Король Лир, ни с того ни с сего раздарив свое королевство, по существу ослеп (раздробление королевства, между прочим, грозит войной между новыми властителями, что и происходит). Король Лир ослеп еще раньше, когда поверил в лесть придворных и нелюбимых дочерей, вместо того чтобы прислушаться к мнению верных людей, не желающих лицемерить и высказывающих в глаза короля нелицеприятную истину. Эти верные люди – граф Кент и королевский шут. Двое остались ему верны. Да еще Корделия, младшая дочь. И в дополнение к ним ослепленный герцогом Корнуэльским граф Глостер, которого Лир встречает на дороге нищим с поводырем. Свита короля Лира наполовину растаяла, потому что люди из свиты почуяли запах жареного: как бы их самих не подвергли лишениям, а то и смерти настоящие королевы Гонерилья и Регана. Ведь король Лир превратился в шутовского короля, в короля без трона, без власти и войска. Король Лир, словом, ничуть не лучше своего шута. Шут, правда, умнее короля.
Регана, средняя дочь короля Лира, ведет себя с отцом еще жестче старшей сестры. Она лишает его свиты, так как совладать с одним злобным старикашкой гораздо проще, чем с целым отрядом прихлебателей и грубых воинов, в любую минуту готовых мечом защитить своего господина. Регана не желает даже принимать отца в своем дворце (тот якобы не подготовлен для приема столь многочисленных гостей). Она принимает его на нейтральной территории, в замке графа Глостера. Король Лир бушует, обливает грязью Гонерилью, посылает на ее голову самые страшные отцовские проклятия:
Услышь меня, услышь меня, природа,
И если создавала эту тварь
Для чадородья, отмени решенье!
Срази ее бесплодьем! Иссуши
В ней навсегда способность к материнству!
Пускай ее испорченная плоть
Не принесет на радость ей ребенка.
А если ей судьба иметь дитя,
Пусть будет этот плод ей вечной мукой,
Избороздит морщинами ей лоб
И щеки в юности разъест слезами.
В ничто и в безнадежность обрати
Все, что на детище она потратит, —
Ее тревоги, страхи и труды,
Чтобы она могла понять, насколько
Больней, чем быть укушенным змеей,
Иметь неблагодарного ребенка!
Прочь, прочь отсюда! (С. 51–52)
Встретившись с Реганой, король Лир уже наполовину укрощен жизнью и неблагодарностью старшей дочери. С Реганой король Лир разговаривает почти тихо и готов подчиниться ее воле, если бы не грубость дочери. Как замечает шут короля Лира, «яйца учат курицу»:
Шут
Отец в лохмотьях на детей
Наводит слепоту.
Богач-отец всегда милей
И на ином счету.
Судьба продажна и низка
И презирает бедняка (С. 82–83).
Король без королевства все равно что шут в шутовском колпаке, только королю, в отличие от королевского шута, теперь уже отказано в праве говорить правду. Диалог дочери и отца – пародия на воспитание: роли поменялись на противоположные, ныне дочь воспитывает престарелого отца:
Лир
Моя Регана дорогая, знай:
Твоя сестра – большая негодяйка.
Она, как коршун, мне вонзила в грудь
Жестокости своей дочерней когти.
(Хватаясь за сердце.)
Не в силах говорить. Ты угадать
Не можешь, сколько злости в ней, Регана!
Регана
Спокойней, сэр. А я убеждена,
Что вы совсем без всяких оснований
Несправедливы к ней.
Лир
Регана
Мне трудно допустить, чтоб Гонерилья
Могла забыть свой долг. А если ей
Пришлось унять бесчинства вашей свиты,
Я одобряю этот трезвый шаг.
Лир
Регана
Отец, вы стары.
Жизнь ваша у предела. Вам нужна
Поддержка и советы тех, кто знает
Природу вашу лучше вас самих.
Поэтому, пожалуйста, вернитесь
К сестре. Чистосердечно перед ней
Сознайтесь в том, что были вы не правы.
Лир
Просить у ней прощенья? А на что
Похоже это будет? Полюбуйся.
(Становится на колени.)
«Родная дочь, никчемен я и стар.
Не откажи, молю я на коленях,
Дать мне одежду, пищу и постель!»
Регана
Оставьте скоморошничать. Довольно.
Вернитесь к ней (С. 88–90).
Чего добился Лир проклятиями Гонерилье? Ненависти Реганы и герцога Корнуэльского, ее мужа. В сущности, дочь хочет смерти отца: смерть решила бы все проблемы и позволила бы сохранить лицо. Герцог Корнуэльский хозяйничает в замке графа Глостера, точно у себя дома. Посланника короля Лира, переодетого графа Кента, который побил Освальда, вестника Гонерильи, якобы за буйство герцог Корнуэльский сажает в колодки. Это грубое оскорбление чести короля Лира, над послом которого произведено вопиющее надругательство. Этот акт весьма далек от принципов благородной дипломатии.
