Руденко: Хорошо, достаточно. Скажите, подсудимый Пауэрс, какой у Вас был запасной маршрут?
Пауэрс: Если произошла бы какая-нибудь авария в полете, скажем, с горючим или с кислородом, если это было бы в начале полета, я должен был вернуться в Пешавар. Если бы эта авария произошла во второй половине полета, то я должен был следовать по кратчайшему пути в Будё (Норвегия). Были также намечены маршруты до ближайшего аэродрома, указывающие кратчайший путь, которым я должен был следовать.
Руденко: Какие запасные аэродромы?
Пауэрс: Было отмечено несколько резервных аэродромов, я не помню, какие именно. Было указано, что в случае аварии любой аэродром за пределами Советского Союза был бы, конечно, лучше, чем какой-либо аэродром на территории Советского Союза. (Оживление в зале.)
Руденко: В частности, указывался аэродром в Швеции?
Пауэрс: Я не помню, указывались ли аэродромы в Швеции, но в случае аварии я бы сделал посадку на аэродроме в Швеции.
Руденко: Какие запасные аэродромы Вам указывал полковник Шелтон?
Пауэрс: Он говорил, что любой аэродром вне Советского Союза был бы лучше, чем любой из аэродромов на территории Советского Союза Несколько таких аэродромов было отмечено, но я не помню точно, где они расположены.
Руденко: Был ли отмечен какой-нибудь аэродром на территории Финляндии?
Пауэрс: Я не помню точно названия, сейчас посмотрю. Он упоминается в обвинительном заключении. Не могу сейчас найти его.
Руденко: Именно тот самый, который упоминается в обвинительном заключении?
Пауэрс: Да, я имею в виду тот самый, который упоминается в обвинительном заключении.
Руденко: Каким образом должна была обеспечиваться посадка Вашего самолета в Будё 1 мая?
Пауэрс: Я не имею понятия об этом. Мне было приказано просить инструкцию о посадке и садиться.
Руденко: Кто из подразделения «10‑10» должен был встречать Вас?
Пауэрс: Там, очевидно, были бы люди из этого подразделения, но кто, я не знаю.
Руденко: Но представители подразделения «10‑10» должны были присутствовать?
Пауэрс: Я уверен, что они там были бы.
Руденко: Таким образом, на базе в Будё было заранее и заблаговременно известно о Вашем предстоящем полете и посадке?
Пауэрс: Я не знаю, что было известно, но мне сказали, что меня там встретит представитель подразделения.
Руденко: С помощью каких средств Вы должны были установить связь с базой в Будё при посадке?
Пауэрс: Я бы вызвал их по радио, дал свой позывной сигнал: «Паппи 68» и попросил инструкцию о посадке.
Руденко: Ясно. Теперь перейдем к вопросам, связанным с полетом над территорией Советского Союза. Сколько времени Вы летели над территорией Советского Союза?
Пауэрс: Я могу сказать лишь приблизительно, точно не знаю, очевидно, от 3 до 3,5 часа.
Руденко: Сколько километров Вы пролетели в глубь территории Советского Союза?
Пауэрс: Точно в километрах не знаю. За 3,5 часа полета приблизительно со скоростью 380 миль в час это составило бы от 1200 до 1300 миль. Я имею в виду расстояние точно по маршруту, со всеми изгибами и отклонениями.
Руденко: На какой высоте проходил полет?
Пауэрс: Полет начался приблизительно на высоте 67 тысяч футов, и по мере израсходования горючего я поднялся на высоту 68 тысяч футов.
Руденко: Вы и следовали по заданному маршруту?
Пауэрс: Я следовал по намеченному маршруту как можно точнее.
Руденко: Как Вы себя чувствовали во время полета?
Пауэрс: Физически я себя чувствовал хорошо, но нервничал, боялся.
Руденко: Чего боялись?
Пауэрс: Сама мысль о том, что я нахожусь над территорией Советского Союза, — это не то, что я бы хотел делать каждый день. (Оживление в зале)
Руденко: Как обстояло дело с кислородным питанием?
Пауэрс: Насколько мне известно, кислородное питание действовало нормально.
Руденко: Все ли было исправно на самолете?
