Здесь поражает то, что ученый-юрист отверг тот критерий, на который сам же указывал как на относительно стабильный, повторяющийся. Содержание права (как и любого иного ноумена и феномена) не может быть распознано и дифференцировано без обращения к его форме. Так, и тайное хищение чужого имущества, и заем можно считать имущественными отношениями. Сущность же этих отношений, безусловно, различна. Это определяется даже на интуитивном уровне. Но наука и практика оперируют не внутренними ощущениями, а их рационализированным, внешним отображением, выражающимся в данном случае в понятии «правовая форма». Именно юридическая форма предоставляет практикам наиболее четкие и простые ориентиры квалификации одного деяния как преступления, а другого – как сделки.
Можно лишь предположить, что возражения члена-корреспондента Академии наук СССР против правовой формы были обусловлены не только тем, что наличие нескольких оснований приведет к систематизационной непоследовательности, но и «буржуазно-догматическим» характером данного критерия. Эта гипотеза подтверждается следующим высказыванием ученого: «Источником формального или, точнее, формалистического принципа систематизации права является, по нашему мнению, формалистическое понимание сущности права. Сторонники формального принципа, сами того возможно и не осознавая, исходят видимо из положения, что раз право есть форма общественных отношений (что, конечно, совершенно правильно), то при правовом подходе к вопросу, в данном случае при правовой систематизации, следует исходить из особенностей формы. Юридическое, в соответствии с этой концепцией, означает – формальное. Юридический критерий должен быть формальным критерием, лежащим в плоскости не содержания, а формы права. Принцип формально-логической группировки норм широко отстаивается в буржуазной юридической литературе… Вопрос о форме норм – это, бесспорно, исключительно важный вопрос юридических наук… Однако все это не лежит в плоскости систематики права»[49].
Среди иных потенциальных критериев выделения отрасли права М.А. Аржанов обращал специальное внимание также на формы и способы защиты субъективных прав. Ученый вполне справедливо отмечал, что установление способов и форм защиты обусловлено, по меньшей мере, двумя факторами: сущностью самого социального общения и способами его юридического оформления.
Действительно, от одного и того же правонарушения, допустим, от какого-либо преступления, право различных социумов по-разному защищает людей (и (или) их объединения). Но различие в способах и приемах правовой защиты зависит не только от исторического и национального типа права, но и даже от конкретных обстоятельств дела. Поэтому, согласно позиции М.А. Аржанова, формы и способы правовой защиты не являются верными (а по нашему мнению – определяющими) отраслеобразующими факторами. Систематику права по участникам правоотношений М.А. Аржанов признавал абстрактно-возможной, но, с прикладных позиций, ненужной.
Соглашаясь с этим, мы полагаем, что теоретически можно подразделить право на три блока (или даже на два, за счет исключения последнего блока). Первый блок – право первичных субъектов, т. е. физических лиц. Второй блок – право вторичных субъектов, т. е. различных объединений индивидов, например, юридических лиц и публично-правовых образований. Третий блок – общее (совместное) право. Этот блок содержит нормы, распространяющиеся как на первичных, так и на вторичных субъектов права. Вместе с тем сама возможность проведения деления не означает его оправданности. Дело в том, что такое деление не отображает ни сути права, ни его социально-источниковой природы, оно не обеспечивает качественного распределения правовых сведений. Поэтому деление права по видам его субъектов может рассматриваться лишь в качестве вспомогательного[50].
