Ф. И. Тютчев
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется, —
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать…
Ф. И. Тютчев…Поэзия его была полна осознанной мысли, а его мысли находили только поэтическое, т. е. одушевленное и законченное выражение.
В. С. Соловьев«Как весел грохот летних бурь…»
Вы знаете, что слова в стихах сохраняют свои лексические значения, благодаря чему мы создаем в воображении картину жизни. А в конкретном произведении они приобретают новое, более глубокое значение. Это относится не только к тропам, а ко всем словам – в них возникает, как говорят ученые, «сверхзначение». Слово становится художественным образом, а нарисованная картина жизни – явлением искусства. И такое слово-образ позволяет проникнуть в смысл произведения.
Давайте убедимся в этом, читая стихотворение Ф. И. Тютчева.
* * *
Как весел грохот летних бурь,
Когда, взметая прах летучий,
Гроза, нахлынувшая тучей,
Смутит небесную лазурь
И опрометчиво-безумно
Вдруг на дубраву набежит,
И вся дубрава задрожит
Широколиственно и шумно!..
Как под незримою пятой,
Лесные гнутся исполины;
Тревожно ропщут их вершины,
Как совещаясь меж собой, —
И сквозь внезапную тревогу
Немолчно слышен птичий свист,
И кой-где первый желтый лист,
Крутясь, слетает на дорогу…
Вам, наверное, не раз приходилось летом наблюдать такую грозу – мощную, внезапно налетающую. Вы видели, как вдруг поднимается пыль на дороге, быстро темнеет небо, и возникает ветер такой силы, что вершины огромных деревьев гнутся и шумят. А какое настроение появляется у вас при чтении? Уже в первой строке вы заметили эмоционально окрашенное слово весел, заметили и то, что все предложение представляет собой риторическое восклицание. А дальше идут слова иного эмоционального звучания: тревожно, тревогу. Интонация создается эмоционально окрашенными словами, аллитерациями бурь, лазурь, опрометчиво, вдруг, на дубраву, задрожит, энергичным восклицательным первым предложением, сложная конструкция которого не мешает его стройности. Заметьте еще анафоры – как, и, которые вместе с четырехстопным ямбом делают все стихотворение энергичным, радостно-тревожным возгласом.
И картину, и эмоцию поэт создает посредством книжных слов с высокой поэтической окраской: небесную лазурь, дубраву, незримою пятой, исполины, тревожно ропщут и др. С помощью таких слов Тютчев передает чувство восхищения силой стихии, радостного удивления и восторга: какая мощь в этой буре, покоряющей себе все! Вот архаизм прах (теперь мы говорим «пыль»), он придает речи возвышенно-поэтический характер. Эту эмоцию усиливает инверсия: прах летучий. Сравните: «прах летучий» и «летучий прах», чувствуете, что выражение с инверсией более поэтично.
Гроза предстает в стихотворении живым существом, об этом говорит эпитет-олицетворение опрометчиво-безумно. Слово смутит означает «растревожит, приведет в смущение», отчего и небесная лазурь тоже становится одушевленной, способной тревожиться, смущаться. Дубрава же вообще «ведет себя», как человек. Сначала она задрожит– это слово можно понять в прямом значении (деревья дрожат и гнутся), но деревья названы лесными исполинами, и тогда дрожь дубравы воспринимается как боязнь, трепет живых существ перед грозой. Деревья-великаны боятся, но все же сопротивляются какой-то неведомой силе, тревожно ропщут. Роптать – в современном значении – выражать недовольство, обиду; устаревшее значение этого слова – производить шум, гул. Вместе с эпитетом тревожно это книжное слово является олицетворением и также несет возвышенную эмоциональную окраску. А эпитеты широколиственнои шумно благодаря не только своему значению, но и фонетическому повтору (ш – но), и интонации (как вольготно расположились всего два слова в строке!) помогают читателю услышать шум деревьев и почувствовать, какой он величавый, торжественный.
Поэт передает не только чувство восторга, радостного подъема, но и тревоги – прочитайте вслух: смутит, задрожит, гнутся, тревожно, тревогу, первый желтый лист. Буря в своей удали сорвала с деревьев листья, повредила их, поэтому, хотя лето еще в самом разгаре, уже появился первый желтый лист, а это значит, что приближается осень.
