Если чёрт Ивана Карамазова – сравнительно крупная фигура, так как в нем есть масштаб и глубина философа, то недотыкомка Передонова, героя романа Ф.К. Сологуба «Мелкий бес», угнетает читателя своей ничтожностью. Недотыкомка Передонова – это тоже шизофреническая галлюцинация героя, но она рождена на почве его ненависти к людям. Недотыкомка – воплощение мелочности и ничтожности личности самого Передонова.
Сологуб, по существу, не изображает «нечистую силу» как таковую. «Нечистая сила» мерещится больной душе Передонова потому, что во всех и во всем он видит врагов. Роман «Мелкий бес» – это горькая и смешная история о ненависти человека к людям и к миру. Больная душа рождает чудовищ, почти таких же страшных, как на знаменитых офортах Ф. Гойи.
Недотыкомка (даже само название с приставкой «недо-» показывает нечто незавершенное, недовоплощенное, недоделанное и бесформенное) впервые является Передонову во время молебна при въезде в новую квартиру. Запах ладана кружит ему голову, и он видит недотыкомку – больную фантазию своей мрачной, подзрительной души: «Откуда-то прибежала маленькая тварь неопределенных очертаний – маленькая, серая, юркая недотыкомка. Она посмеивалась, и дрожала, и вертелась вокруг Передонова. Когда же он протягивал к ней руку, она быстро ускользала, убегала за дверь или под шкаф, а через минуту появлялась снова, и дрожала, и дразнилась – серая, безликая, юркая.
Наконец, уже когда кончался молебен, Передонов догадался и зачурался шепотом. Недотыкомка зашипела тихо-тихо, сжалась в малый комок и укатилась за дверь»[106].
Демон вражды и ненависти сидит в самом Передонове: он одержим страхами, тоской. Как пишет Сологуб, Передонов смотрел «на мир мертвенными глазами» (…) «Все доходящее до его сознания претворялось в мерзость и грязь. В предметах ему бросались в глаза неисправности и радовали его»[107].
Как Иван Карамазов, бросающий в чёрта чернильницу, стремится уничтожить его или, по крайней мере, избавиться от своего болезненного морока, так Передонов одержим одним желанием – убить недотыкомку. Внутренняя агрессия превращается у него во внешнюю: он пишет доносы в полицию на всех знакомых и даже на игральные карты. Кот Передонова недобро смотрит на него зелеными глазами, и Передонов отводит его к парикмахеру с целью побрить наголо. Кот, как известно из фольклора, дьявольское отродье. Но у Сологуба кот – просто испуганный кот, в котором один лишь Передонов видит «нечистую силу».
Кот в испуганном воображении Передонова делается злым помощником Варвары, его сожительницы. Она, по его мнению, будет ворожить на картах или поваренной книге с черной обложкой, а на шерсти кота можно колдовать, «гладя кота впотьмах, чтобы сыпались искры»[108]. Под комодом Передонов опять ищет недотыкомку. Ей Варвара якобы подсвистывает по ночам, когда храпит. В результате Передонов топором перерубает крышку стола, под которым, как ему кажется, спряталась недотыкомка. Недотыкомка в другой раз во время богослужения в церкви прячется под ризу священника, и только один Передонов зорким глазом видит эту тварь, которая принадлежит «нечистой силе».
Приятель Передонова Володин напоминает барана и говорит будто блеет, как баран. В больном воображение героя баран тоже вражья, дьявольская сила. Вот почему его, этого барана, следует обязательно убить ножом – и тогда можно будет сразу избавиться от всех напастей: страхов, подозрительности, от врагов, разом навалившихся на Передонова, наконец, от невыносимой головной боли, которой страдает персонаж Сологуба. Так Передонов, пьяный от водки, резанул по горлу заранее заготовленным ножом такого же пьяного Володина, похожего на барана и от боли заблеявшего как баран. В финале романа снова появляется кот. Он нюхает кровь убитого Володина и злобно мяукает, словно «нечистая сила» насладилась победой над Передоновым, который в конце концов выполнил ее дьявольские нашептывания.