Надлежащий анализ предмета правового регулирования как фактора выделения отрасли права требует обращения к вопросу о принципах (основаниях, критериях) обособления отраслей права друг от друга. Им М.А. Аржанов и занялся. Но, к сожалению, анализ практической потребности в этом аспекте не произведен ученым с той четкостью, которой мы ожидали (с учетом жесткости и однозначности его указания на предмет правового регулирования как на единственный отраслеообразующий фактор). М.А. Аржанов выделял в советском социалистическом праве восемь отраслей: государственное, административное, уголовное, судебное, гражданское, колхозное, трудовое и семейное право. Данные отрасли выделены по предмету правового регулирования. Но при этом сам ученый указывал: «Границы между отдельными отраслями… относительны, условны, подвижны… Одни и те же нормы могут одновременно иметь место в разных отраслях права… Абсолютное и механическое отграничение одних отраслей от других совершенно невозможно и… неизвестна ни одна… попытка достичь этого формальным методом, которая увенчалась бы успехом… Говоря о совокупности отраслей права, образующих систему, следует исходить из того, что эта совокупность не является раз навсегда данной, законченной и замкнутой» [51].
Перечень представленных М.А. Аржановым отраслей права почти совпадает с последним из тех, которых представил А.Я. Вышинский. Расхождение заключается лишь в том, что М.А. Аржанов не выделял в качестве самостоятельной отрасли бюджетно-финансовое право. Какого-либо обоснования представленный перечень не получил. Следовательно, о классификационной определенности в интересующем нас ключе говорить нельзя.
Позволим предположить, что разработка тематики структуры системы права была бы более продуктивной, если бы вопрос о дифференциации нормативного правового материала не рассматривался бы участниками совещания сугубо в рамках одного подхода, а выработанное классификационное основание, – предмет правового регулирования, – не было бы воспринято как единственно необходимое. Даже метод правового регулирования (второй критерий, выдвинутый в рамках того же самого подхода), был признан далеко не сразу. Другие возможные подходы к рассмотрению системы права и ее структуры были и вовсе отвергнуты.
В 1940 г. М.А. Аржанов вновь отразил на страницах журнала «Советское государство и право» свои взгляды на систему права. Статья ученого «Предмет и метод правового регулирования в связи с вопросом о системе советского права» имела методологический характер и посвящалась принципам построения системы права.
Уже в начале статьи М.А. Аржанов напомнил, что политическая, научная и прикладная значимость вопроса о системе советского социалистического права, наглядно обозначенная А.Я. Вышинским, предполагает рассмотрение темы именно исходя из деления права на отрасли на основании предметного критерия. Здесь просматривается весьма своеобразное, но достаточно четкое признание того, что первая дискуссия о системе права была направлена на выполнение задачи, поставленной перед научной общественностью публично-властными инстанциями.
Отстаивая верность содержательного фактора, М.А. Аржанов вновь указал, что поскольку право (система которого представлена органически взаимосвязанными отраслями) регулирует общественные отношения, то именно эти отношения (отображенные понятием «предмет правового регулирования») и должны лежать в основе построения системы права. Таким образом, М.А. Аржанов, как и иные сторонники предметного подхода, несколько сместил акцент дискуссии, ибо первичным представляется все же обоснование необходимости выделения в системе права отраслей. Причем отраслей именно права, а не законодательства, юридической (научной, учебной или практической) деятельности. Такого обоснования представлено не было. Вместо этого на первый план был сразу выдвинут вопрос о критериях систематизации нормативного правового материала. Такая подмена оставила много неясного в вопросе о соотношении представленной отраслями права системы права и системы писаного правового материала (системы законодательства в самом широком значении), в вопросе природе, о генезисе системы права, о ее структуре. Это послужило стимулом многократного обсуждения тематики системы права и ее структуры в последующем.
Поскольку предметом регулирования отрасли права является некоторая область общественных отношений, то возникает следующий вопрос: «Какими качествами и свойствами эта область должна обладать, чтобы составить содержание отрасли права?». Согласно М.А. Аржанову, для ответа на этот вопрос необходимо в первую очередь отделить регулируемые общественные отношения от тех социальных благ, по поводу которых они возникают. Например, социальное общение по поводу собственности от самой собственности. Поскольку отношения по поводу одного и того же социального блага могут регламентироваться различными по своей направленности правовыми нормами, то суть заключается не в благе как таковом, а именно в социальном содержании соответствующих норм.
