Гордон нашел семитский язык не только в текстах линейного А, но и в других письменах Эгеиды. Так, например, «этеокипрские» тексты, о которых мы расскажем в главе, посвященной Кипру, были истолкованы им с помощью семитских языков. На семитском языке, по мнению Гордона, написаны и кипро-минойские надписи и ряд других, не поддающихся чтению текстов Восточного Средиземноморья. Казалось бы, в руках исследователей долгожданный ключ к письменам, но очень скоро выяснилось, что «дешифровка» Гордона состоит почти сплошь из натяжек и произвольных допущений. А Морис Поуп, хотя и сам является сторонником семитской гипотезы, камня на камне не оставил от построений своего коллеги.
Большинство исследователей, как мы уже говорили, считают, что минойский язык, язык линейного А, неиндоевропейский. Возможно, однако, что язык этот — не семитский, а «эгейский».
НЕКРОЛОГ МИНОЙСКОЙ БОГИНЕИзучая минойское линейное письмо А, ученые столкнулись с ситуацией, в которой находится ныне изучение этрусских текстов: читать мы их можем, а понимать — нет, ибо язык неизвестен. В расшифровке слов этрусского языка всякие попытки привлечь на помощь другие языки не увенчались успехом. Не увенчались успехом пока что они и в дешифровке минойского языка. И все же значение некоторых минойских слов исследователям удалось установить — удалось благодаря комбинаторному анализу, анализу структуры текстов.
По своему характеру большинство минойских текстов, т. е. текстов линейного А, сходно с расшифрованными и переведенными текстами линейного Б — они являются хозяйственными документами, списками, отчетами и т. п. В текстах линейного А многие слова сопровождаются изобразительными знаками — указателями, детерминативами (как и в линейном Б). Это позволяет судить о смысле слова, рядом с которым стоит детерминатив. Если, например, какое-либо минойское слово сопровождается детерминативом «сосуд», это означает, что оно передает название какой-либо жидкости или сыпучего или растопленного вещества и т. д. Облегчают понимание текста и знаки цифр. И все же нетрудно догадаться, что при изучении текстов, написанных на языке, который для нас «звук пустой», легко впасть в заблуждение, ошибиться в истолковании смысла слов и вообще пойти по неправильному пути.
А поэтому необходимо время от времени пересматривать коренным образом даже самые, казалось бы, достоверные и обоснованные истолкования минойских слов — ведь они тоже могут оказаться плодом заблуждения. Такие «ревизии» позволяют избавляться от ошибок; те же слова, которые выдерживают очередную «ревизию», видимо, определены правильно. И, опираясь на них, можно делать новые попытки истолкования других минойских слов, в свою очередь подвергая их последующей проверке и контролю.
Так поступает, например, Морис Поуп. Не так давно он написал специальную статью, озаглавленную «Некролог минойской богине Асассаре». В ней весьма убедительно доказывается, что слова асассара в табличках не существует.
А ведь именно это слово сравнивалось с хеттским исхассарас "госпожа", причем минойские формы асасараме и ясасараме сравнивались с хеттским исхассарас-ми "моя госпожа". Видимо, слова асасараме, ясасараме к хеттскому исхассарас никакого отношения не имеют.
Мы можем указать еще на одно, возможно мнимое, соответствие. Перуцци в своей книге «Минойские надписи» сравнивает слова ятано-, атано-, танано- с хеттским словом истанана, значащим "алтарь". Если я- и а- в минойских словах входят в корень слова, то сравнение оказывается невозможным (иное дело, если эти я- и а — приставки).
Что же касается минойского танано-, то его можно сравнить с хеттским словом: возможно, хеттское истанана читалось станана,[12] а начальная группа ст- в линейном письме писалась т-. Но даже если эти слова родственны, это не значит, что родственны языки: речь может идти о культурном влиянии, т. е. о заимствованиях.
ЛИКИЙЦЫ И МИНОЙЦЫВ милийской стеле, о которой мы расскажем в главе «Малые хетты», есть упоминание о боге Сарпедоне. По-ликийски его имя звучит Зрппеду, где через у передается особый носовой звук, похожий на н, образующий слог (ср. нем. bilden, произносимое как bildn в разговорной речи).
С Сарпедоном мы встречаемся не только в Малой Азии, но и на Крите. Брат легендарного владыки Лабиринта царя Миноса также носил имя Сарпедон.[13] Древние же легенды утверждают, что Сарпедон правил ликийцами, жившими на острове Крит. Лингвисты отметили также совпадение ликийского и минойского имени Вадуними (в ликийском — Бадуними с особым начальным звуком, средним между в и б). Это говорит о том, что между Ликией и Критом существовала связь.