5.1.3 Сатана и его свита у М.А. Булгакова
Булгаков, создавая образ сатаны – Воланда, не идет ни по пути Гоголя, ни по пути Достоевского. Конечно, в основном он продолжает традицию «Фауста». С образом Фауста напрямую связан Мастер с его поиском истины. Маргарита – прямая перекличка с образом Гретхен (Маргариты) в «Фаусте». Наконец, образы Воланда и Мефистофеля имеют несомненное внутреннее сродство. Впрочем, у Булгакова Воланд крупнее, величественнее, значительнее. Он не лебезит перед Фаустом, как гётевский Мефистофель, он «Князь тьмы». В образе Воланда есть что-то царственное. Помимо властности и силы, он наделен щедростью и великодушием, которые, казалось бы, трудно ожидать от дьявола. В отношении к Маргарите и к ее дальнейшей судьбе он выступает отчасти как ангел-хранитель, отчасти как всемогущий «добрый дядюшка», неожиданно наделивший Мастера и Маргариту богатым наследством.
Такой образ Воланда рождается у Булгакова, вероятно, потому, что свита сатаны, явившаяся в Москву, должна, по замыслу писателя, расставить все точки над i. Сталинский режим может быть уничтожен только одним способом – «нечистой силой», власть которой несравнимо сильнее власти Сталина. Не даром Булгаков эпиграфом к роману ставит слова гётевского Мефистофеля о себе: «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».
Благо в данном случае – это смех. Смех, по Булгакову, сильнее страха. Смех и любовь (любовь Мастера и Маргариты)[109] – вот две силы, способные сровнять с землей и не оставить камня на камне от железобетонного бункера сталинского режима, целиком построенного на страхе и человеческой подлости. «Нечистая сила» шутя отбрасывает прочь все, до того безотказно действующие механизмы насилия. Простодушные работники НКВД злобно палят из своих боевых пистолетов в Кота Бегемота и Коровьева, только получается, если глядеть со стороны, будто дошкольники азартно играют в «войнушку». Над доблестными защитниками сталинского режима с грубым шутовством издеваются и от души веселятся над их беспомощностью Фагот и Бегемот, служители Воланда, после чего они поджигают «подозрительную» квартиру с помощью примуса. Благодаря свите Воланда, солидную советскую культурно-просветительскую организацию в полном составе на грузовиках отправляют в сумасшедший дом, в клинику Стравинского. Грозный начальник-ругатель на время исчезает из своего костюма, а опустевший, без своего владельца костюм, даже не заметив пропажи хозяина, продолжает подписывать документы и накладывает резолюции с умелостью своего реального обладателя, который, снова вселившись в костюм, одобрил все подписанные костюмом резолюции.
Если режим смешон, он не может быть страшен. Стало быть, гибель его предрешена, и Булгаков первыми могильщиками сталинского режима делает «нечистую силу», посетившую Москву по дороге в преисподнюю во время Страстной недели, как раз перед Пасхой.[110]
Итак, как конкретно Булгаков рисует образы «нечистой силы»? Как мы уже говорили, он хорошо помнил достижения Гоголя и Достоевского и использует художественный опыт обоих писателей. Вся свита Воланда, безусловно, это уроки раннего Гоголя времен «Ночи перед Рождеством» и «Вия». Гротеск, яркие карикатурные лица, какие-нибудь одна или две гипертрофированные детали облика персонажей «нечистой силы», что характерно и для художественного метода Гоголя, – вот портретные приемы Булгакова. Даже серьезный и величественный Воланд не избежал гротесковой манеры писателя. Воланд имеет разные глаза, во-первых, и, во-вторых, его слова и поступки настолько не укладываются в обыденность и советские штампы атеистического сознания, что легче всего объяснить поведение Воланда его очевидным безумием, что и делают Иван Бездомный вместе с Берлиозом: «– Вы… вы сколько времени в Москве? – дрогнувшим голосом спросил он (Берлиоз).
– А я только что сию минуту приехал в Москву, – растерянно ответил профессор, и тут только приятели догадались заглянуть ему как следует в глаза и убедились в том, что левый, зеленый, у него совершенно безумен, а правый – пуст, черен и мертв.
«Вот тебе все и объяснилось! – подумал Берлиоз в смятении, – приехал сумасшедший немец или только что спятил на Патриарших. Вот так история!»
Да, действительно, объяснилось все: и страннейший завтрак у покойного философа Канта, и дурацкие речи про подсолнечное масло и Аннушку, и предсказания о том, что голова будет отрублена, и все прочее – профессор был сумасшедший»[111].
Образы Воланда и его свиты одновременно и динамичны и картинны: каждую сцену булгаковского романа, где действуют представители «нечистой силы, можно легко превратить в застывшую живописную композицию с яркими выразительными позами действующих лиц. Свита Воланда – Коровьев, кот Бегемот, Азазелло, Абадонна и служанка, она же вампирша Гелла.
