При анализе фонологической системы возникают две немаловажные частные проблемы. Необходимо прежде всего установить, какие фонологические элементы существуют в исследуемой фонологической системе, в каком взаимоотношении они находятся и какие комбинации их возможны в пределах системы, а затем проследить, в какой мере и каким способом язык, о котором идет речь, использует фонологические элементы своей системы и их возможные комбинации.
К фонологическим элементам при этом относятся фонемы, то есть звуки, обладающие функциональной нагрузкой в исследуемой системе, и фонологические признаки, то есть свойства отдельных звуков или звуковых групп, которые используются для различения двух слов, двух групп слов или двух фонем и которые, следовательно, имеют свое функциональное значение (Задачи: 73).
Функциональное и структурное языкознание является полноправным наследником школы младограмматиков. Пренебрежение к наследию, оставленному этой школой, было бы ошибкой (Задачи: 80).
О так называемом актуальном членении предложения (1947)
Актуальное членение предложения следует противопоставлять его формальному членению. Если формальное членение разлагает состав предложения на его грамматические элементы, то актуальное членение выясняет способ включения предложения в предметный контекст, на базе которого оно возникает. Основными элементами формального членения предложения являются грамматический субъект и грамматический предикат. Основные элементы актуального членения предложения – это исходная точка [или основа] высказывания, то есть то, что является в данной ситуации известным или по крайней мере может быть легко понято и из чего исходит говорящий, и ядро высказывания, то есть то, что говорящий сообщает об исходной точке высказывания (Актуальное членение: 239).
Исходный пункт высказывания и его ядро, если они слагаются из нескольких выражений, сочетаются по-разному в предложениях. И все же, как правило, можно определить, какая часть предложения относится к исходному пункту высказывания и какая – к его ядру. При этом обычным порядком является такой, при котором за исходный пункт принимается начальная часть предложения, а за ядро высказывания – его конец. Эту последовательность можно назвать объективным порядком, ибо в данном случае мы движемся от известного к неизвестному, что облегчает слушателю понимание произносимого. Но существует также обратный порядок: сначала стоит ядро высказывания, а за ним следует исходный пункт. Это порядок субъективный, при нем говорящий не обращает внимания на естественный переход от известного к неизвестному, ибо он так увлечен ядром высказывания, что именно его ставит на первое место. Поэтому такая последовательность придает ядру высказывания особую значимость. <…> Средства, удовлетворяющие потребностям выражения объективного и субъективного порядков при актуальном членении предложения, почти в каждом языке различны, и изучение их весьма важно (Актуальное членение: 244–245).
Николай Сергеевич Трубецкой (1890–1938)
Русский лингвист, философ и публицист. В 1908 г. окончил экстерном гимназию и поступил в Московский университет. В 1912 г. окончил первый выпуск отделения сравнительного языковедения и был оставлен на университетской кафедре; командировался в Лейпциг, где изучал младограмматическую школу. После революции 1917 г. уехал в Кисловодск; затем некоторое время преподавал в Ростовском университете. В 1920 г. эмигрировал в Болгарию; преподавал в Софийском университете. С 1922 г. до конца жизни – профессор Венского университета, с 1930 г. – член Венской академии наук. Писал на русском, немецком, французском языках. Один из крупнейших теоретиков структурализма. В конце 1920-х годов вместе с Р. Якобсоном и В. Матезиусом он стал основателем Пражского лингвистического кружка, ставшего одним из центров мировой науки о языке. Наиболее известен своими исследованиями по фонологии, обобщенными в итоговом труде «Основы фонологии», изданном посмертно на немецком языке в 1939 г. В статье «Вавилонская башня и смешение языков» (1923) сформулировал (в развитие идей Бодуэна де Куртенэ) понятие языкового союза – объединения неродственных или отдаленно родственных языков, на которых говорят народы, имеющие тесные контакты и культурную общность. Трубецкой занимался также сравнительно-историческим языкознанием, изучал славянские и кавказские языки.
