Сцену рождения в День смеха и эпизод творческого крещения Гоголя рукой писателя Капниста Набоков как будто берет со страниц гоголевской «Шинели». Гоголь становится под пером Набокова героем гоголевского текста. Так Набоков осуществляет свое понимание искусства как священной игры; примерно так же понимал искусство и Гоголь. Читаем слова Набокова:
«Я могу лишь положа руку на сердце утверждать, что я не выдумал Гоголя. Он действительно писал, он действительно жил.
Гоголь родился 1 апреля 1809 года. По словам его матери (она, конечно, придумала этот жалкий анекдот), стихотворение, которое он написал в пять лет, прочел Капнист, довольно известный писатель. Капнист обнял важно молчавшего ребенка и сказал счастливым родителям: «Из него будет большой талант, дай ему только судьба в руководители учителя-христианина». Но вот то, что Гоголь родился 1 апреля, это правда».
………………………………………………………..
Образ Гоголя в русской литературе XX века – образ чрезвычайно привлекательный с точки зрения, как мы теперь говорим, мифологизации. И Булгаков, и Набоков, и Андрей Белый, и Вяч. Иванов, а прежде них В.В. Розанов, каждый на свой лад мифологизируют Гоголя. Гоголь становится сам образом и метафорой некоторого смысла.
Для Набокова такой смысл открывается в образе художника-чудака с уникальным взглядом на мир, с речью, необычайной, слегка сумасшедшей, но поразительно своеобразной. В этой речи формируется и выкристаллизовывается странный дух русского человека и России в целом, непонятной людям на Западе. И хотя, как признается Набоков, он пытался перевести отдельные куски Гоголя по-английски, ему не удалось передать ритм и музыку русской гоголевской речи.
Для Булгакова Гоголь воплощает религиозного художника, пророка, обреченного судьбой на трагические поступки, на непонимание, на смерть. Булгаков здесь явно соотносит свою собственную трагическую судьбу с судьбой Гоголя. Булгаков знает, что время всё поставило на свои места, и Гоголь, гонимый за «Выбранные места из переписки с друзьями», в конце концов оказался прав, потому что его проповедь с трудом, но пробила брешь в сердцах людей, сделалась нужной и отчасти понятной. Значит, надеется Булгаков, и его роман, который лежал 30 лет в столе, узнают, и его образ Мастера, прототипом которого были двое: Гоголь и сам Булгаков, – рано или поздно придет к людям и будет ими оценен. Трагическая судьба Гоголя укрепляла веру Булгакова в свою писательскую судьбу. И он не ошибся.
Список использованной литературы:
1. Белый Андрей Мастерство Гоголя. МАЛИ, Москва, 1996, 351 с.
2. Булгаков М. Мастер и Маргарита. М., «Худ. литература», 1989, 384 с.
3. Булгаков М. Дьяволиада. Роковые яйца. Собачье сердце. Спб, Издательство «Азбука-классика», 2004, 254 с.
4. Булгаков М. Морфий. Повесть, рассказы. Спб, Издательство «Азбука-классика», 2003, 190 с.
5. Вайскопф М. Сюжет Гоголя. Мифология. Идеология. Контекст. М., 1993, 590 с.
6. Гоголь Н.В. Собрание сочинений в шести томах. ГИХЛ, М., 1959, т. 3, 335 с.
7. Гоголь Н.В. Собрание сочинений в шести томах. ГИХЛ, М., 1959, т. 4, 463 с.
8. Золотусский И. Гоголь. М., «Молодая гвардия», ЖЗЛ, 1979, 511 с.
9. Ерофеев В. В лабиринте проклятых вопросов. М., «Сов. Писатель», 1990, 447 с.
10. Иванов Вячеслав Лик и личины России. Эстетика и литературная теория. М., «Искусство», 1995, 669 с.
11. Набоков В. Дар. Совместное советско-американское предприятие «Соваминко», М., 1990, 349 с.
12. Набоков В. Николай Гоголь. – в кн.: Набоков В. Романы. Рассказы. Эссе. Спб., «Энтар», 1993, 351 с.
13. Розанов В.В. Несовместимые контрасты жития. Литературно-эстетические работы разных лет. М., «Искусство», 1990, 604 с.
14. Смелянский А. Михаил Булгаков в Художественном театре. М., «Искусство», 1989, 432 с.
