82
Об этих суффиксах и их функции см. подробнее [Левинтова 1958: 107–122].
[de Diego 1951a: 233].
Обзор литературы об обратной деривации в романских языках, в частности французском, можно найти в статье [Dánilá 1959: 95—105].
Явление, обратное словосложению, в испанистике принято называть анализом.
См. подробнее в главе «Смешанные типы словообразования».
[Graur 1957: 17].
См., например [Lázaro Carreter 1953: 106–107; Marouzeau 1951b: 71].
Подробнее см. [Смирницкий 1956: § 71–74].
[Gramática 1931: 146; Alemany Bolufer 1920: 151].
Словообразование этого типа имело место уже в латыни. Его продуктивности в испанском языке способствовало и то обстоятельство, что в испанском лексическом запасе оказалось большое количество соотносимых между собой существительных и глаголов, основы которых не содержали специальных словообразовательных суффиксов. Такие пары с исторической точки зрения не всегда находились в непосредственном деривативном отношении. Они могли быть параллельно созданы от одной и той же производящей основы. Так, от основы латинского причастия II образовывались глаголы и имена действия. Ср.
Исчезновение первичного глагола в народной латыни ставило фреквента—тивный глагол в непосредственную словообразовательную связь с отпричаст—ным именем, делало его как бы производящей основой этого имени. Такого происхождения испанские пары usar: uso, conquistar: conquista, cantar: canto. В них имя, содержащее общую с инфинитивом основу, означало действие.
Об отглагольных именах этого типа см. [Malkiel 1959].
Любопытно, что антонимичный глагол desembarcar 'выгружать, выса—живать(ся) с корабля' дает лишь одно производное el desembarco 'выгрузка, высадка'.
Этот пример интересен тем, что у производных имен отсутствует дифтонгизация гласного, которую следовало бы ожидать, поскольку она имеет место у глагола (ср. yo cuesto, tú cuestas, él cuesta, ellos cuestan).
Этот способ семантической дифференциации имен, по—видимому, исторически связан с латинским различением некоторых существительных путем применения разных парадигм склонения. В латыни это обычно касалось причастий, субстантивированных в разных родовых формах. В испанском языке эта тенденция осложнилась еще и тем, что нередко имена существительные единственного числа восходят к латинской форме множественного числа. Ср. исп. punta 'острие' (лат. puncta мн. ч., ср. р. от причастия глагола pungo, pupugi, pünctum, – ere) и punto 'точка' (лат. pünctum); исп. deudo 'родственник' (лат. debitus от причастия глагола debeo, – ui, – ítum, – ёге) и deuda 'долг' (лат. debita мн. ч., ср. р.).
Противопоставление этого типа засвидетельствовано и в латыни, где оно, впрочем, не отличалось продуктивностью. Ср. albo, – are 'делать белым' и albeo, – ere 'белеть'. Категория непереходности выражена принадлежностью глагола albere (от albus 'белый') ко II спряжению, с которым в латыни нередко связывалось значение состояния.
Суффикс – ec-, по—видимому, не имеет вполне определенной словообразовательной функции и выступает как своего рода посредник между основой прилагательного и парадигмой II спряжения. Такого рода инфиксы очень характерны для испанского языка.
См. [Эрну 1950: 172, 177].
См. [Murphy 1954: 19–24].
Среди существительных, не имеющих значения лица, смысловая дифференциация, выражаемая только разной родовой принадлежностью, в испанском языке не носит системного характера. Ср. la pez 'смола, деготь' и el pez 'рыба', el cura 'кюре, священник' и la cura 'лечение', el parte 'сообщение, сводка' и la parte 'часть', la corte 'двор' и el corte 'отрез, порез'.
Такое положение подтверждается и теми случаями, когда образование отглагольного имени не сопровождается присоединением гласного звука. Это может произойти, когда основа глагола соответствует звуковой структуре испанского слова. Ср. deslizar > el desliz, pregonar > el pregón, perdonar > el perdón, sostener > el sostén, disfrazar > el disfraz.
