Понятно, почему король Лир не может силой вырвать из целомудренных уст Корделии слов любви. Напротив, старшим дочерям, не любящим отца и угождающим вздорным приказам короля, ничего не стоит чуть-чуть помолоть языком, чтобы в результате получить богатое наследство. Одним словом, когда на сцену выступают деньги, любовь прячется за кулисы и исчезает.
Вторая, хорошо известная житейская, но от этого не переставшая быть справедливой мысль Шекспира заключается в том, что подлинная любовь в большинстве случаев будет отчетливо видна только в годину бедствий и испытаний, а никак не в минуты благополучия в окружении придворной роскоши. Любви больше пристало нищенское рубище, нежели королевская мантия.
Корделию король Лир лишает наследства и приданого, отправляет ее в опалу. Король французский берет в жены бесприданницу, разглядев в Корделии золотую душу и ум. Французского короля не сбили с толку лицемерные речи сестер Корделии, и, наоборот, полюбилась гордая сдержанность младшей дочери.
В опалу король Лир отправляет также и благородного графа Кента, верой и правдой много лет служившего королю, – только за то, что тот осмелился вступиться за Корделию, высказать правду и убеждал короля отказаться от безумного поступка добровольно лишить себя власти.
Параллельно в трагедии развивается другой сюжет темы «отцов» и «детей» – сюжет взаимоотношений графа Глостера и его незаконного сына Эдмунда. Незаконный сын не имеет права претендовать на наследство отца-богача, потому что имеется законный наследник – сын Эдгар, рожденный в законном браке.
Опять в этой ситуации действуют деньги: чтобы их добиться, нужно оклеветать законного брата как раз в том самом, что втайне задумал сам Эдмунд. Во имя своих корыстных целей Эдмунд не гнушается никакими средствами: он показывает отцу подложное письмо, якобы написанное от лица брата, и тот будто бы подговаривает Эдмунда отравить отца и поделить наследство на двоих: «Это почитание старости отравляет нам лучшие годы нашей жизни и отдает деньги в наши руки слишком поздно, когда по дряхлости мы уже не можем воспользоваться ими в свое удовольствие. Я склоняюсь к убеждению, что тиранство стариков – бесполезный предрассудок, властвующий над нами только потому, что мы его терпим. Встретимся и поговорим поподробнее. Если бы отец мог уснуть и не просыпаться, пока я не разбужу его, тебе досталась бы половина его доходов и постоянная любовь твоего брата Эдгара» (С. 31–32).
Как мы видим, Эдмунд в этом вдохновенно придуманном им письме выразил все то, что сам хотел бы сделать, исключая только то, что его не устраивают равные части наследства, ему подавай всё сразу. Он не собирается делиться с братом. Да и отец ему вовсе не нужен. Он только лишняя обуза.
Граф Глостер, отец Эмунда, верит навету и хочет убить предателя сына, рожденного законной женой. Тот бежит от гнева отца. Получается, что законный сын Эдгар, вследствие коварных козней незаконнорожденного брата, теряет все права на наследство. Мало того, в одночасье он превращается в нищего.
Граф Глостер разослал во все стороны изображения сына с целью поймать преступника. Чтобы спасти свою жизнь, Эдгар бредет по дорогам королевства в лохмотьях сумасшедшего дурачка из лондонского Бедлама. Таких безвредных дурачков немало бродило по дорогам Британии, когда лондонский сумасшедший дом закрыли и распустили его обитателей.
В чем причина злоключений Эдгара? В отцовской нелюбви. Эта нелюбовь возникла «за что»: сын, мол, замахнулся на святая святых, а именно хотел убить отца и сделаться обладателем его богатств. Впрочем, сам-то Эдгар тоже нисколько не любил отца. Зачем любить, если ты по праву графского рождения и так богат, знатен, красив, без труда покупаешь любовь продажных красавиц?! Сам Эдгар, изображая юродивого дурачка Тома из Бедлама вспоминает свою жизнь как жизнь, полную греха и духовной слепоты. В ответ на вопрос короля Лира: «Кем ты был раньше?» – Эдгар отвечает: «Гордецом и ветреником. Завивался. Носил перчатки на шляпе. Угождал своей даме сердца. Повесничал с ней. Что ни слово, давал клятвы. Нарушал их средь бела дня. Засыпал с мыслями об удовольствиях и просыпался, чтобы их себе доставить. Пил и играл в кости. По части женского пола был хуже турецкого султана. Сердцем был лжив, легок на слово, жесток на руку, ленив, как свинья, хитер, как лисица, ненасытен, как волк, бешен, как пес, жаден, как лев» (С. 116).
Незаслуженные сыном дары отцовской любви (деньги, свобода, положение) потеряны, но взамен приобретен неоценимый дар страдания. Опыт собственного страдания учит состраданию к ближнему, а от сострадания совсем недалеко и до любви. Эдгар был слеп и вдруг прозрел. Брат-предатель лишил его формальных признаков сыновства, хотя неожиданно наделил его единственно ценным человеческим свойством – способностью любить. Прозревая и проникаясь подлинными жизненными истинами, Эдгар превращается в человека. А ведь это и надо Шекспиру: чтобы люди наконец превратились в людей и возвысились бы над своими животными инстинктами.
