Однако при сопоставлении славянских языков с прочими индоевропейскими это цепевидное членение прекращается. Не подлежит сомнению, что из всех других индоевропейских языков ближе всего к славянским стоят языки балтийские (литовский, латышский и вымерший древнепрусский). Но нельзя сказать, какой именно балтийский язык ближе всего к славянским и какой именно славянский ближе всего к балтийским. Вместо цепевидного членения здесь имеется иной тип членения, который можно было бы назвать кирпичевидным. И, возможно, что эти разные типы членения групп «родственных» языков связаны с разными типами возникновения этих групп, то есть, что цепевидное членение развивается при преобладании дивергенции, а кирпичевидное – при преобладании конвергенции.
Как бы то ни было, индоевропейское языковое семейство не представляет особо тесной связи между отдельными своими ветвями. Каждая из ветвей индоевропейского семейства обладает значительным числом словарных и грамматических элементов, не имеющих точных соответствий в других индоевропейских языках, – в этом отношении индоевропейское семейство сильно отличается от таких языковых семейств, как тюркское, семитское или семейство языков банту. А при таких условиях предположение, что индоевропейское семейство получилось благодаря конвергентному развитию первоначально неродственных друг другу языков (предков позднейших «ветвей» индоевропейского семейства), отнюдь не менее правдоподобно, чем обратное предположение, будто все индоевропейские языки развились из единого индоевропейского праязыка путем чисто дивергентной эволюции. <…>
Соседние языки, даже не будучи родственны друг с другом, как бы «заражают друг друга» и в результате получают ряд общих особенностей в звуковой и грамматической структуре. Количество таких общих черт зависит от продолжительности географического соприкосновения данных языков. Все это применимо и к языковым семействам. В большинстве случаев языковое семейство представляет определенные особенности, из которых одни объединяют его с одним соседним семейством, а другие – с другим, тоже соседним. Таким образом, отдельные семейства образуют целые цепи. Так, угрофинские языки и тесно с ними связанные языки самодийские представляют целый ряд структурных особенностей, общих с языками «алтайскими» (т. е. тюркскими, монгольскими и маньчжуро-тунгусскими). Алтайские языки в свою очередь некоторыми структурными особенностями напоминают языки корейский и японский, а этот последний, наряду с чертами, сближающими его с алтайскими языками, обладает и другими чертами, сближающими его с языками малайско-полинезийскими. С другой стороны, алтайские языки имеют общие черты и с так называемыми «палеоазиатскими» языками («одульским» – юкагирским, «нивхским» – гиляцким и камчатской группой, состоящей из «ительменского» – камчадальского, «нымыланского» – корякского и «луораветланского» – чукотского), а эти языки (в особенности их камчатская группа) по структуре явно напоминают язык эскимосский и через него соединяются с некоторыми другими североамериканскими языками. <…> (Трубецкой).
Богуслав Гавранек (1893–1978)
Чешский языковед, славист, академик Чехословацкой АН. Профессор университета в Брно (с 1929), Карлова университета в Праге (с 1945). Внёс большой вклад в разработку функционально-структуральной теории Пражской лингвистической школы. Изучал чешский язык в разных аспектах. Автор работ по сравнительной грамматике и сравнительно-историческому изучению литературных славянских языков. Редактор научных журналов «Славия», «Слово и словесность», «Наша речь» и др. Государственная премия ЧССР (1957).
Задачи литературного языка и его культура (1932)
(Гавранек: 365).
Различие между функциональным языком и функциональным стилем заключается в следующем: функциональный стиль определяется конкретной целью того или иного высказывания, то есть «речи» (parole), в то время как функциональный язык определяется общими задачами нормативного комплекса языковых средств и является функцией языка (langue) (Гавранек: 366).
1. Покажите, что Пражскую школу не случайно называют школой функциональной лингвистики.
2. Каково отношение пражцев к определению роли синхронической и диахронической лингвистики? В чем вы видите расхождение взглядов между пражцами и Ф. де Соссюром по этому вопросу?
3. Как определяется фонема в Пражском лингвистическом кружке?
4. Назовите, кто до пражцев высказывал идею об актуальном членении предложения.
5. Что такое объективный и субъективный порядок построения предложения? Приведите примеры на родном и изучаемом языках.
