МЫСЛЬ СКВОЗЬ ПРИЗМУ АРТИКЛЯ
Роль артиклей отчетливо выступает во всем знакомой вдохновенной вступительной фразе из «Манифеста Коммунистической партии»:
"A spectre is haunting Europe- the spectre of communism".
В первой половине фразы говорится о том, что по Европе бродит призрак. Призрак впервые упомянут, по Европе середины XIX века могло бродить много призраков всеобщего хаоса, гибели цивилизации… ясно, что, согласно схеме, здесь по-английски необходим неопределенный артикль.
Далее призрак упоминается повторно, и теперь уже речь идет о единственном в своем роде призраке коммунизма, и вот артикль меняется.
Грамматика приглашает вас вдуматься в эту художественно выраженную мысль, перенестись в эпоху, когда был создан «Манифест Коммунистической партии».
За реальностями народного горя и нужды Маркс и Энгельс увидели какой-то еще смутный, но тут и там появляющийся призрак, олицетворяющий давнюю светлую мечту обездоленных, угнетенных людей о счастье. И в сознании великих борцов за новое будущее человечества народная мечта о счастье откристаллизовалась в четкую теорию научного коммунизма, будущую победу которого возвещал этот скитающийся по Европе призрак.
Ныне это уже не призрак, а историческая реальность, воплощенная в великую общность — советский народ, в мировую систему социализма, в миллионы коммунистов в капиталистических странах, в борьбу всех миролюбивых сил за установление прочного мира на земле.
Если вы освоитесь с английским звучанием этой пророческой фразы «Манифеста», выразительно ее прочтете, вы почувствуете, как меняется тональность существительного в зависимости от сопровождающего его артикля.
Перенесемся в Москву лета 1945 года. Идет парад Победы. Советские войска, увенчанные славой, проходят по Красной площади, бросая к подножию ленинского Мавзолея сотни гитлеровских знамен, прострелянных, рваных, грязных. Москва ликует, вся в праздничных шествиях, цветах, песнях.
Предположим, что на следующий день советский журналист встретился с гостящим в Москве английским журналистом и спросил его:
Did you see the demonstration yesterday?
В этом вопросе прозвучали торжество, гордость и восторг очевидца грандиозного парада Победы и те чувства, которые в тот знаменательный день переживали все участники демонстрации, каждый советский человек, каждый из наших друзей во всем мире.
Но если бы наш журналист не придавал значения артиклям или, может быть, второпях, нечаянно, употребил артикль "а", у англичанина возникло бы недоумение, как же можно к неповторимо грандиозному историческому событию отнести неопределенный артикль и сказать: — Видели ли Вы вчера какую-то демонстрацию?
Если в гамлетовской фразе "То be or not to be; that is the question" заменить определенный артикль на неопределенный, то что получится? Быть или не быть — один из многих встающих перед Гамлетом вопросов.
А у Шекспира? The question! Из артикля the вырастает значение единственного, кардинального вопроса, который не дает покоя, преследует наяву и во сне — гамлетовского вопроса. Того, который уже триста с лишним лет волнует человечество не только в зрительных залах всего мира, но во весь рост встает перед любым человеком в трагические для него часы, когда надо принять жизненно важное решение, а в душе нет ясности.
Мы опять сталкиваемся с положением, когда в артикле заключено огромное содержание, в данном случае — страстность, трагедийность душевного разлада.
Подчеркнутость, которая на основании приведенных примеров может вызвать у читателя заслуженное уважение к артиклю the, не должна порождать пренебрежение к артиклю "а".
Между тем учащиеся, бывало, встречали с удивлением и даже обидой совершенно правильное употребление неопределенного артикля "а" в переводах на английский язык таких предложений:
Чайковский — великий русский композитор. — Tchaikovski is a great Russian composer.
Ленинград — прекрасный город. — Leningrad is a beautiful city.
Эрмитаж — чудесный музей. — The Hermitage is a wonderful museum.
«Это звучит как-то странно, — часто слышала я на занятиях. — Такой великий композитор, как Чайковский, — и вдруг артикль "а"?» Отвечаю: Неопределенный артикль стоит не перед именем Чайковского, а перед существительным «композитор» с прилагательным «великий». Посмотрите на схему. В § 3 сказано, что определенный артикль the ставится перед превосходной степенью прилагательного: желая подчеркнуть ваше преклонение перед гениальностью Чайковского, скажите, что он — величайший русский композитор, и определенный артикль послушно и точно выразит вашу мысль:
Tchaikovski is the greatest Russian composer.
