Лингвисты определили величину избыточности в самых разных языках мира: в русском и армянском, немецком и азербайджанском, самоанском и румынском. И везде она колеблется в пределах 70–80 процентов, т. е. в любом тексте, записанном буквами около трех четвертей этих букв — «лишние», они диктуются законами языка. Меньше всего различных букв в гавайском алфавите — всего лишь 12 согласных и 7 гласных. Больше всего букв и в алфавитах, разработанных советскими языковедами для языков Кавказа — свыше пятидесяти. Нетрудно определить и число возможных «референтов» знаков любого алфавита, которыми будут звуки языка. Меньше всего их в языке аранта, одного из австралийских племен — всего десять звуков, десять фонем. Больше всего — в тех же языках Кавказа (до восьмидесяти фонем!).
Зная эти цифры, нетрудно определить, какой величины должен быть алфавитный текст, чтобы мы могли дать его однозначную дешифровку. Для гавайского алфавита получаем 20 букв, для русского — 70, армянского — 80. Допустим, мы встретились с самым трудным случаем, когда текст написан на каком-то из кавказских языков, где может быть до 80 звуков «референтов», а число неизвестных знаков письма превышает 50, как в нерасшифрованном агванском письме. Величина «расстояния единственности» будет равна здесь 200 знакам, в десять раз превышая величину для гавайского алфавита. Но это — предел. Значит, если в нашем распоряжении есть текст, записанный нерасшифрованным алфавитом, и его объем равен 200 и более знакам, можно с уверенностью утверждать: дешифровка этого текста возможна, ибо она имеет только одно «решение», текст можно прочесть только одним способом.
Но ведь исследователям приходится иметь дело не только и не столько с алфавитами, но и со слоговыми и смешанными, словесно-слоговыми системами письма, а также логографическими письменностями, типа тангутской или китайской.
Определить число разных знаков в системе письма нетрудно. Можно рассчитать, скольким слогам или словам должны соответствовать эти знаки. Гораздо трудней вычислить величину «избыточности» для древних письменностей. Но и эта задача разрешима.
Для логографического (знак-слово) письма избыточность равна примерно 50 процентам, Это означает, что «липшими» в тексте, написанном логограммами, будет половина всех знаков. Логография оказывается гораздо более экономным письмом, чем алфавит (правда, эта экономия достигается дорогой ценой, сравните несколько десятков знаков в алфавитах и тысячи и тысячи знаков-логограмм в китайском и тангутском письме). Для того чтобы однозначно расшифровать текст, записанный знаками-логограммами, он должен быть очень большим, порядка миллиона знаков.
Величина избыточности слогового письма находится где-то между величинами алфавита и логографии (слоговое письмо более «ёмко», чем буквенное, но менее «ёмко», чем логографическое), т. е. между 50 и 70 процентами. В среднем можно принять величину, равную 60 процентам. Для определения числа «референтов» слоговых знаков нужно принимать во внимание тип слогового письма. Если все знаки передают лишь открытые слоги («гласный» и «согласный + гласный»), их будет гораздо меньше, чем в случае употребления открытых и закрытых слогов. От этого зависит и величина «расстояния единственности». Для силлабариев первого типа она будет равна примерно 300–500 знакам, для второго — порядка 5–8 тысяч знаков (ведь и число возможных слогов в них измеряется многими и многими сотнями!).
Словесно-слоговое письмо состоит из знаков двух типов. «Смешанным» будет и способ определения объема текста: нужно рассчитать «расстояние единственности» отдельно для слоговых и отдельно для логографических знаков, а затем полученные величины сложить. Для иероглифики типа египетской (где 24 одногласных «алфавитных» знака и около 700 логограмм) получаем величину в 6000 знаков для письма типа «хеттской иероглифики» (60 слоговых знаков, передающих открытые слоги и около 400–450 логограмм) также 6000 знаков. Для шумерской и аккадской клинописи получаем величину порядка 15 000—20 000 знаков (ибо здесь гораздо больше слоговых знаков, а они могут иметь большее число «референтов» как открытых, так и закрытых слогов).