Мысли об индоевропейской проблеме (1939)
<…> Понятие «языкового семейства» отнюдь не предполагает общего происхождения ряда языков от одного и того же праязыка. Под «языковым семейством» разумеется группа языков, которые, кроме ряда общих черт языкового строя, представляют собой также еще ряд общих «материальных совпадений», то есть группа языков, в которых значительная часть грамматических и словарных элементов представляет закономерные звуковые соответствия. <…>
Таким образом, нет, собственно, никакого основания, заставляющего предполагать единый индоевропейский праязык, из которого якобы развились все индоевропейские языки. С таким же основанием можно предполагать и обратную картину развития, то есть предполагать, что предки индоевропейских ветвей первоначально были непохожи друг на друга и только с течением времени благодаря постоянному контакту, взаимным влияниям и заимствованиям значительно сблизились друг с другом, однако без того, чтобы вполне совпасть друг с другом. История языков знает и дивергентное и конвергентное развитие. Порою бывает даже трудно провести грань между этими двумя видами развития. Романские языки, несомненно, все восходят к одному латинскому (вульгарнолатинскому) языку. Но эпохе усвоения вульгарнолатинского языка иберами, галлами, лигурами, этрусками, венетами, даками и т. д., несомненно, предшествовал период приспособления языков всех этих племен к латинскому языку, период, когда все эти языки насыщались словарными заимствованиями из латинского и видоизменяли свою грамматику и синтаксис в направлении, сходном с латинским. И не подлежит сомнению, что и сам латинский язык именно в этот же период переживал сильнейшие изменения, вызванные процессом встречного приспособления к варварской речи. А в результате, когда варварские языки в разных частях бывшей Римской Империи исчезли, уступив место латинскому, этот латинский язык в каждой провинции оказался несколько иным, так что полного языкового единства, собственно, так и не получилось. После же вытеснения варварских языков латинским провинциальные разновидности этого языка стали развиваться в разных направлениях и в конце концов породили современные романские языки, настолько отличающиеся друг от друга, что представители двух разных романских языков (а зачастую и двух говоров одного и того же романского языка) уже не понимают друг друга. В то же время в целом ряде частностей те же романские языки (особенно языки литературные) представляют и в дальнейшей своей истории тенденцию к взаимному сближению. Таким образом, здесь конвергенция и дивергенция с самого начала переплетаются друг с другом. <…>
Таким образом, языковое семейство может быть продуктом чисто дивергентного, или чисто конвергентного развития, или, наконец, продуктом сочетания обоих типов развития в разных пропорциях. Критериев, вполне объективно указывающих на то, какому именно типу развития обязана своим происхождением данная группа языков, по-видимому, нет или почти нет. Для семейств, состоящих из языков настолько близких, что почти все словарные и грамматические элементы каждого из этих языков находятся (с закономерными звуковыми изменениями) во всех или в большинстве других языков того же семейства, – для таких семейств чисто дивергентное развитие, конечно, более вероятно, чем чисто конвергентное. Быть может, некоторые указания можно почерпнуть и из внутреннего членения данного языкового семейства. Существуют языковые семейства с се-тевидным (или цепевидным) членением. Таковы, например, славянские языки. Здесь почти каждый язык является как бы связующим звеном между двумя другими, и связь между соседними языками осуществляется переходными говорами, причем нити связи тянутся и поверх границ, между группами. <…>
Однако при сопоставлении славянских языков с прочими индоевропейскими это цепевидное членение прекращается. Не подлежит сомнению, что из всех других индоевропейских языков ближе всего к славянским стоят языки балтийские (литовский, латышский и вымерший древнепрусский). Но нельзя сказать, какой именно балтийский язык ближе всего к славянским и какой именно славянский ближе всего к балтийским. Вместо цепевидного членения здесь имеется иной тип членения, который можно было бы назвать кирпичевидным. И, возможно, что эти разные типы членения групп «родственных» языков связаны с разными типами возникновения этих групп, то есть, что цепевидное членение развивается при преобладании дивергенции, а кирпичевидное – при преобладании конвергенции.