По мнению ряда ученых, родиной ликийцев является остров Крит. Отсюда они переселились на материк, в Малую Азию. Но против этой гипотезы говорят египетские архивы, найденные в Телль-Амарне. В них было обнаружено письмо, возраст которого равен 35 векам, содержащее жалобу на бесчинства народа «лукка», т. е. ликийцев. Жалоба принадлежала царю острова Кипр и адресовалась египетскому фараону. Правитель Кипра сетовал, что лукка наносят ущерб не только Египту, но и Кипру. Очевидно, здесь имеются в виду жители близлежащей анатолийской Ликии, а не Крита, отдаленного и от Кипра и от Египта.
Весьма возможно, что часть ликийцев, так же как и их соседей карийцев, имела поселения на Крите. И у ликийцев и у карийцев был сильный флот, и они нередко пиратствовали в Средиземном море, грабя египетских, финикийских, греческих купцов. Быть может, правители Крита сумели привлечь на свою сторону морских разбойников и они служили в могущественном флоте державы Миноса.
Но, пожалуй, лучше всего объясняет черты сходства ликийского и минойского языков следующая гипотеза. До конца II тысячелетия до н. э. в Малой Азии, на территории Ликии, жили не ликийцы, а колонисты с острова Крит — минойцы. Возможно, что минойцы были даже не колонистами, а последними остатками населения, в глубокой древности заселявшего не только Крит, но и другие острова Эгеиды, Грецию и побережье Азии. В конце II — начале I тысячелетия в северную часть Анатолии с Балкан вторглись фрако-фригийские племена и «сдвинули» хетто-лувийские народы к югу. Тогда-то и появились ликийцы на «своей» территории, в Ликии, наслоившись на прежних обитателей — минойцев.
В самом деле, ликийский, в отличие от других анатолийских языков, имеет общие черты с минойским. Прежде всего — это такой важнейший показатель, как состав звуковых цепей, закономерность чередования гласных и согласных звуков. В минойском, как вы помните, слова строились по схеме СГСГСГ, т. е. после согласного обычно шел гласный звук. И этой схеме чередования подчиняются очень многие ликийские слова. Таковы, например, слова хасабала, пунамади, эсетеси, зива, мувати и т. д. Вероятно, язык древнейших обитателей Ликии — минойцев влиял на язык пришельцев — ликийцев.
Влиял — но и только, в основе своей ликийский язык является индоевропейским. Языки этой семьи (как мы уже говорили) допускают стечение нескольких согласных подряд. И эта черта — полностью противоположная структуре минойского языка — также обнаруживается в языке ликийцев.
Мало того, в ликийских текстах мы сплошь и рядом находим слова, включающие (особенно в начальном положении) по нескольку согласных: например, трххиз "бог" (это слово восходит к более древней форме тархинтс, ср. хеттское тархунт "бог") или, скажем, зрббла "изображение", очевидно, из сарбла: в лидийском языке находим родственное слово эн-сарб-тат "выцарапан (на камне)". Примеров таких можно привести множество.
Но интересно вот что. Хотя в этих словах больше согласных подряд, чем в родственных им словах других языков, все же именно ликийские слова ближе к регулярному следованию СГСГСГ, чем какие-либо иные. Дело в том, что удвоение согласных на письме говорило о наличии в слове гласных призвуков — довесков, необходимых для «благозвучия». Например, название ликийского города Пттара, содержащее на письме два т подряд, произносилось не в два слога, а в три: патара, с «добавочным» гласным между п и долгим т. В русской речи тоже есть подобные слова: иногда мы говорим подожди или сапоги так, что от первого гласного почти ничего не остается, но за счет него удлиняется следующий согласный: получается что-то вроде пддажди или сппаги — совсем как в ликийских словах пддахнта (со слоговым н!) или сппартаца. А в словах трххиз или зрббла есть еще и слоговое р — фактически гласный звук, т. е. звук, образующий слог (ср. наше театр: в этом слове три слога, а не два; последний слог — р). Итак, слово трххиз произносилось в два или в три слога, а не в один; в два или три слога произносилось слово зрббла — эти слова, несмотря на свой графический облик (написание), по звучанию соответствовали структуре СГСГСГ, особенно если считать, что Г — это не просто гласный, а слогообразующий элемент.
