(3, 6, 14).
*Ко'нiц* - конец. *Щепиш* (о сахаре).
- колешь. Вера дала ему конфету в красивой бумажке. Он долго с ней ходил, но потом развернул ее и грустно сказал: *Хате'л сьтире'чь* (стеречь).
*да ёлки, дъ ни удало'сь*. Но после опять завернул ее и стал ею играть.
(3, 6, 15).
Утром он пришел ко мне в постель и просил рассказать сказку. Я предложил ему: "Давай радоваться". Он: "Я ни буду радоваться". Я: "Почему?". Он: "Потому что я заражу тебя насморком" (у него, действительно, начинается насморк).
Я: "Ну, давай!". Он (как бы догадываясь): "У тибя тоже насморк?". Я: "Почему ты так думаешь?". Он: "А у тебя платок в кармане зачем?" (я вчера утирал его своим платком).
Я: "Тебя утирать". Он: "У меня есть свой".
(3, 6, 17).
Теперь по утрам он является ко мне в кровать и просит рассказать "сказку". По-прежнему его вкусы в этом отношении очень консервативны. Так, он около недели каждый день требует рассказа о том, как варили варенье. А сейчас просит рассказать, как они с Настасьей рвали лук. Я говорю, что не знаю; сам задаю ему вопросы. Он довольно подробно рассказал, как они выдергали две больших грядки, как складывали лук на грядках для просушки. Но едва он кончил, как опять просил меня рассказать ему об этом же.
(3, 6, 18).
Рассказывает мне, что на именины поздравляют "с праздником" и "с ангелом". Я спрашиваю, как же поздравляют с ангелом. Он: "Просто целуют, вот и все". Глядя, как я надеваю рубашку, которую давно не надевал, говорит: "Она постарела, ее надо перешить".
(3, 6, 19).
Смотрит на луковицу на столе и говорит: *Вало'дя прикла'двъiт луг г гла'зу, бис ко'жы, дъ бо'льнъ йиму'* - Володя прикладывает лук к глазу, без кожи, да больно ему. Вдруг спрашивает: - *Ты хади'ла, када' я ф тибе' бы'л, а я гриме'лси?* (Ты ходила, когда я в тебе был, а я "гремелся"?).
*Ма'м, де' радя'цца?* (Мама, где родятся?).
- Ты в больнице родился. - *А ты' где'?* - В комнате. - *Кто' тибя ради'л?* - Моя мать. - *А кто' миня' радил'?* - Я. - *Тибя' не' былъ на сьве'тi* (Тебя не было на свете).
- Кто же тебя родил? - *Я са'м ради'лси, дъ лёк ф карьзи'нку са'м* (Я сам родился, да лег в корзинку сам).
Спустя некоторое время: *У миня' е'сьть систри'чькъ* (У меня есть сестричка).
- Где же она? - *В жывате'*.
(3, 6, 20).
Утром когда я упомянул, что писал в бане, пока он играл с Толей, он начал спрашивать, откуда чернила, в чем. Когда я ответил, что привез их в Сивинь в пузырьке и там оставил, он спрашивает: - *А зачем пузырек оставил?* - Дедушке. - *Он не учится*. - Писать письма. - *Почтальон пишет письма*. - А нам? Кто нам пишет? Он (подумав): *Дедушка пишет. А почтальон приносит письма. Сам пишет и приносит газеты*. Говорит о постройке печки и упоминает, что кожи очень много пойдет. Я спрашиваю, зачем же клжу. Он отвечает, что обтягивать изнутри, чтобы не развалилась. Его валенки оказались прорванными. Он: *Шо'л пъ даска'м, очiнь тре'лись* - Шел по доскам, очень терлись ("трелись").
(3, 6, 23).
Он просил меня рассказать, как мы ехали из Сивини, но я медлил; тогда он стал просить рассказать о выезде из Пензы, но я стал говорить про Сивинь. Он быстро меня перебил: *Я наду'мъл - ись Пе'нзы ф Сиви'нь* - Я надумал - из Пензы в Сивинь. Он закатил катушку на другой конец стола и просит меня достать ему. Я говорю, что она прикатится. Он: *Я зна'ю, штъ ана' бо'льшъ ни прика'тиццъ* - Я знаю, что она больше не прикатится. Характерно, это заявление "я знаю". До сих пор таких присоединений к констатированию фактов не замечалось. Он пробует только что налитый чай, в который положили яблоко: *Нифку'снъй чя'й; щi ни нъфкусьне'лси. Када' нъфкусьне'иццъ, то да'м тибе' папро'бвъть* - Невкусный чай; еще не навкуснелся. Когда навкуснеется, то дам тебе попробовать.
(3, 6, 24).
*Наве'рнъ, у не'й съмаво'й-тъ не'т съмава'ра* - Наверно, у ней самой-то нет самовара. "Съмаво'й" - под влиянием формы мужского рода "съмаво'" (самого).
((3, 6, 25).
Сейчас еще попробовал дать ему три поручения. Я сидел, готовясь затоплять железку для его купанья. Говорю ему: "Принеси полено (оно лежит среди комнаты), затвори дверь и подай мне спички (они были на этажерке).
Он принес полено, затворил дверь и подал мне спички. Опыт можно признать выполненным. В последнее время он часто рассказывает сам себе сказки, особенно по картинкам. Так, он очень точно рассказывает сказку о войне грибов, подаренную ему на именины. Как отмечалось и раньше, он постоянно переставляет слова в ущерб ритму и рифмам, но восстанавливая обычный порядок слов. Рассказывает почти все сказки из "Народных сказок". Оживленно и точно передает диалоги, например Петуха, выгоняющего Лису из дома Зайчика. Стащил (грязный).