Глава 6. Томас Манн «Тонио Крёгер» и поэзия музыки
Томас Манн относится к тем особенным писателям, жизнь и творческая судьба которых развивается подобно симфонии: несколько ведущих музыкальных тем звучат на разные лады, повторяются с определенной периодичностью, перекликаются друг с другом, временами борются между собой или соперничают, но в финале образуют единый музыкальный аккорд, гармоничное сочетание тем и мотивов симфонии. В новелле «Тонио Крёгер», ранней новелле молодого Томаса Манна, возникают все главные мотивы его творчества. Они выражены еще не так тонко, детально и изощренно – художественно и философски, – как в знаменитых романах Томаса Манна «Волшебная гора» и «Иосиф и его братья» или в поздней новелле писателя «Смерть в Венеции», но в «Тонио Крёгере», как в одной из своих лекций рассказывал сам писатель, он нащупал художественный метод постижения действительности, присущий только ему одному, Томасу Манну, и ставший некой визитной карточкой писателя. Из этого метода органично вытекала художественная стилистика его произведений, которую он связывал со своеобразной музыкальной формой и называл ее лейтмотивной. Причем музыкальный термин «лейтмотив» следует понимать широко: и как идеи, заявленные в произведении, и как метафоры, повторяющиеся и развивающиеся, помещенные в различные контексты, но всегда узнаваемые, и, наконец, как художественные картины, похожие на фрагменты сновидения, то и дело «всплывающие» в сознании героев наяву и сильно влияющие на ход их мысли и поступки.
Томас Манн однажды остроумно заметил, что большинство писателей, по существу, занимаются не своим делом: «они – оказавшиеся не на своем месте живописцы, или графики, или скульпторы, или архитекторы, или же еще кто-нибудь»[259]. Действительно, В. Гюго явно отдавал предпочтение архитектуре: своеобразным манифестом его художественного мышления можно считать роман «Собор Парижской Богоматери». Гоголь, несомненно, создавал живописно-пластические образы, работая, так сказать, на грани монументальной и жанровой живописи и скульптуры. Гофман специально подчеркивал свою близость к графике, а именно рисункам Калло. Сам Т. Манн возводил свой художественный метод к музыке (особенно идеям Рихарда Вагнера), образно называя роман симфонией, «произведением, основанным на технике контрапункта, сплетением тем, в котором идеи играют роль музыкальных мотивов»[260]
В «Тонио Крёгере» появляются темы и идеи Томаса Манна, которые он, как мы сказали, потом разовьет в своих позднейших великих произведениях.
1) Образ художника в новелле Томаса Манна
а) черты юного Тонио;
б) двойники и антиподы (двойники – Магдалена Вермерен; антиподы: Ганс Гансен, Ингемора Хольм, Лизавета Ивановна);
в) образы бюргеров в новелле (Ганс Гансен, Эрвин Иммерталь, Ингемора Хольм, Кнаак).
Прежде всего, главная тема новеллы – тема странности существования художника в мире, тема чуждости художника миру и окружающим людям. Художник, в отличие от прочих людей, как будто изначально рожден иным, «не от мира сего». И это во многом его беда, мука и вместе с тем достоинство. Художник как бы изначально рожден с этим мучительным «клеймом на лбу», по выражению Томаса Манна. Люди подсознательно чувствуют эту непохожесть художника и сторонятся его, относятся к нему подозрительно, а порой и враждебно. Все это начинается в жизни юного Тонио с детства.
Взгляд Тонио Крёгера на окружающие вещи, природу, людей с самого детства странен, крайне чувствителен и экзальтирован. Его интересует совсем не то, что интересует его солидных и положительных одноклассников, будущих бюргеров, отцов семейств и хороших работников, отдыхающих на досуге с кружкой пива и неторопливо рассуждающих о ценах на товары и продукты, о торговых делах или городских новостях. Эти будущие бюргеры и филистеры упорно учатся в школе, чтобы сделать потом хорошую карьеру и получать верный доход. Тонио Крёгер, напротив, учится плохо, взахлеб читает «Дон-Карлоса» Шиллера, пишет стихи, о чем он по неосторожности рассказал в школе. Ведь он сын консула Крёгера, человека уважаемого в городе и положительного. Между тем стихи позорят солидный облик уважаемого горожанина. Вот почему учителя и соученики смотрят на Тонио Крёгера косо и с недоверием. (Этот эпизод Томас Манн взял из собственной жизни, вообще новелла автобиографична.)
Тонио Крёгер одинок, он любит море, его пену и брызги, свободную стихию, которая шумит, бурлит, бушует, а иногда широко и просторно катит свои нескончаемые волны к берегу маленького приморского городка, где живет Тонио Крёгер. Между Тонио и морем есть внутреннее сродство. Он чувствует в себе призвание романтического художника. Его завораживает красота. Но в море есть к тому же и бурная неуступчивость, упрямство, опасная темная бездна, готовая поглотить без следа, наконец, игра страстей – всё, одним словом, что присуще человеку, к которому присматривается мальчик Тонио Крёгер, намереваясь рано или поздно разгадать тайну человека.
