с намного более смутно сексуализированными ранними образами матери из второй и даже первой эдипальных триад девочки. Однако в концерте переноса пациентки на аналитика голос продвинутого негативного эдипа, которому известно очень многое об отце и которого девочка в данный момент использует в качестве эдипального образца для подражания, обычно ясно отличим от архаических и менее осведомленных ухаживаний раннего «маскулинно-лесбийс-кого»эдипа.
Активацию различных стадий и превратностей триад-ного эдипального развития девочки, а также разнообразные взаимоотношения между ними и ее первоначальными диадными образами матери можно наблюдать и понимать как через их трансферентное повторение, так и через их фазово-специфическую активацию в отношении пациентки к аналитику как к новому эволюционному объекту. Однако мне хотелось бы особо подчеркнуть важное значение способности аналитика к дифференциации между триад-ными и диадными трансферентными активациями пациентки. Часто особенно трудно, но клинически крайне важно, отличать негативный эдипальный перенос женщины-пациентки и его регрессивных (триадных) предшественников от возрождения ее индивидуальной диадной любви к матери в аналитических взаимоотношениях.
Для девочки любовный объект ее пола является, как правило, базисно столь же неамбивалентным, как и любовный объект противоположного пола для мальчика. Инди-видуация как мальчиков, так и девочек проходит с матерью в качестве их первого индивидуального любовного объекта. Однако мальчик обычно связывает свою идентичность с образом отца как своего идеального Собственного Я, в то время как девочка первоначально использует свою диад-ную мать для обеих целей. Поэтому угроза их базисной идентичности будет у женщин лишь в исключительных случаях представлена как страх гомосексуальности. В то время как гомосексуальность для мужчин, как правило, представляет утрату их базисной мужской идентичности, для женщин в целом она намного меньше опасна.
Суммируем наиболее часто встречающиеся установления объектов любви и объектов в качестве образцов для подражания для обоих полов во время эдипального периода. Для девочки мать в основном как диадно, так и триадно обусловлена и как объект любви, и как образец для подражания, в то время как отец существенным образом триадно обусловлен, когда он переживается в любой из этих позиций. Для мальчика мать является большей частью диадно и триадно определена как объект любви, но обычно триадно определена как объект для подражания. Отец для мальчика склонен быть одновременно диадно и триадно определен как образец для подражания, но большей частью триадно определен как объект любви.
В целом представляется, что девочки склонны любить своих матерей больше, чем мальчики любят своих отцов, но мальчики восхищаются своими отцами больше, чем девочки восхищаются своими матерями. Как говорилось выше, раннее развенчивание матери в качестве полезного образца для подражания во время самой первой, феминно-лесбий-ской триады девочки склонно намного более изолировать диадный аспект от ее эдипально детерминированной идеализации матери в качестве образца для подражания, чем в случае мальчика и его идеального диадного образца для подражания. Продолжающаяся связь мальчика со своим диадным образцом для подражания позволит ему вступить в триадную амбивалентность и вынести ее и будет функционировать в качестве фоновой поддержки для эдипальных интернализаций, которые подготавливают мальчика для его будущей сексуальной и эмоциональной зрелости, в то время как девочка склонна в большей мере оставаться со своим эдипальным образцом для подражания в той мере, в какой рассматривается приобретение ее базисной оснастки для будущей взрослой женственности.
Следует подчеркнуть, что акцентирование мною сохранения первоначальных индивидуальных диад во время эдипального периода, а также последствий этого для превратностей развития последнего не следует понимать как указывающее на недостаток внимания или недооценку решающей значимости самих эдипальных интернализаций для развивающихся психических структур ребенка. Как оценочно-селективные, так и информативные идентификации с эдипальными объектами для любви и соперничества будут особо важны в построении идентичности ребенка для его способности понимания как своего внутреннего мира, так и внутреннего мира других людей, а также для приобретения базисной готовности к будущей мужской или женской роли, включая взрослую сексуальность и функционирование в качестве родителя. Развития и нарушения эдипальных взаимодействий и возникающие в результате этого интернализаций будут решающим образом определять природу и форму, в которой эдипальные репрезентации будут интроецированы и вытеснены при первой попытке ребенка устранить их из своего сознательного мира переживаний, а также его подготовленность к их дальнейшей интернализации и интеграции при разрешении его подросткового кризиса.
