ТА как система психотерапии для личностного роста и личностных изменений стала известна широкой общественности после выхода знаменитой книги Эрика Берна «Игры, в которые играют люди» («Games people play», 1964). В представлении Берна ТА отличает оригинальное понимание структуры личности и ее функционального выражения в каждый отдельный момент времени (принцип эго-состояний «Родитель – Взрослый – Ребенок» см. рисунок 4), оригинальное понимание структурирования человеком длительных временных отрезков (понятия времяпрепровождения, работы, манипуляционных игр и сценариев жизни), а также внедрение в практику эффективной формы взаимодействия «терапевт—клиент», названной контрактным методом («контракт на изменение»).
Рис. 4. Эгограмма Э.Берна
Р – эго-состояние Родителя
В – эго-состояние Взрослого
Ре – эго-состояние Ребенка
В настоящее время ТА развивается в рамках трех больших психотерапевтических школ (Stewart, Joines, 1987). Одна из них – «классическая школа» Берна. Психотерапия проводится преимущественно в группах в форме «терапевтического обучения» с последовательным использованием структурного, функционального анализов, анализов трансакций, игр и сценариев для достижения личностной автономии при условии изменения клиентом проблемного поведения. В широком смысле – на первых этапах это когнитивная психотерапия, ориентированная на достижение интеллектуальных озарений – «инсайтов», когда терапевт и клиент «разговаривают» на одном, понятном тому и другому, а потому исключающем двойные толкования языке ТА. С точки зрения классической школы, важная роль отводится умению терапевта давать клиенту новые Родительские послания. При этом, как считает Патрисия Кроссман (Crossman, 1966), психотерапевт должен уметь давать клиенту столь сильные «разрешения», что они способны перекрывать послания биологических родителей клиента. Чтобы сделать это, терапевт должен быть в глазах клиента более сильной фигурой, чем его Родители, а также быть способным обеспечить клиенту защиту в том случае, если он будет чувствовать дискомфорт или дистресс, отказываясь под влиянием терапевта следовать Родительским предписаниям. Подобный подход подвергся критике со стороны некоторых терапевтов (Holloway, 1974) на том основании, что клиент, получая новое Родительское разрешение, «носит терапевта в кармане», а значит, он не свободен в своем выборе, который можно было бы достигнуть путем перерешения, когда клиент может решить начать «новую жизнь».
Другая школа – «школа перерешения» (Goulging, Goulging, 1979), синтезировавшая теорию ТА и практику гештальт-терапии Фредерика Перлза. Авторы этого направления Роберт и Мэри Гулдинг считают, что решения, искажающие развитие, принимаются в раннем детском возрасте и закладываются в виде негативных предписаний в эго-состояние Ребенка в большей степени под влиянием эмоций, чем мышления. Вследствие этого в терапевтической ситуации, использующей метод возвращения к ранней травматической сцене, когда возможно «вспомнить», «пережить» травмирующее событие и «отказаться» от него. Понятно, что техника гештальт-терапии (метод двух стульев Перлза, фантазирование, работа со сновидениями) в работе с эмоциями наиболее конструктивна. Это эмоциональная психотерапия, позитивным образом преобразующая стрессовые эмоции. При этом важна реинтеграция первичной сцены и связанного с ней негативного материала во Взрослую часть личности пациента, что достигается использованием техник, адресующихся к мыслительным процессам. В работе по перерешению контракт не рассматривается как двустороннее соглашение между терапевтом и клиентом; это скорее соглашение клиента с самим собой, тогда как терапевт в этом процессе выполняет важную роль свидетеля. При этом терапевт не дает «Разрешения». Клиент находит его сам для себя, ориентируясь на свои внутренние силы. Терапевт выполняет роль поддерживающего окружения (в том числе вместе с другими членами терапевтической группы), демонстрирует «позитивную модель», технически обеспечивает протекание процесса перерешения.
Третья школа – школа катексиса, или переродительствования, – основана Джеки Ли Шифф (Schiff, Birthday, 1970) – социальным работником из Калифорнии. Центральной идеей метода явились представления о патологической Родительской программе, переданной биологическими родителями своим детям – будущим психотикам, концепция Грегори Бэйтсона (1993) о «двойном зажиме», а также собственная концепция Шифф негативного симбиоза и пассивности (Schiff, Schiff, 1971). Переродительствование используется при работе с психотиками и заключается в формировании у них нового «здорового» Родительского эго-состояния. Это достигается с помощью «усыновления» психотика (Шифф это делала в прямом смысле), длительной сепарации от биологических родителей и воспитания «заново», начиная с месячного возраста. При этом прежние «безумные» Родительские послания лишаются энергии или декатектируются. Эта техника малоизвестна в России, поскольку ее трудно описать, и используется западными психотерапевтами неполно. Техника в широком смысле могла бы быть отнесена к модификации бихевиоральной психотерапии, поскольку поведенческим методам отводится ведущая роль при «перевоспитывании» психотика. В последнее время представители данного направления увлечены энергетическими концепциями.
Контрактный метод в ТА (Berne, 1964; James, Jongeward, 1971) применяется всеми школами и служит неким процессуальным регулятором в отношении «терапевт—клиент». Этот метод предполагает взаимную ответственность и терапевта, и клиента за результаты лечения, так что вклад каждого из них в результат одинаков и составляет 50 %. Контракт имеет как бы две стороны: административную (условия, место, продолжительность работы, плата терапевту, взаимная ответственность) и процессуальную (каких изменений хотел бы добиться клиент, что он и терапевт могли бы для этого сделать или не сделать, по каким признакам они могли бы узнать о достаточности терапии и выполнении контракта). Лумис (Loomis, 1982) предлагает 4 типа контрактных рамок для работы в ТА.
1) Контракт на попечение, который предусматривает заботу как цель излечения. Это означает, что терапевт заботится о росте клиента для достижения им состояния, при котором будут возможны изменения. Питающее окружение и поддержка обеспечиваются активностью «положительного (+) Воспитывающего Родителя» терапевта, тогда как его «Взрослый», аккуратно и точно оценивая тип адаптации клиента, сообщает ему релевантную когнитивную информацию. Без заключения такого типа контракта терапевтический альянс проблематичен. В случаях алкогольной патологии движение к пониманию обеспечивается интервью осторожного типа, поскольку в его ходе проясняются патологические мортальные конструкты пациента и типы его витальной защиты.
2) В контрактах по социальному контролю основное внимание уделяется контролю опасных выходов из кризисной ситуации, типичных для того или иного пациента. При заключении данного контракта возрастает роль «Взрослого» терапевта и его (+) «Критического Родителя», способного обеспечить клиенту надлежащий тип защиты. Несмотря на многообразие кризисных ситуаций и обилие внешних дистрессоров, непродуктивное поведение обуславливается сценарием и наличием специфических выходов. Наиболее одиозные сценарные выходы – аварийные люки (убийство, самоубийство, сумасшествие) – были впервые описаны Холловей (Holloway, 1973). Одновременно с работой Холловей была опубликована статья Драй с соавт. (Drye et al., 1973) о применении несуицидальных контрактов. Заключение несуицидальных контрактов особенно необходимо пациентам, имеющим парасуициды и самоповреждения в анамнезе.
Причем, по мнению Бойда и Коулз-Бойд (Boyd, Cowles-Boyd, 1980), эта терапевтическая тактика должна выполняться как рутинная процедура на самых ранних этапах лечения для всех пациентов без ожидания диагностического подтверждения наличия гамартического сценарного выхода. Закрытие подобных выходов преследует две ясные терапевтические цели: содействовать пациенту в обеспечении физической защиты самому себе против желаний убийства, сумасшествия или суицида, а также (и, следовательно) помогать ему начать изменять свой сценарий, отказавшись от гамартических выходов. Мой терапевтический опыт свидетельствует о том, что не всегда необходимо спешить с заключением антисуицидальных контрактов, поскольку неосознаваемая и невербализованная возможность негативных выходов, будучи вербализованной и подтвержденной Родительским авторитетом терапевта, может стимулировать неконтролируемую тревожность вплоть до панической атаки. Особенно это относится к клиентам, в истории которых не было попыток несуицидальных самоповреждений или парасуицида. Чтобы действительно перекрытие аварийных сценарных выходов было действенным, терапевт нуждается в применении этой процедуры со всей возможной осторожностью в нужное время и на той стадии терапии, когда эта процедура принесет клиенту максимальную пользу.