Пауэрс: Незадолго до того, как меня сбили, у меня были неполадки с автопилотом. Все остальное как будто было в полном порядке.
Руденко: Все ли полученные Вами задания были точно выполнены по маршруту полета до момента поражения Вашего самолета?
Пауэрс: Все задания, данные мне, я выполнял по мере сил, как можно точнее. Была плохая погода, и я отклонялся от курса. Большая часть территории по маршруту была закрыта облаками, и я не видел земли.
Руденко: На Вашем самолете обнаружена разведывательная аэрофотоаппаратура. Какие давались Вам задания по ее использованию?
Пауэрс: Мне не были даны какие-нибудь точные или определенные инструкции по использованию или управлению той или иной аппаратурой. Я лишь включал и выключал аппаратуру над теми или иными пунктами маршрута.
Руденко: С какой целью Вы включали и выключали ее?
Пауэрс: Я был проинструктирован делать это. На карте было обозначено, где я должен был включать и выключать аппаратуру.
Руденко: Очевидно, подсудимому Пауэрсу было ясно, с какой целью надо было включать и выключать аппаратуру?
Пауэрс: Я довольно-таки хорошо мог догадываться, для чего включал и выключал ее. Но знал ли я точно? Я сказал бы — нет.
Руденко: Наверняка подсудимый Пауэрс знал об этом точно.
Пауэрс: Я и сейчас не очень определенно уверен, для чего это делалось. Но так как я видел некоторые результаты, после того как я познакомился с этой аппаратурой, я теперь более ясно представляю, чем раньше для чего она предназначена.
Руденко: Я думаю, что подсудимый Пауэрс с первого момента полета не сомневался в том, что это разведывательный полет?
Пауэрс: Думаю, что я не сомневался в этом.
Руденко: На Вашем самолете обнаружена радиоразведывательная аппаратура, включающая магнитофонную запись сигналов советских радиолокационных станций. Так это?
Пауэрс: Мне так сказали, что был обнаружен магнитофон но я не знаю. Я никогда раньше не видел оборудования и впервые увидел его только здесь.
Руденко: Но подсудимый Пауэрс достаточно подготовленный пилот, чтобы знать, что такого рода полеты совершаются в специальных, разведывательных целях.
Пауэрс: Я ничего, однако, не знал об аппаратуре раньше.
Руденко: Но достаточно был осведомлен о том, что этот полет делается в разведывательных целях?
Пауэрс: Я не видел других причин для подобного полета. Прошу выключить свет прожектора, он слепит глаза.
Председательствующий: Прошу выключить свет. Прошу продолжать.
Руденко: На Вашем самолете имелась специальная радиоустановка для создания помех в работе радиолокационных станций?
Пауэрс: В хвостовой части самолета находилось оборудование, которое искажало радиолокационные сигналы, направляемые на меня как истребителями, так и радиолокационными установками на земле.
Руденко: Каким образом Вы управляли Вашей аппаратурой во время полета?
Пауэрс: В указанных местах я включал определенную аппаратуру.
Руденко: Именно в пунктах, которые были отмечены на карте?
Пауэрс: Да, в пунктах, которые были указаны на карте.
Руденко: Вы производили также визуальные наблюдения с самолета?
Пауэрс: Да.
Руденко: А Вы делали соответствующие отметки на карте?
Пауэрс: Если я правильно понял, то я сделал три отметки на карте.
Руденко: Что это были за отметки?
Пауэрс: Первая отметка — аэродром, который не был отмечен на полетной карте. Я определил как можно точнее координаты этого аэродрома. Далее я отметил крупные цистерны — склады горючего. Это было сделано, когда я пролетал через тонкий слой облаков. Я немного отклонился от курса и точно не помню, где находился в то время. Затем я отметил большое скопление зданий — большой населенный пункт.
Руденко: С какой же целью делались эти отметки?
Пауэрс: Мне было сказано наносить на карту все, что не было на ней отмечено. Я думаю, что это общая привычка пилотов отмечать на карте то, что на ней не обозначено.
Руденко: Привычка с целью шпионажа?
Пауэрс: Я уверен, что сделал бы то же самое, летая и над территорией США.
Руденко: Я Вас спрашиваю о полете над территорией СССР.