Вроде бы речь идет только о природе и чувствах, которые вызывает гроза у поэта. Но явления природы так явно наделены человеческими свойствами, что мы понимаем: стихотворение рассказывает не только о грозе и дубраве. Слова буря, гроза вызывают ассоциацию с невзгодами, переживаемыми человеком, со страстями, которые нередко оставляют неизгладимый след в душе, а то и ранят. И опрометчиво-безумно, конечно же не только гроза налетает, но и внезапно вспыхнувшая страсть. И роптать может и человек, сопротивляясь ее губительной силе. А небесную лазурь можно также воспринять как внутреннюю безмятежность, которую разрушает страсть.
Однако это не аллегория, в которой картина нужна только для сообщения отвлеченной мысли. У Тютчева описание летней грозы само по себе прекрасно, оно открывает в природе ту стихийную силу, которую мы раньше не видели. Но слова в художественном произведении всегда многозначны, они не только изображают что-либо и выражают чувство, навеянное этой картиной, они несут в себе мысль автора, и это всегда мысль о самых важных для человека вещах. Вот и здесь судьба человека, его взаимоотношения с природой и его внутренний мир – основа поэтического произведения.
Познакомьтесь еще с одним стихотворением Федора Тютчева.
* * *
Святая ночь на небосклон взошла, И день отрадный, день любезный, Как золотой покров она свила, Покров, накинутый над бездной. И, как виденье, внешний мир ушел… И человек, как сирота бездомный, Стоит теперь, и немощен и гол, Лицом к лицу пред пропастию темной.
На самого себя покинут он – Упразднен ум, и мысль осиротела – В душе своей, как в бездне, погружен, И нет извне опоры, ни предела… И чудится давно минувшим сном Ему теперь все светлое, живое… И в чуждом, неразгаданном, ночном Он узнает наследье родовое.
День и ночь – извечное противостояние, человек по-разному ощущает себя днем и ночью, а для художника задача иная – суметь передать собственные впечатления от смены дня и ночи. Для осмысления образа-переживания давайте всмотримся в словесный ряд, обозначающий день. Слова отрадный, любезный, золотой покров, светлое, живое несут положительную эмоциональную окраску. И вместе с тем день – покров, виденье, внешний, чудится давно минувшим сном — это нечто поверхностное, кажущееся, даже нереальное. Что же такое день? Это явление прекрасное, но иллюзорное, дающее отраду душе, но отраду призрачную, красота, но будто внешняя, кажущаяся.
А ночь – святая, в чудном — нечто величественное, таинственное, манящее, смысл которого определяется словами: бездна, пред пропастию темной, неразгаданном, ночном. Ночь – не иллюзия, а реальность, что-то безграничное и страшное, таящее в себе угрозу. Так слова, посредством которых нарисованы день и ночь, сохраняя свое лексическое значение (благодаря чему вы можете
представить себе картины, которые, кстати, только намечены), в то же время получают в произведении новое, значение. Ночь – вроде бы обычное и привычное явление, но поэт заставляет нас почувствовать священный трепет, наблюдая покров, накинутый над бездной. Именно ночью, утверждает Тютчев, открывается истинная сущность человека: Стоит теперь, и немощен и гол, / Лицом к лицу пред пропастию темной.
Обратите внимание на то, что слово бездна относится и к ночи, и к душе: ночь – бездна, на которую накинут покров дня, и человек ощущает свою душу как бездну. Что же таит в себе бездна души? В ней бессилен разум: «Упразднен ум, и мысль осиротела». Это только в призрачном мире дня, в мире внешнем, у человека есть опора в разуме, устанавливающем пределы, а понять истинную, ночную сущность мира и бездну души усилием мысли невозможно, потому что они беспредельны.
Вдумайтесь в последнюю строку: что такое наследье родовое? Речь идет о тайных темных сторонах человеческой природы. Тютчев понимает это зло как первородный грех – наследье родовое. Это чуждое, неразгаданное, ночное начало может проявиться в определенных обстоятельствах. Тютчев видел, что в ту пору, в середине XIX века (стихотворение написано в 1850 году), человек теряет опору – веру в Бога. И годом позже он пишет стихотворение «Наш век»:
