Итак, глагол натаскать может обозначать «приучить к определенным действиям животных и людей». Применительно к животным этот глагол выступает в словарях с пометой «спец.». А применительно к людям – с пометой «разг.» и дополнительными семантическими характеристиками «поверхностно, наскоро, самому необходимому». Среди всех этих характеристик, каждая из которых содержит еще и отрицательную оценку, самая важная – «поверхностно». Учить человека только определенным действиям в конкретных ситуациях – это учить заведомо неадекватно. Поскольку человек способен совершать действия и сознательно. Сообразуясь со стоящей перед ним целью и осознавая причины и следствия своих возможных действий. Только обучение, развивающее эту способность – делать сознательный выбор из множества возможных действий, может пополнить общество лидерами, нобелевскими и иными лауреатами, инноваторами, модернизаторами, создателями, творцами и пр. А вот из школьников и студентов, обучение которых свелось к натаскиванию или дрессировке (в значении «обучение» слова эти – почти полные синонимы), подобные члены общества едва ли получатся.
Сознание людей натасканных психологи часто называют клиповым. От клип (точнее, видеоклип), т. е. «короткий телевизионный сюжет, состоящий из эстрадной песни, сопровождаемой специально смонтированным изображением». Клипы широко используются в рекламе. Будучи выразительным и запоминающимся средством воздействия на людей, клипы принципиально не складываются в голове человека в какую-либо систему. Но существуют каждый сам по себе, напоминая отдельные правила поведения, никак не организованные какими-либо общими целями и принципами.
Будучи реалистами, поймем, что стать эффективным пользователем компьютера и водителем автомобиля или даже менеджером и прагматичным знатоком иностранного языка можно и в результате натаскивания и дрессировки на определенное поведение в заданном круге ситуаций. Однако чем механистичнее становится трудовая деятельность современного человека, тем более актуально внедрение различного типа роботов. И тем ценнее иная составляющая в образовании. Я имею в виду выявление тех идей, принципов и методов, которые, являясь фундаментальными, лежат в основе обучения той или иной деятельности. И понимание того, какие приемы, способы, тактики поведения, вытекая из фундаментальных, имеют очень нужный и полезный, но прикладной характер.
Говорящий/пишущий обычно не только создает предложения и тексты, но и выступает собственным читателем/слушателем. Отсюда и возникает различного типа самокомментирование: это мое личное мнение, не подумайте плохого, как сказал поэт и т. п. Особенно часто встречается в речи наших современников извините за пафос. Что же стоит за словом пафос?
Согласно толковому словарю иноязычных слов Леонида Крысина, слово пафос имеет два значения: 1) страстное воодушевление, подъем (пафос борьбы; говорить с пафосом. То же значение имеет и слово патетика), 2) основная идея, смысл чего-нибудь (В чем пафос вашего выступления?). Нетрудно видеть, что оба выделенных значения представляют собой некоторое отклонение от обычного, «нормального» поведения.
В первом случае это отклонение касается эмоционального состояния говорящего/пишущего. Автор не просто излагает нечто, «добру и злу внимая равнодушно», он в приподнятом настроении, не скрывает своих страстей, своей взволнованности. И таким образом хочет заразить этими своими эмоциями читателя/слушателя. Хотя бы попытаться заинтересовать его, а может быть, и увлечь, сделав в конечном счете своим единомышленником, передать и ему собственное отношение к описываемым событиям.
Второе значение слова пафос связано уже не с эмоциями производителя речи, но с существом описываемого события. И здесь пафос требует перехода от обычных, повседневных слов к тем словам и понятиям, которые определяют смысл и цель человеческой жизни и деятельности вообще, роль тех или иных институтов и ценностей в жизни общества и т. п. Иначе говоря, здесь уже не обойтись без тех слов и словосочетаний, которые в повседневном быту употребляются редко: общественное благо, культурные ценности, социальная ответственность, профессиональная гордость, честь, достоинство, благородство и т. п. Такие слова и словосочетания обычно имеют в наших словарях помету «высокое». Однако только с помощью высоких слов можно объяснить, почему человек много и самоотверженно работает, не берет взятки, не боится опасности, защищая несправедливо обиженного, отказывается от незаслуженной награды, не заискивает перед вышестоящим. Эти слова называются еще громкими. И без них совершенно невозможно обойтись, если мы хотим охарактеризовать содержание некоторого текста по шкале «нравственный смысл». Оставляя за этим смыслом только базисные понятия о добре и зле, двигаясь по нашей шкале вглубь.