ЗНАКИ И ЧИСЛА
Таким образом, мы получаем, с помощью математической статистики и теории информации, надежную «точку опоры». Зная тип недешифроваиного письма (алфавит, силлабарий и т. д.), мы можем сравнивать объем текста, написанного этим письмом, с величиной «расстояния единственности» и сразу же узнать, достаточен ли такой текст для однозначной дешифровки или нет.
Протобиблские письмена, как говорилось выше, написаны слоговым письмом, передающим только открытые слоги. «Расстояние единственности» для силлабариев такого типа — порядка 300 знаков. Общее же число знаков в протобиблских текстах 1000. Значит, дешифровка их возможна, ибо существует единственное «решение», один правильный способ прочтения протобиблских слоговых знаков.
А вот второй образец текста, написанного письмом подобного же типа, — диск из Феста. Общее число знаков в нем 241. Это — меньше, чем «расстояние единственности», равное тремстам знакам. Значит, как бы убедительно ни читалась надпись, возможны и другие варианты ее прочтения, другие — столь же правильного «решения». Иными словами, однозначная дешифровка этого уникального памятника невозможна.
Мы не будем рассказывать о том, как методы математики применяются для определения типа письма, которым написан неразгаданный текст, как выявляется формула «языка икс» и сопоставляется с «формулами» других языков, в поисках родственного наречия, которое могло бы стать «ключом» в дешифровке. Остановимся на другом — на исторической смене «интереса» в дешифровках древних письменностей.
Вначале этот «интерес» был направится на содержание древних текстов, будь это египетская иероглифика или клинописные тексты Двуречья. Но вот эти тексты — юридические, исторические, хозяйственные, поэтические и т. д. — были в основном, прочтены. Нерасшифрованными остались скудные и отрывочные тексты народов и государств, о которых дошли лишь упоминания в древних хрониках, а порой о них вообще ничего не было известно. Большинство подобных письмен также дешифровано. Но содержания текстов мало что дало историкам древнего мира. Гораздо более ценные сведения почерпнули они от языковой принадлежности этих текстов. Оказалось, что таинственные письмена, найденные на острове Крит и в Греции (линейное письмо Б), написаны на греческом языке. Между тем до этого считалось, что греки появились здесь по крайней мере спустя 800–1000 лет! Загадочный народ, хетты, оказался по языку родствен другим народам, говорящим на индоевропейских языках.
В середине нашего столетия наметилось новое «смещение» интереса в дешифровке. Теперь исследователей интересует не только и не столько содержание текстов, оставшихся нерасшифрованными, и даже не их языковая принадлежность, сколько сами методы дешифровки.
Причины здесь две — внешняя и внутренняя. Сейчас полнились новые области пауки, которые неразрывно связаны с теорией дешифровки: это и семиотика, наука о знаках, и теория информации, и кибернетика, и многие другие дисциплины. Но еще более важны внутренние причины. Дело в том, что дешифровки прошлого были проведены с помощью билингвы. Наряду с текстом, который предстояло расшифровать, имелся параллельный текст, написанный на известном языке известными знаками. Он-то и давал дешифровщикам прошлого надежную «точку опоры». А все оставшиеся к нашему времени непрочтенными древние тексты подобной «точки опоры» — билингвы — не имеют. И чтобы расшифровать их, необходимо изучать саму структуру текста, внутренние закономерности языка, частотность знаков и т. п.
Чтобы наши выводы относительно неизвестного текста были достоверны, нужно изучать и структуру текстов известных, выводить общие закономерности письма, распределения знаков по частоте и позициям в буквенном, слоговом и других типах письменности. Словом, отыскивать всеобщие, универсальные законы и, исходя из них, трактовать неизвестное через известное. Таким образом, дешифровка текстов становится неотъемлемой частью грамматологии, изучающей законы письма, его универсалии. О поисках универсалий и пойдет речь в следующей главе.
Глава восемнадцатая. В поисках универсалий
ТИПОЛОГИЯ ПИСЬМА
исьмо родилось из «языка рисунков». Но уже самые древнейшие письмена представлены не только рисунками-картинками, но и условными знаками. От эпохи палеолита до нас дошли замечательные реалистические изображения на стенах пещер. И наряду с фигурами бизонов, мамонтов и других животных мы находим в живописи палеолита символические знаки. Что они обозначают? Являются ли стилизованными рисунками? Или же с момента создания они должны были быть условными символами? Этого мы не знаем.