Однако, как указывалось выше, различные превратности развития, осложнения и результаты эдипальной драмы индивида представляют обширную область теоретических и клинических проблем, исключительно интересную для психоаналитического исследования, но обзор и обсуждение которой мы не можем здесь дать.
Причины, ведущие к тому, что ребенок становится способным мотивировать положить конец своей эдипальной привязанности, традиционно искали в конфликтах, неотъемлемо присутствующих в самой эдипальной триаде. Таким образом, неоднократные унижающие фрустрации эдипальных желаний ребенка и эскалация страхов наказания талиона (Фрейд, 1924) обычно считаются центральными мотивациями для видимого отказа ребенка от своих эдипальных стремлений.
Хотя я и согласен с законностью вышеупомянутых мотиваций как непосредственных причин для эдипального тупика ребенка, однако хочу подчеркнуть в качестве главной дополнительной детерминанты потребность ребенка, соответствующую фазово-специфической необходимости, восстановить прежние, свободные от конфликтов и относительно не амбивалентные взаимоотношения между собой и своими родителями. Эмпирические прототипы для таких форм привязанности представлены у ребенка диад-ными идеальными образами своих родителей в качестве доэдипальных объектов любви и образцов для подражания для его Собственного Я. Как говорилось выше, идеальные образы свободной от конфликтов диадной любви и восхищения между ребенком и его родителями будут сохраняться наряду с эдипально детерминированными репрезентациями Собственного Я и объекта, таким образом обеспечивая основу для отступления ребенка, когда его эдипальные стремления окажутся невозможными по причинам, порождаемым самим эдипальным треугольником. Таким образом, как уже указывалось выше, необходимо осознавать и подчеркивать специфическую важность этих диад как защит для продолжения структурного развития ребенка. Их сохранение предотвращает утрату идеальных образов базисных эволюционных объектов ребенка во время его предварительной подготовки к взрослым формам привязанности, для которых он еще не оснащен физически и не зрел психически.
Прекращение ребенком переживания себя и своих родителей эдипальным образом представляет экстенсивную утрату объектов, до сих пор переживавшихся как внешние. Как говорилось в главе 5, такая массивная утрата либиди-нально и агрессивно катектированных внешних объектов возможна, лишь когда утраченные объектные репрезентации одновременно интернализуются как интроекты. Эта ситуация сравнима с любой более поздней утратой главного объекта любви, в которой утраченный объект будет сперва заменяться его интроецируемым присутствием до тех пор, пока более продвинутые интернализации подлинного траура не сделают интроект излишним.
Однако, так как процессы, сравнимые с трауром в отношении интроектов эдипальных родителей, не будут фазово-специфически мотивированы и возможны до подросткового кризиса, за интроекцией должно последовать вытеснение сексуально желаемых и убийственно ненавидимых эдипальных репрезентаций объекта, а также соответствующих репрезентаций Собственного Я, для того чтобы сделать отказ от внешних эдипальных связей эмпирически подлинным для ребенка даже внутренне. Ограничивающие и наказывающие аспекты интроецированного эдипального родителя будут вытеснены менее полно, продолжая в качестве интернали-зованной родительской власти наблюдать и убеждаться в том, что запретные эдипальные репрезентации остаются вне сознательного понимания и поведения ребенка. Такое продолжение эдипальных конфликтов с внешними родителями как с интернализованными конфликтами между их вытесненными сексуальными и агрессивными эдипальными репрезентациями, с одной стороны, и их аспектами суперэго – с другой, обсуждалось в третьей главе.
