При таком взгляде на язык, последний превращается в могучий исторический источник, способный помочь ликвидации многих белых пятен в человеческой истории. Сам Марр дал примеры блестящего диалектического применения данных языка в археологии. На всесоюзном археологическом совещании в 1945 году академик В. П. Волгин сказал, что советские археологи с благодарностью чтут имя и продолжают дело гениального ученого-революционера академика Н. Я. Марра, который, следуя методу марксизма-ленинизма, перевооружил археологию, связав изучение вещественного источника с показаниями других видов источников и в первую очередь языка.[29]
Доведенный Марром до высокого совершенства палеонтологический анализ речи дал возможность, анализируя отдельные термины и лингвистические конструкции, восстанавливать их историческое происхождение, а, следовательно, и те древние общественные формы, в которых они возникли. Палеонтологический анализ Марра позволяет устанавливать последовательность этнических слоев, отражающую историческую последовательность стадий в процессе происхождения народов. Комплексное изучение Марром современных языков и их истории убедительно показало всю мифологическую искусственность индоевропейской лингвистики и продемонстрировало полное несоответствие ее с действительной историей происхождения и развития языка. Учение Марра нанесло смертельный удар индоевропейской школе, одновременно выведя из тупика все языкознание. Н. Я. Марр наметил также общую схему этногенеза.
«Процесс возникновения племени, а тем более народа, это длительный акт нарастания все новых и новых скатывающихся в один клубок слоев не только в различные эпохи, но и в различных местах».[30]
Схему Марра кладут в основу своих исследований советские этногенетики. Учение Марра выбило почву из-под ног расовых теорий, которые строились на основе ложных индоевропейских лингвистических построений с их «праплеменем», «праязыком», «пранародом», являвшимся якобы исторической культурной закваской человечества и тем самым автоматически обеспечившим своим своевременным потомкам право господства над «низшими» расами. Н. Я. Марр доказал, что так называемые индоевропейские языки, объединяемые лишь по языковому строю есть просто определенная историческая стадия развития языков, что до этого мировые языки прошли одну общую стадию — яфетическую,[31] которая конструируясь далее в глубины доистории сводится при всем многообразии племенных диалектов к четырем первичным типам.[32]
Учение Н. Я. Марра показало великую и основную роль скрещиваний в процессе образования любого языка. Скрещивание вступает у Марра, как закон глотогонического процесса. Эти выводы учения Марра являются общими принципами любых этногенических исследований. Но кроме того Марр, занимаясь палеолингвистическими исследованиями русского языка оставил в своих работах множество ценнейших наблюдений и бесспорных положений по древнейшей истории восточного славянства и его этногенезу.
«Ведь чистота этнического состава славянства — миф, миф не народный, а созданный в кабинетах, книжный, постулат лингвистической рабочей теории, построенный на сродстве позднее сбытовавшихся языковых явлений, не разъясненных генетически, да и не могущих быть разъясненными безжизненной гипотетической схемой».[33]
Таково мнение Марра о всех индоевропейских теориях происхождения славян. Оно перекликается с когда-то высказанным положением Ломоносова.
Справедливость требует отметить, что в нашей науке среди филологов и историков к исследованиям Н. Я. Марра долгое время, было двойственное отношение. С одной стороны признавалась его огромная заслуга в совершении целой революции в языкознании, в первом опыте построение марксистской лингвистики, но вместе с тем его выводы и идеи совершенно не использовались ни историками, ни филологами (за исключением его учеников, разумеется). С другой стороны многие ученые, продолжая заниматься филологическими исследованиями на основе устаревшей, консервативной индоевропейской школы, упорно замалчивали учение Марра, делая вид, что его вовсе не существует. Но в последние 10–15 лет учение Марра пробило себе путь и в языкознании и в истории. Историки, особенно занимающиеся проблемой этногенеза, во все более широких масштабах обращаются к этому живительному источнику идей, мыслей и наблюдений.
Методика исследований, применяемая этногенетикой, специфическая, комплексная. Как указывает профессор А. Д. Удальцов, этногенетика не совпадает с простой совокупностью археологии, антропологии, лингвистики, этнографии, собственно истории,[34] но дает нам качественно новый комплекс и выводы ее могут не совпадать с простой суммой выводов отдельных элементов этого комплекса.
