Мебель и вещи вполне соответствовали помещению: они тоже были ветхими, изломанными, грязными. «Трудно было более опуститься и обне-ряшиться», – скажет писатель о Раскольникове, но скажет это с намеком на то, что какие-то другие думы занимали его героя, какая-то мономания властно захватила и увела его от мыслей о приличном виде и пристойном образе жизни.
Подчёркивается отстраненность героя от быта: спит он на неуклюжей большой софе, обитой ситцем, обыкновенно «не раздеваясь, без простыни, покрываясь своим старым, ветхим, студенческим пальто» (29). Если верно утверждение, что жильё – это ландшафт души его хозяина, – то тогда очевидно, что материальная оболочка «идеи» Раскольникова – эта желтая пыльная каморка, этот удушливый, обшарпанный «гроб», – во многом объясняют причину того, почему в голове человека умного и образованного родилась идея дикая и жестокая. Оболочка не только вполне соответствует «содержимому», но и его обусловливает. Хотя, как и всегда в художественном мире Достоевского, эта связь человека и обстоятельств носит характер не принудительный, не абсолютный.
Тем более, когда герой – личность сильная, когда живет он по преимуществу в сфере самосознания, когда фактически обратился в бесплотный дух: почти ничего не ест и не пьёт. Ему, по большому счёту, и деньги-то не очень нужны: он бескорыстен.
Ему не нужно ничего и никого, кроме возможности разобраться со своей идеей, додумать её до конца и решиться на шаг.
Эта ужасающая, унижающая человеческое достоинство бедность, рождающая «желчь и конвульсии» в душе Раскольникова, вполне могла стать причиной его преступления. Именно она, кстати, первой приходит в голову Соне: «Ты был голоден! ты… чтобы матери помочь? Да?» – И слышит в ответ: «Нет, Соня, нет,… не был я так голоден… я действительно хотел помочь матери, но… и это не совсем верно…» (391)
Так в чем же дело? Что же было причиной преступления Раскольникова? Что толкнуло его, умного, образованного юношу, на кровавое убийство, от описания которого кровь стынет в жилах? – Их несколько, о них говорит сам Раскольников, говорят и другие герои.
Следователь Порфирий Петрович: «Тут дело фантастическое, мрачное, дело современное, нашего времени случай-с, когда помутилось сердце человеческое; когда цитуется фраза, что кровь «освежает»; когда вся жизнь проповедуется в комфорте. Тут книжные мечты-с, тут теоретически раздраженное сердце; тут видна решимость на первый шаг, но решимость особого рода, – решился, да как с горы упал или с колокольни слетел, да и на преступление-то словно не своими ногами пришел» (430).
То есть, получается, виновата современная «шаткость воззрений», приведшая к тому, что «недоконченные идеи», носящиеся в воздухе, овладели молодым человеком и толкнули его к преступлению.
Какие же идеи носились в России в 1860-е годы? Одну из них четко, хотя и не без иронии сформулировал друг Раскольникова – Разумихин: «…преступление есть протест против ненормальности социального устройства – и только, и ничего больше, и никаких причин больше не допускается, – и ничего!» (241)
Ужасающая бедность, невозможность свести концы с концами и в самом деле рождает мысль о социальной справедливости и возмездии. В особенности, когда речь идет о страдании невинных детей. Для Раскольникова вопрос стоит именно так: «Лужину ли жить и делать мерзости, или умирать Катерине Ивановне, а её детям погибать на улице?»
Может ли человек в случае, когда жизнь явно несправедлива к нему, разрешить себе бунт, убийство по «совести»?
Для Сони, истинно верующей в Бога, ответ ясен: «Да ведь я Божьего промысла знать не могу… И к чему вы спрашиваете, чего нельзя спрашивать? К чему такие пустые вопросы? Как может случиться, чтоб это от моего решения зависело? И кто меня тут судьёй поставил: кому жить, кому не жить? (с. 386)
А вот «отошедший от Бога» Раскольников считает, что вправе был лишить старуху-процентщицу жизни. «Я вошь убил», – скажет он, ощущая себя просто общественным санитаром. «Я убил гадкую, зловредную вошь, старушонку процентщицу, никому не нужную, которую убить сорок грехов простят, которая из бедных сок высасывала, и это преступление? Не думаю я о нем и смывать его не думаю» (491).