В последние годы говорящие по-русски стали стесняться высоких (громких) слов. Вот, например, директор Третьяковской галереи Ирина Лебедева, отвечая на очень глубокий вопрос о «целях перестройки музейного сознания», говорит: «Надо соответствовать той миссии, не побоюсь громкого слова, которая на нас возложена». Прекрасно сказано! Ведь работа в Третьяковской галерее – это именно миссия, миссия служения национальной культуре. И Армен Джигарханян резюмирует рассказ о встрече со своим театральным учителем словом счастье. И тут же как бы извиняется: «Это я с небольшим пафосом говорю».
Думаю, что боязнь пафоса (во втором значении этого слова!) – это опасный симптом. Становится дурным тоном говорить о глубоких нравственных целях, высоких принципах, об общем благе. Возможно, что это реакция на те времена, когда многие слишком часто употребляемые высокие слова далеко не всегда были правдивыми, искренними и уместными. И теперь, скомпрометированные, они вообще уходят из общения. А если и употребляются, то слово пафос как самокомментарий к ним становится почти синонимом извините.
Зато пафос в первом своем значении обрастает новыми употреблениями. Согласно современным молодежным словарям, именно так называется наиболее благоприятное для выступления эмоциональное состояние «разогретой» аудитории на концерте. Кажется, что тенденция развития в том, что пафос останется в русском языке только для обозначения эмоционального состояния. А употребление высоких слов будет в любых ситуациях поводом для извинений. Извинений – за что?
Помиловать, амнистировать, реабилитировать
Глагол помиловать может отражать следующую ситуацию. Х приговорен судом к наказанию за совершенное преступление, а Y, обладающий соответствующим правом, отменяет или смягчает это наказание. При этом причины действия Х-а никак не называются и могут включать в себя, например, и общегуманистические соображения, и представления о незначительности преступления, и соображения о том, что Х уже встал на путь исправления, и просьбу самого Х-а, и ходатайство за него различных других людей, и т. д. и т. п. Короче говоря, имеющий соответствующее право Y освобождает Х-а от заслуженного им наказания или это наказание смягчает. Добавлю, что помилование осуществляется по отношению к судебным решениям, а следовательно, касается весьма серьезных поступков. Нетрудно заключить, что это слово принадлежит к официальной речи. Помиловать – глагол совершенного вида и как таковой он обозначает однократное действие. Соотносительный с ним глагол несовершенного вида миловать выступает в разговорном фразеологизме – ответе на вопрос Как поживаете? – Бог милует, т. е. «пока все благополучно, Бог ничем не наказывает, но, напротив, прощает, щадит».
В повседневной жизни в ситуации, похожей с помиловать, мы употребляем глаголы простить и извинить. В этих случаях речь обычно не идет о судебном преследовании, но о более или менее крупных ошибках, оплошностях, нарушениях. При этом Y, прощающий или извиняющий Х-а, выступает не как обладатель особых прав, но как жертва нелучшего поведения Х-а. Более того. Прощая или извиняя Х-а, Y выражает таким образом готовность не держать сердца на Х-а, не помнить его печальный поступок, не клеймить Х-а в будущем. При помиловании этого не происходит.
Смягчение наказания или полное освобождение от наказания лиц, осужденных судом, называется еще и словом амнистия. Правда, амнистия обычно осуществляется к группам лиц и приурочена к каким-либо важным государственным событиям, а помилование, как правило, носит индивидуальный характер и обусловлено конкретными просьбами. Однако объектов и помилования, и амнистии объединяет то, что их вина не забыта, а лишь не отмечена соответствующим наказанием. Поэтому лица, не признающие своей вины, нередко не удовлетворяются статусом помилованного или амнистированного. Они требуют для себя реабилитации, полной или частичной.