Прибывший в замок Глостера на встречу с дочерью Реганой король Лир должен либо смириться с существующими положением вещей, с издевательствами и оскорблениями, либо ночевать на улице. Король Лир выбирает второе. Буря бушует за стенами замка графа Глостера. С этой бурей вместе бушует и сам король Лир, призывая громы и молнии на своих дочерей и на себя, на свою глупую седую голову, в которой созрела безумная мысль по собственной охоте остаться без гроша и без власти.
Лир
Вой, вихрь, вовсю! Жги, молния! Лей, ливень!
Вихрь, гром и ливень, вы не дочки мне.
И вас не упрекаю в бессердечье.
Я царств вам не дарил, не звал детьми,
Ничем не обязал. Так да свершится
Вся ваша злая воля надо мной!
Я ваша жертва – бедный, старый, слабый.
Но я ошибся. Вы не в стороне —
Нет, духи разрушенья, вы в союзе
С моими дочерьми и войском всем
Набросились на голову седую
Такого старика. Не стыдно ль вам? (С. 106)
Король Лир близок к безумию. Теперь он нищ, гол, холоден и беззащитен перед стихией. Он испытывает все то же самое, что испытывает большинство его подданных, бедных и нищих:
Бездомные, нагие горемыки,
Где вы сейчас? Чем отразите вы
Удары этой лютой непогоды —
В лохмотьях, с непокрытой головой
И тощим брюхом? Как я мало думал
Об этом прежде! Вот тебе урок,
Богач надменный! Стань на место бедных,
Почувствуй то, что чувствуют они,
И дай им часть от своего избытка
В знак высшей справедливости небес (С 113).
Благодаря страданиям, отверженности и боли, король Лир наконец-то прозревает. Он укрывается от бури в шалаше вместе с изгнанным отцом Эдгаром, играющим роль Тома из Бедлама, чтобы не быть узнанным и пойманным в качестве преступника. Король Лир начинает прислушиваться даже к словам безумного Тома. Другими словами, у бывшего слепого к истине короля Лира открываются глаза на мир и на людей. Это, конечно, слишком позднее прозрение. Впрочем, лучше поздно, чем никогда. Король Лир становится по-настоящему мудрым. В его безумном бреде, обращенном к слепому Глостеру, слышится голос совести и глубочайшее понимание несправедливости жизни, причиной которой оказываются власть имущие, стало быть, и он сам. Король судит себя, говоря о жестоких законах жизни, убивающих бедняков: «Чудак! Чтобы видеть ход вещей на свете, не надо глаз. Смотри ушами. Видишь, как судья издевается над жалким воришкой? Сейчас я покажу тебе фокус. Я все перемешаю. Раз, два, три! Угадай теперь, где вор, где судья. Видел ты, как цепной пес лает на нищего?
Глостер
Лир
А бродяга от него удирает. Заметь, это символ власти. Она требует повиновения. Пес этот изображает должностное лицо на служебном посту.
Ты уличную женщину плетьми
Зачем сечешь, подлец, заплечный мастер?
Ты б лучше сам хлестал себя кнутом
За то, что втайне хочешь согрешить с ней.
Мошенника повесил ростовщик.
Сквозь рубища грешок ничтожный виден,
Но бархат мантий прикрывает все.
Позолоти порок – о позолоту
Судья копье сломает, но одень
Его в лохмотья – камышом проколешь.
Виновных нет, поверь, виновных нет:
Никто не совершает преступлений.
Берусь тебе любого оправдать,
Затем что вправе рот зажать любому.
Купи себе стеклянные глаза
И делай вид, как негодяй политик,
Что видишь то, чего не видишь ты (С. 173–174).
Король Лир в конце трагедии предстает перед зрителем (читателем) уже не как злобный, глупый, ворчливый старик с гневными и вздорными истериками, а человек глубоко страдающий, следовательно, способный к состраданию и настоящей любви. Его любовь бурным потоком устремляется к образу дочери Корделии, которую увез далеко-далеко французский король. Безумие любви заполняет исстрадавшуюся душу короля Лира.
Лир еще не знает, что Корделия, услышав о подлом обращении сестер с отцом, вместе с французским войском высадилась в бывшем королевстве Лира, чтобы восстановить попранную справедливость.
Колесо Фортуны начинает поворачиваться против тех, кто раскрутил его с тем, чтобы извлечь выгоды из предательства брата, отца. Герцога Корнуэльского ранит слуга, который не в силах смотреть, как тот вырывает глаза из глазниц беззащитного, связанного старика Глостера. Эдмунд становится полководцем Реганы, несмотря на то что запятнал себя предательством брата и отца (задолго до идей Фрейда Шекспир выводит на всеобщее обозрение задушевное желание Эдмунда убить отца). Регана и Гонерилья соперничают друг с другом за любовь Эдмунда. В сущности, они готовы перегрызть друг другу горло за красивого самца. Их предательская душонка теперь обращена против собственных мужей. Если в них нет любви к отцу, то, разумеется, нет любви и к мужьям. Их низкую натуру раздирает одна лишь похоть. Вот почему Регана подговаривает Освальда убить слепого Глостера:
