими словами, ответственность за то, что случится с Джимми, лежит лично на вас – не на этом составе присяжных в целом, а на вас лично как на человеке.
А я знаю, что мы работаем в группах и не хотим оставаться в одиночестве. Нам не хочется быть чудаком, нарушителем спокойствия, тем, кто идет не в ногу. С другой стороны, каждый из нас обладает собственными, индивидуальными силой и властью. От нас зависит, как распорядиться ими. Разумеется, ваш долг, как проинструктирует вас суд, прислушиваться к позиции остальных членов коллегии, но закон не требует, чтобы вы жертвовали своим честным убеждением. Оно – ваше. В ваших силах, в вашей власти определить для себя исход этого дела. Это ваша обязанность. Но каждый может высказать свое личное мнение, если считает, что он прав. Это ваш долг.
Когда вас отбирали в состав присяжных, вы обещали, что так и сделаете. Каждый из вас сказал, что если вы поверите, будто Джимми невиновен, или будет недостаточно доказательств его вины, то найдете смелость заявить об этом. Я задавал этот вопрос во время отбора присяжных, потому что вы обладаете самой сильной властью, которую может получить гражданин Америки, – правом распоряжаться судьбой другого человека.
Именно поэтому судьба Джимми в ваших руках – не всего состава присяжных, а каждого из вас. Вы должны поступить с ним так, как того требует справедливость. У каждого из вас есть власть, не зависящая от власти остальных. Она сильнее власти прокурора и даже сильнее власти судьи. Он не может упрятать Джимми за решетку или освободить без вашего на то решения. Джимми – единственный, у кого ее нет».
Обещание присяжных не оказывать друг на друга давление. Я всегда боялся властолюбивых присяжных, которые вынуждали своих более мягких коллег принять их позицию. Поэтому присяжным можно сказать следующее: «Одним из достоинств американского суда присяжных является уважение к каждому из вас как к личности, несмотря на то что вы работаете в группе. Некоторые могут высказываться более откровенно, настойчиво и даже более убедительно. Но ведь этого следовало ожидать, не так ли? Однако тот факт, что кто-то может быть более эмоциональным и напористым, не означает, что у него больше власти. У вас есть одинаковая власть – спасти Джимми.
Поскольку закон чтит каждого из вас как личность, я знаю, что вы будете уважать мнение друг друга. Вы должны предлагать идеи, но не оказывать излишнее давление на своих коллег. Когда вас выбирали в состав присяжных, вы обещали, что будете уважать мнение остальных, даже если оно не соответствует вашему, и – более того – обещали защищать право любого присяжного заседателя не соглашаться с мнением большинства. И мы благодарны вам за это».