Казалось бы, несправедливость отца должны внушить Эдгару ненависть, однако этого не происходит: Эдгар начинает любить отца вопреки нанесенной ему обиде. К тому же граф Глостер сам оказывается в положении законного сына. Он тоже отверженный только потому, что хотел по святому закону гостеприимства приютить в своем замке короля Лира, бывшего государя. Герцог Корнуэльский вырывает у него глаза. Теперь Глостер лишен всех своих земель и замков. Он только слепой, беспомощный старик. Его сын Эдмунд приложил руку к ослеплению отца, предательски выдав графа Глостера герцогу Корнуэльскому. Эдмунд сделался наушником и предателем отца. Он осуществляет свой идеал – полностью устранить отца, чтобы завладеть наследством единолично. Это возможно только в результате отцовской смерти или, как в данном случае, объявлением графа Глостера шпионом короля французского и изгнанием слепого старика из его же собственного дома. Так, Эдмунд сначала предал брата с помощью подлога, потом заложил отца. Это явление в наше время назвали «феноменом Павлика Морозова», имея в виду, что у подобных людей, как Эдмунд, что-то не в порядке с душой. Шекспир же показывает, что такие люди, наоборот, слишком нормальны. Любовь – исключение из правила, а ненависть и предательство – это, увы! норма жизни.
Глостера-старшего следовало ослепить, чтобы он по-настоящему прозрел. Законный сын Эдгар, играющий роль блаженного Тома из Бедлама, становится поводырем отца. Безумный ведет слепого (но и одновременно символически – сын – отца):
Глостер
В наш век слепцам безумцы вожаки (С. 145).
Слепой Глостер делает замечание о дурачке Томе, но, оказывается, он говорит про своего сына и про свое позднее прозрение вследствие немыслимых страданий:
Он не так уж глуп,
Раз кормится. Вчера я видел в бурю
Такого же. «Подобный человек —
Как червь», – подумал я и вспомнил сына
С предубежденьем. Много я с тех пор
Успел узнать. Как мухам дети в шутку,
Нам боги любят крылья обрывать (С. 143–144).
Эдгар, как и отец, тоже прозрел. Он понимает, что его страдания сущая безделица по сравнению со страданиями отца. Он научается любить. Единственно верный и кратчайший путь к любви – сострадание, сочувствие, жалость к человеку.
Шекспир искусно строит интригу, когда колесо Фортуны поворачивается на 180 градусов по отношению к тем, кто благополучен и доволен собой: власть имущие становятся слепыми, нищими или безумными. Только так можно избавиться от глупости и духовной слепоты, во времена благополучия десятки лет застилавшей этим людям свет истины. Точно так же, с помощью жестоких ударов судьбы, Шекспир учит любви «отцов» и «детей».
Старый Глостер, перестрадав, только теперь понимает, кто из двух сыновей был ему настоящим сыном и был достоин отцовской любви. Когда его глаза еще были зрячи и он ходил в шелках и пыхтел от собственной сановности, он больше любил незаконнорожденного Эдмунда. Теперь граф Глостер знает, кого надо любить, но он ничем не может наградить любимого сына, так как сам нищ. У него осталась одна неизрасходованная любовь, которую некуда приложить, ведь сын покинут отцом, он прячется от его гнева и жажды мести, трепещет за свою жизнь. Так думает слепой граф Глостер, держа за руку сына-поводыря. Ослепнув, граф Глостер духовными очами прозрел свет любви к Эдгару, а капризная Фортуна, точно издеваясь над отцом и сыном, свела их вместе в страдальческой и тайной любви, такой же невысказанной и молчаливой, как любовь Корделии к королю Лиру.
Не менее суровым испытаниям, чем отца и сына Глостеров, подвергает Шекспир отцовские чувства короля Лира. Со своей свитой тот бесчинствует при дворе старшей дочери Гонерильи. У Гонерильи кончается терпение, и она фактически прогоняет отца ко второй сестре Регане. Действительно, с обыденной точки зрения, сколько же можно терпеть выходки злобного и ворчливого старикашки?! Если у дочери нет любви к отцу, то зачем он ей нужен? Прочь из королевского дворца его бренное тело! Чувство долга в этих обстоятельствах не действует. Что такое долг перед отцом, тебя породившим, если в тебе нет к нему ни капли любви? Это не что иное, как химера. Оставлять короля Лира из благодарности, что он, мол, полкоролевства отдал дочери, но эту благодарность она выдерживает в течение целого месяца. Пора и честь знать! Пусть другая сестра Регана немножко помучается с отцом и его хулиганской свитой. Люди из свиты Лира никому не подчиняются, свирепствуют, обижают приближенных Гонерильи, в частности Освальда (надо сказать, лицемера, лизоблюда и мерзавца). Одним словом, король Лир не испытывает любви к своим нелюбимым дочерям, но и они отвечают ему тем же.