6. Найдите в словарях значения терминов дивергенция, конвергенция.
7. В чем суть взглядов Н.С. Трубецкого по проблеме индоевропейского праязыка?
8. Что такое языковой союз, по Н.С. Трубецкому? Сравните подходы неолингвистов и пражцев к решению этого вопроса.
9. Как понимается функция в теории Пражской лингвистической школы?
10. Ознакомьтесь со статьей «Пражская лингвистическая школа» в Лингвистическом энциклопедическом словаре или с информацией на сайтах, посвященных ПЛШ (например, http://www. krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/lingvistika/PRAZHSKI_LINGVISTICHESKI_KRUZHOK.html) и назовите другие положения, разработанные пражцами, которые сыграли важную роль в развитии языкознания.
14. КОПЕНГАГЕНСКИЙ СТРУКТУРАЛИЗМ
Датский лингвист. Родился в Копенгагене. В 1923 г. окончил Копенгагенский университет, учился также в Праге и Париже. Испытал значительное влияние франко-швейцарской лингвистики. С 1937 г. профессор Копенгагенского университета; заведовал кафедрой сравнительного языкознания. Начинал как индоевропеист и последователь младограмматизма («Балтийские этюды», 1932), но в 1930-е годы изменил позицию, перейдя к последовательно структурной точке зрения. В 1931 г. вместе с Вигго Брёндалем (1887–1942) основал Копенгагенский лингвистический кружок; с 1939 г. издавались труды этого кружка. Статьи Ельмслева в 1959 г. были собраны в 12-й выпуск под названием «Лингвистические эссе»; 2-й том «Лингвистических эссе» Ельмслева вышел в 1973 г. как 14-й выпуск «Трудов». Разработал оригинальную структуралистскую теорию со значительной математической составляющей (глоссематика). Главный теоретический труд Ельмслева – «Основы лингвистической теории» – впервые издан в 1943 г. В 1953 г. на английском языке вышел его переработанный вариант «Пролегомены к теории языка», получивший мировую известность (рус. пер. 1960). Написанная в те же годы книга «Язык» была издана лишь в 1963 г.
Пролегомены к теории языка (1943)
Язык как знаковая система и устойчивое образование используется как ключ к системе человеческой мысли, к природе человеческой психики. <…> язык, даже будучи объектом научного изучения, оказывается не целью, а средством: средством познания, основной объект которого лежит вне самого языка, хотя, возможно, этот объект полностью достижим только через язык (Пролегомены: 265).
То, что составляло главное содержание традиционной лингвистики – история языков и генетическое сравнение языков, – имело своей целью не столько познание природы языка, сколько познание исторических и доисторических условий и контактов между народами, т. е. знание, добытое с помощью языка как средства. <…> (Пролегомены: 266).
Лингвистика должна попытаться охватить язык как самодовлеющее целое, структуру sui generis. <…> Необходимо построить теорию языка, способную открыть и сформулировать предпосылки такой лингвистики, установить ее методы и обозначить ее пути (Пролегомены: 267).
<…> Она не должна придавать значение отклонениям и изменениям в речи (но вынуждена принимать их во внимание). <…> Она должна искать то постоянное, что делает язык языком, каким бы он ни был, и что отождествляет любой конкретный язык с самим собой во всех его различных проявлениях (Пролегомены: 269).
<…> Цель лингвистической теории – испытать тезис о том, что существует система, лежащая в основе процесса, – постоянное, лежащее в основе изменений <…> (Пролегомены: 271).
Можно сказать, что теория в нашем смысле слова направлена на создание процедуры, посредством которой объекты определенной природы могут быть описаны непротиворечиво и исчерпывающе. Такое непротиворечивое и исчерпывающее описание ведет к тому, что обычно называется знанием или пониманием исследуемого предмета. Таким образом, в некотором смысле мы можем также сказать, не опасаясь запутать и затемнить дело, что цель теории – указать процедуру, дающую познание или понимание данного объекта. Но в то же время предполагается, что теория не только дает нам средство познания одного определенного объекта. Она должна быть построена таким образом, чтобы дать нам возможность познать все мыслимые объекты той же самой природы, что и рассматриваемый объект. <…>