талон для получения воды, и я требую, чтобы он положил его на место, но он упорно сопротивляется. Наконец, говорит: "Как же без него купить лошадь?". Когда я сказал, что на него можно получить только ведро воды, он спокойно кладет талон на прежнее место.
(3, 6, 26).
Вдруг говорит: *Мы бе'днъи, а де'душкъ баyа'тъй* - Мы бедные, а дедушка богатый. Я: "Почему?" *У ниво' коро'въ е'сьть* - У него корова есть. Потом: *Када' мы' бу'дим баyа'тъи, мы бу'дим пълучя'ть де'ньги?* - Когшда мы будет богатые, мы будем получать деньги? Он знает, что я получаю из школы деньги. Кладет в ванну своего барана и говорит: *Я бара'шкъвъй о'крък нама'чвъю* - Я барашковый окорок намачиваю. Он видел, как отмачивали окорок в блюде.
(3, 6, 27).
Я с ним ходил в педтехникум, и по дороге по его просьбе мы заходили к Олечке. Спустя некоторое время по приходе домой он заявляет: *На'дъ бы'лъ к То'ли зайти', а вме'стъ таво' я заду'мъл к О'лiчьки зайти'. Я типе'рь к То'ли хачю* - Надо было к Толе зайти, а вместо того я задумал к Олечке зайти. Я теперь к Толе хочу. Он теперь вообще с необычайной охотой ходит к Толе, а к Олечке без большого удовольствия. Я зову его к себе, а он сидит в столовой около булок и кричит оттуда: *Я търгаю' бу'лкими* - Я тогрую булками. Настоящее образовано под влиянием прошедшего (торговал "търгава'л").
с сохранением ударения прошедшего времени.
(3, 6, 28).
*Па'п, де'душкъ мисьни'к* Папа, дедушка мясник).
Я: Как? Он: *У ниво' каро'вы, во'т аччиво' он мисьни'к-тъ ста'л* (У него коровы, вот отчего он мясник-то стал).
По его просьбе я нарисовал ему гнездо на дереве, в гнезде галчонка и летящую галку. Так как я торопился, то нарисовал (начертил).
только несколько веток. Когда он спросил, где же листья, я ответил, что зима. Он: "Нет, лето, зимой галки улетают". Он проявляет большую жадность к своим игрушкам и обыкновенно не дает их играть Толе и Володе. Когда его спрашивают, почему он не дает, он обычно говорит, что они сломают игрушки. Сейчас Володя у нас, и Вера дала ему открытки. Женя уже выражал свое неудовольствие, но по его не сделали. Тогда он, очевидно, решил изменить тактику и говорит Володе: *Нимно'шкъ пъигра'им; када' нам нъдае'ст, аддади'м ма'ми, штъб ана' их спря'тълъ* - Немножно поиграем; когда нам надоест, отдадим маме, чтоб она их спрятала.
(3, 6, 29).
Он страстно ждет елки. Утром заставил меня рассказывать, как устраивалась прошлогодняя елка. Я говорил нехотя, и он поправлял и дополнял меня. Оказывается, он помнит многие подробности, хотя ему не рассказывали о ней. Так, он вспомнил: 1).
что елка стояла на табуретке; 2).
когда я сказал, что под елку посадили мишку и зайку, он прибавил: "и барашка" (так и было); 3).
что на елке была Рунечка; 4).
что после елки ели окорок; 5).
что после праздников елка стояла в углу около этажерки; 6).
что вначале елка была плохо укреплена в подставке-кресте. Спрашивает: - Почему у Олечки две мамы? Я: Кто? Он: Сима и Капа. Я: Капа ее тетя. Он, видимо, сразу удовлетворился. Самый вопрос возник у него, по-видимому, потому, что недавно Толя говорил, что "вот у Олечки есть Капа, а у нас никого", и сейчас Женя плаксиво передавал этот разговор. Подошел к своим вагонам и говорит: *Где' кра'снъй по'iст? Сьпя'тили, наве'рнъ, ани'* (где красный поезд? Спятили, наверно, они).
Я: Кто? Он: *То'ля с Вало'дiй* (Толя с Володей).
Толя и Володя у него были и играли вагонами. Мы слова "спятили" не употребляем.
(3, 7).
Проснувшись рано, в темноте говорит сам с собой печально-недовольно: "Вот извели дрожжи, теперь и нельзя лапшу делать". Дрожжи, действительно, на днях были, и их употребили на тесто. Он лежит и не знает, что я проснулся. Спустя некоторое время говорит, тоже сам с собой: "Папа целый день писал и оставил пузырек. Дедушка не умеет писать. Наташа пишет. А почтальон только приносит письма". Размышлния по поводу разговора, бывшего 7-го. Дедушка при нем не писал, а недавно письма прислала Наташа, откуда и возникло предположение о неграмотности дедушки. Полежав еще немного, он начинает просить маму одеть его. Вера спросонья просит подождать. Тогда я предлагаю его одевать. Но он уже заявляет другое: *Я наду'мъл к тибе'. Я наду'мъл ни адива'цъ* - Я надумал к тебе. Я надумал не одеваться. "Надумал" употребляется уже не в первый раз (см.
