Илья Шатуновский - Проблемы русского вида

19

Заметим, что (полная) контролируемость – это тоже вид закономерности, поскольку эта идея основывается на наблюдении, что данное событие происходит всегда, когда и если субъект актом своей воли выбирает его сделать, поэтому если субъект в очередной раз выберет его сделать, то оно (закономерно) произойдет.

См. и ср. классификацию событий З. Вендлера [Vendler 1967: 97-121], включающего события описываемого типа в класс моментальных событий – «достижений» [p. 104], однако не задающегося естественным вопросом: почему, собственно, в этих случаях ведущий к «достижению» длительный этап контролируемых действий не интерпретируется как часть этого события?

Заметим, что наличие показателя времени в этом примере не делает действие определенным с точки зрения его продолжительности; часок – это как раз приблизительная мера, ='примерно час, около часа'.

Тот, кто съел кашу, может приняться за что-то другое, однако действие «съедания каши» при этом завершено; мы не можем сказать: *съел кашу и продолжает ее есть.

Эти разновидности также отмечены в [Бондарко 1971] как «типы сочетаемости» глаголов СВ в «аористическом значении» [с. 100–101].

Здесь и далее польские примеры в тексте приводятся в переводе на русский язык.

Для упрощения картины мы здесь рассматриваем только первичные, базовые события, происходящие с первичными индивидуальными объектами, оставляя в стороне события с коллективными, обобщенными и распределенными в пространстве участниками, как, например: 22 июня 1941 года Германия начала войну против СССР.

В последнем примере, помимо прочего, запрыгал, завизжал, с одной стороны, и застучал, с другой, относятся к разным объектам; события понимаются как одновременные, поскольку все это звуки, вызванные началом движения тарантаса.

Затем в толковании неизбежно: НСВ, не содержащий вообще никакого указания на границы, безальтернативно требует таких показателей для указания на переход к другому этапу, см. подробнее далее.

Факт – это то, что имеет место; эта особенность слова факт мотивирует его употребление в составе термина конкретно-фактическое; ср. описание данного употребления А. В. Бондарко: «одиночная, относительно самостоятельная форма прошедшего совершенного, выражающая отдельный факт прошлого» [1971: 100].