Не следует думать, что в словообразовании вообще невозможна нейтрализация категории «первичности—производности». Так, нanpимep, порядок расположения членов модели безразличен в словообразовании, основанном на дифференциации конечного гласного. Ср. la canasta – el canasto, la gorra – el gorro, la manzana – el manzano, el hilo – la hila, el fruto – la fruta. Ни одно из этих слов не может рассматриваться как производное. Оба существительных являются равноправными членами семантически взаимодействующих пар, хотя реально одно из них возникло раньше и послужило базой для создания своего сочлена. Этот пример показывает, что производность не есть необходимая словообразовательная категория. Она сопутствует только тем моделям деривации, у которых порядок расположения компонентов является их существенным структурным признаком.
Cм. [Смирницкий 1956: § 84]. Ср. также [Соболева 1958; 1959].
Эта форма до сих пор давалась под звездочкой. Однако, как сообщил Бенвенист, она засвидетельствована в текстах XI в. (см. [Benveniste 1957: 145]).
Оттенок глагольности, как бы переведенный в атрибутивный план, выражается в том, что свойство предмета воспринимается не как имманентное, а как возникшее в результате осуществленного ранее действия и потому приближающееся к состоянию.
На это обстоятельство обратил внимание Я. Малкиель [Malkiel 1941]. В его работе прослеживаются возникновение, причины распространения, семантика и стилистическая окраска данной модели словообразования.
Любопытно заметить, что прилагательные типа barbado 'бородатый' сохраняют некоторый, хотя и очень слабый, оттенок вербальности. Этот нюанс поддерживается активным функционированием суффикса – ado в сфере образования причастий глаголов I спряжения. В то же время сходные по значению прилагательные типа barbudo 'бородатый', narigudo 'носатый' утратили элемент вербальности, чему способствовала неупотребительность суффикса – udo для образования причастий от глаголов II спряжения.
См. подробно в главе «Вопросы морфологии и функционирования имен в испанском языке».
[Meyer—Lübke 1921: 171].
См. [Granville Hatcher 1946: 216–228].
См. [Касарес 1958].
[Darmesteter 1875b: 160].
[Касарес 1958: 172].
Во французском языке, в котором категория множественности выражается преимущественно артиклем, это качество соединений типа timbre—poste выступает не столь отчетливо.
На это, между прочим, указывает Р. Ленц (см. [Lenz 1935: 88]).
[Várela 1951: 166].
[Ibid.: 63].
[Tnieba 1865: 38].
[Varela 1951: 15].
[Ibid.: 136].
[Ibid.: 226].
La voz de México. № 824 (от 5 февраля 1954 г.).
[Varela 1951: 8].
[Del Vаlle Inclán 1940: 103].
Образования этого типа не следует смешивать с аппозицией, при которой существительное выступает в атрибутивной функции, не подвергаясь при этом адъективации, иначе говоря, при аппозиции не происходит отрыва качества от субстанции.
По данному синтаксическому типу могут строиться и вполне нейтральные сочетания. Например, la ciudad de Málaga 'город Малага', el mes de mayo 'месяц май' лишены эмфазы, поскольку они не соотносятся с нейтральными конструкциями такого же лексического наполнения: по—испански нельзя сказать ни *la ciudad Málaga, ни *el mes mayo. Этот пример еще раз подтверждает мысль о том, что отличие эмфатических конструкций от нейтральных заключается не столько в особенностях их синтаксического строения, сколько в соотнесенности с неэмфатическими сочетаниями или предложениями.
Очень полные сведения о французской эмфазе содержатся в кн. [Mül—ler—Hauser 1943]. Приведенные выше примеры взяты из этой монографии.
Об эмфазе в итальянском языке см. [Gossen 1954]. Примеры взяты из этой книги (с. 118–121).
См. [Вольф, Никонов 1965: 114]. Все португальские примеры предоставлены мне E. M. Вольф.
[Grimm 1826: 407].
[Ibid.: 597].
[Ibid.].
[Ibid.: 409].
[Diez 1874: 377–408].
[Ibid.: 377].
[Meyer—Lübke 1895: 431; 1921: 162–164].
[Darmesteter 1875a: 10–19].