В связи с большим размахом, который приняли у нас за последнее время этногенетические исследования, появилась необходимость уточнить и систематизировать отдельные понятия, исходные пункты, стандартизировать терминологию, в которой все еще наблюдается значительная разноголосица.[35] Только при такой систематизации и стандартизации этногенетика приобретёт качества полноценной науки. Удачная работа в этом направлении проделана А. Д. Удальцовым в его статье «Теоретические основы этногенетических исследований». Основное положение этой работы сводится к следующему. Прежде всего необходимо устранить разнобой в понимании и определении основных терминов: племя, народность, национальность.
ПЛЕМЯ — категория этнографическая, противоположность нации, категории исторической. Племя в этнических категориях это нечто первичное, исходное, характеризуемое низким уровнем производительных сил с племенным тотемом и оформленным племенным диалектом.
НАРОДНОСТЬ — более крупная этническая общность, ряд родственных племен со сливающимися диалектами, менее устойчива, чем нация (народность можно приравнять к национальности, но первый термин удобнее, ибо национальность смешивают с нацией).[36] «Народность» в эпоху рабовладельческих и ранних дофеодальных государств — более крупная этническая единица.
НАРОД — При переходе от первобытной общины к классическому обществу (стадия военной демократии) — союз родственных племен и их слияние называется народом. Категория «народа», как классовая, более сложная, чем племя, ибо процесс интеграции (слияния) осложняется здесь внутренней дифференциацией (расслоением) на классовой основе в отношении языка и уровня культуры. В феодальный период на первый план выступают уже не племенные связи, а связи личного и территориального порядка. Это в свою очередь подготавливает полное отрицание всех предшествующих этнических категорий и образование на основе уже капиталистических отношений новых, исторически устойчивых общностей наций (образующихся на основе предшествующих скрещиваний). Все эти этнические категории ничего общего не имеют с расой. «Раса» — категория антропологическая, а передовая антропология учит, что каждый народ в физическом отношении есть продукт скрещивания нескольких рас, а не развития одной из них в чистом виде. Степени и формы скрещиваний бывают различны. Скрещивание племен с более низкой культурой с племенами более высокой культуры (например, готы в алано-сарматской среде северного Причерноморья). Бывают скрещивания обратного порядка. Например, славянская миграция на Дунай, на Балканы. Известны взаимодействия равностадиональных народов (наиболее трудные для изучения). В этом случае большое значение приобретает выяснение путей их передвижения.
Основой процесс этногенеза идет от множества к единству. Но наряду с ним (не отменяя его!) идет побочный процесс этнической дифференциации. В тот или иной период времени одна из этих тенденций может преобладать, но в историческом аспекте первая всегда остается решающей. Диалектика обоих процессов в их общей связи и создает своими противоречиями конкретную для каждой данной эпохи этническую многообразную действительность, составляющую предмет изучения этногенетики.[37] В общем этногенетическом процессе мы отмечаем переломные моменты (критические периоды) перехода в новое этническое качество. Эти переломные моменты необходимо улавливать и тщательно изучать, иначе выпадет самое главное — результат, появление на исторической арене нового народа. Некоторые компоненты, участвующие в создании того или иного народа (народности) могут войти затем в состав нескольких этнических образований. Это весьма распространенное явление. Но в этой массе всегда есть предки с основной ролью и предки с ролью побочной в образовании данной этнической единицы. Нужно помнить, что ни один народ (как бы мал он ни был) не исчезает бесследно, а продолжает жить в культуре последующих народов сменивших его на этой же территории. Из всего выше изложенного легко заключить, что наше понимание этногенеза категорически исключает понятия «пранарод», «праязык», «прарелигия» и т. д., как исходные моменты, которые лежат в основе буржуазных построений. Наконец, советская наука пересмотрела вопрос о роли миграции в этногенезе народов. В то время как буржуазная наука придает миграциям решающую роль, мы считаем их второстепенным фактором, придавая решающее значение историческому развитию насельников данной территории. Мы, конечно, не отрицаем миграций особенно внутренних (внутри исторических территорий), но масштабы исторически засвидетельствованных миграций сильно преувеличены (модернизированы) буржуазной наукой, а степень охвата миграцией на стадии военной демократии всего народа нуждается в тщательной проверке и исследовании.