И так считал не один Родион Романович. Накануне преступления, в трактире, в случайно услышанном разговоре офицера со студентом Раскольников обнаружил ту же самую «арифметическую» логику преступления. «С одной стороны, глупая, бессмысленная, ничтожная, злая, больная старушонка, никому не нужная и, напротив, всем вредная… С другой стороны, молодые, свежие силы, пропадающие даром без поддержки, и это тысячами, и это всюду! Сто, тысячу добрых дел и начинаний, которые можно устроить и поправить на старухины деньги, обреченные в монастырь!..Убей её и возьми ее деньги, с тем, чтобы с их помощью посвятить потом себя на служение всему человечеству и общему делу: как ты думаешь, не загладится ли одно, крошечное преступленьице тысячами добрых дел?…Одна смерть и сто жизней взамен – да ведь тут арифметика!» (65)
Так возникает идея утилитарной морали, выводящей поведение человека из принципа разумной пользы. Получается все очень логично: старуха «никому не полезна», смерть же её принесет облегчение многим: решит материальные проблемы бедного студента, успокоит его мать, спасет сестру Дуню от несчастного брака, даст возможность Раскольникову закончить образование и всю оставшуюся жизнь приносить добро людям.
Идея эта – не только русской принадлежности. И во Франции, в творчестве О. Бальзака, в его романе «Отец Горио», мы встречаем те же вопросы. Бальзаковский герой Растиньяк также озабочен тем, позволено ли человеку совершить малое злодеяние ради большого грядущего блага? Оправдывает ли благородная цель преступное средство?
Воистину – идея носилась в воздухе… Известно, что в журнале «Время» Достоевский периодически печатал материалы судебных процессов, которые считал знаковыми. К таковым он причислял дело Пьера Франсуа Лессенера, который свои преступления трактовал как мщение обществу, как наведение общественной справедливости, героическую готовность «идти противу всех». Достоевского интересовала не только «логика» преступлений, совершенных «жертвой общества», но и психология «мстителя».
Что же произошло с душой Раскольникова? Какие «трихины» заразили её? Как получилось, что юноша – надежда своей семьи – превратился в существо злобное, желчное, опасное? Идея, засевшая в голове Раскольникова, исказила его мировосприятие. Взгляд на жизнь искривился. Контрастным свидетельством тому – Разумихин, который тоже находился в сложном материальном положении, но оставался «необыкновенно весёлым и общительным парнем, добрым до простоты». Про него сказано: «Он мог квартировать хоть на крыше, терпеть адский голод и необыкновенный холод. Был он очень беден и решительно сам, один, содержал себя, добывая кой-какими работами деньги. Он знал бездну источников, где мог почерпнуть, разумеется, заработком» (Выделено нами – Н.Т.). Он тоже, как и Раскольников, вынужден оставить университет, но изо всех сил старается поправить свои обстоятельства, помогая при этом людям, ну, хоть тому же Раскольникову. Если Родион унижен бедностью и убогостью своего жилища, называя его «гробом», «сундуком» и «шкафом», то Разумихин со смехом именует комнатушку своего друга «морской каютой», смещая акцент в юмористическую плоскость.
Заметим, что сама фамилия Разумихина, как это часто бывает у Достоевского, несет в себе оценку личности героя: он человек рассудительный, разумный. Лужин, ошибаясь, называет его Рассудкиным. Свидригайлов говорит о нём: «Он малый, говорят, рассудительный (что и фамилия его показывает…)»
Да и в процитированном выше отрывке о том, что поправить своё положение Разумихин стремился, «разумеется, заработком», – ощутимо то смысловое постоянство, что сопровождает этот образ. Раскольников и по значению своей фамилии противоположен Разумихину. Здесь очевиден акцент на расколе, раскольниках, на таких личностных свойствах, как фанатизм, истовость, страстность в вопросах веры. Вот почему проницательный Порфирий Петрович так аттестует Раскольникова: «Я вас за кого почитаю? – … за одного из таких, которым хоть кишки вырезай, а он будет стоять да с улыбкой смотреть на мучителей, – если только веру иль Бога найдет» (434).
Раскол прошел через душу героя, отделив его прошлое от настоящего и будущего, разъединив его с людьми и миром. Преступление Раскольникова – это драма его личности. Ущербны его отношения с людьми, к которым он и до и после преступления испытывал «какое-то бесконечное, почти физическое отвращение». «Упорное злобное, ненавистное» чувство не позволило герою ощутить всей полноты жизни, всего многообразия человеческих отношений.