Однако, если вы, отдавая должное великому таланту Чайковского, высоко ставите и других композиторов земли русской — Глинку, Римского-Корсакова, Мусоргского, то к вашим услугам артикль "а", который, как ему полагается (§ 3 с левой стороны схемы), укажет, что Чайковский — не единственный великий русский композитор.
Если же, говоря в предыдущих примерах о Ленинграде и Эрмитаже, сопроводить их прилагательными в превосходной степени, естественно-, с определенным артиклем, то что получится?
Leningrad is the most beautiful city in the USSR.
The Hermitage is the most wonderful museum in the USSR.
Но справедливо ли это будет? Даже в пределах Советского Союза с этим не согласятся москвичи, киевляне, одесситы и, может быть, еще многие другие. Так что субъективные оценки лучше выражать артиклем "а", никого не обижая, не так ли?
Беседуя по-английски с зарубежным гостем, важно помнить, что, говоря о национальности, профессии, партийности человека, надо пользоваться неопределенным артиклем.
Если кто-нибудь скажет: My father is the engineer. I am the sailor. My sister has married the Georgian, то недоумению собеседника не будет конца. Значит отец говорящего — единственный в округе инженер, сам он — самая важная персона во флоте, а его сестра вышла замуж за единственного живущего в этом городе грузина?!
Будьте осторожны с артиклями. Есть случаи, когда артикль "а" необходим и незаменим, и, не узнав его поближе, в беседы по-английски лучше не пускаться.
Теперь оговорка.
Иначе надо рассуждать, когда во фразе, где говорится о профессии, имеется определение, выделяющее данного человека из родственной ему среды:
Beethoven was the composer Lenin liked best. — Бетховен был (тем) композитором, которого Ленин любил больше всех.
Byron is the poet who exercised the greatest influence upon European thought during the early part of the 19th century. Most of his poems were marked by an intense republican sentiment and were full of passion, charm and beauty. — Байрон — (тот) поэт, который в первой четверти XIX века, был в Европе «властителем дум». Большинство его поэм проникнуто нескрываемыми симпатиями к республиканцам и исполнено страсти, благородства и красоты.
В этих примерах определенный артикль с первого слова сигнализирует, что здесь пойдет речь не о «каком-то» композиторе, поэте, а о неповторимой личности.
Вспоминается фраза, содержащая четыре чередующихся артикля, которую возмущенно цитировал один из учащихся как пример загадочности и бессмысленности артиклей:
Не could not forget the face of a girl in Moscow with the profile of a Creek statue.
— Он не мог забыть лица увиденной им в Москве девушки с профилем греческой статуи.
Будем рассуждать об артиклях этого предложения. По порядку.
Что получилось бы, если бы английский автор перед словом «лицо» поставил неопределенный артикль. Смысл был бы таким:
«Он не мог забыть одного из лиц девушки» (?!). Нет, в соответствии с § 3 правой стороны схемы лицо и профиль требуют определенного артикля.
Перед «греческой статуей», наоборот, можно поставить только неопределенный артикль, потому что даже до нынешнего времени сохранилось много таких статуй.
Поставив перед «греческой статуей» определенный артикль, автор попал бы в смешное положение человека, который как-то видел одну греческую статую, скажем, Праксителя, и решил, что за многовековую историю Греции была создана только эта.
Как выбрать артикль перед словом «девушка»? Казалось бы, невозможно на основании одной только фразы разгадать, имела ли эта встреча продолжение, осталась ли встреча с этой москвичкой незабываемым событием в жизни того, кто сейчас о ней вспомнил, или это было только «чудным мгновением», которое растворилось, стушевалось, и в памяти осталась только четкая, классическая линия ее профиля.
И вот оказывается — как просто! Если, говоря эту фразу, человек скажет the girl, значит продолжение было! Какое — сказать не беремся, но ясно, что некоторое время, может быть, эта москвичка была его моделью, если он художник, или его музой, если он поэт, или его другом, если он был одинок и разочарован.
