Как третью категорию холостых мужчин, разумеется, в университетских только городах, мы назвали студентов высших школ Италии, Франции, Германии, Англии и Испании, составлявших там главную клиентелю проституции. Поэтому такие города, как Болонья, Флоренция, Падуа, Павия, Сиенна, Реймс, Орлеан, Париж, Монпелье, Гейдельберг, Лейпциг, Кельн, Эрфурт, Вена, Прага, Оксфорд, Саламанка и другие, переполнены были проститутками. Университеты южных стран посещались, разумеется, больше немецких. Тем не менее и некоторые немецкие университеты посещались большим количеством учащихся, например в Лейпциге, Эрфурте, Виттенберге и Кельне, где число студентов колебалось между 400 и 700. По Вуетману например, студенты Лейпцига, число которых для 15 века он определяет в среднем в 600–700 человек, составляли шестую часть население города. Еще больше была посещаемость некоторых заграничных университетов, например, высших школ в Болонье и Париже, где было, между прочим, и много немцев и приезжих из северных стран. Число студентов там не колеблясь можно признать в несколько тысяч. Среди студентов дурной славой охотников за женским полом пользовались главным образом клерики и «писцы», т. е. юристы. «Schone Weiber und Rebensaft ist aller Schreiber ein Buelschaft» (Красивые женщины и виноградный сок возлюбленные всех «писцов»), гласит изречение того времени. Наиболее опороченными, благодаря пьянству и развратной жизни студентов, считались Париж, Падуа, Саламанка, Кельн, Лейпциг и Вена. Уже в начале 13 века Жак де Витри рассказывает о Париж е, что проститутки постоянно шатались там по улицам недалеко от школьных зданий, чтоб завлекать студентов. Часто в одном и том же доме можно было найти наверху школу, а внизу бордель. В верхнем этаже профессора читали свои лекции, а в партере проститутки занимались своим гнусным ремеслом; вверху раздавался шум от ученых диспутов, а внизу слышалась отвратительная брань проституток. В итальянских университетах также «ревностно предавались страсти к вину и любви», но итальянский студент не так легко погружался в грубое пьянство, господствовавшее в немецких университетах; Венера влекла его больше, чем Вакх, вино служило только для того, чтобы усилить радости любви и сделать их более пикантными. В пользующемся дурной славой сочинении «Hermaphroditus» Антония Беккаделли, известного под именем Панормита (1393–1471), учившегося в Сиенне вместе с Энеа Сильвио и, подобно ему, описавшего свои студенческие переживание в неприличных стихотворениях, мы находим очень смелое описание поведение студентов в борделях итальянских университетских городов, в особенности города Сиены. Там есть, например, описание ночного посещение целой толпой студентов фландрской проститутки Нихины в сиеннском борделе. (Lib.II, epigr.30); описание красавиц флорентинского борделя (II, epigr. 37) и особенностей Урсы, типа проститутки студентов (Lib. I, epigr. 5, 8, 9; II, 7, 9, 10) и т. д. Дурной репутацией пользовалась в этом отношении и Падуа, между тем как Болонья считалась более нравственной. Напротив, Саламанка имела многочисленных проституток, которые посвящали себя исключительно услугам студентов, как это описано в упомянутом нами выше старом стихотворении, «Caraijcomedia». Среди них бывали часто старшие, «опытные» проститутки, как Марибианка, занимавшаяся уже раньше своим промыслом во многих испанских борделях, пока она, наконец, не приехала в Саламанку, чтобы «обучать» студентов; или обе Вираяне, мать и дочь, Педроза и Беатрицика, с которыми должен был знакомиться всякий приезжавший в Саламанку студент, потому что в этом университете никто не мог выдержать экзамена лицентиата или доктора, без того, чтобы они раньше не проэкзаменовали его и не нашли его способным. О студентах Вены Сильвио говорит: «Они преданы сладострастию, еде и питью». Кельнские студенты очень много занимались уличными и бордельными проститутками и очень мало изучением своих книг. Проституток иногда временно изгоняли, правда, из подозрительных домов и приютов поблизости от студенческих «бурс» (интернаты, пансионы), но они вскоре возвращались обратно. В I486 году, по жалобам начальников бурс нескольких улиц, совет распорядился, чтобы проститутки удалены были из домов, расположенных близ этих бурс, а в случае сопротивления, чтобы их насильно отвели в бордель, как это неоднократно бывало и раньше. Университетское начальство также принимало меры против сношения студентов с проститутками. По университетским статутам от 1392 года, всем магистрам и студентам под страхом наказание запрещено было «шататься по ночам», «предаваться разврату» и часто посещать кабаки и «другие запрещенные места». Управляющий бурсой должен был также следить за тем, чтобы никто из студентов не выходил ночной порой из бурсы без разрешения своего магистра, летом позже 10, а осенью и зимой позже 9 часов вечера. Иногда предававшиеся ночному разгулу студенты не допускались также к экзаменам. Подробное описание Германа фон Вейнсбериа своих переживаний в студенческие годы дает вам наглядное представление об эксцессах in Venere et Baccho, которым предавались кельнские студенты. Что касается Лейпцига, то описание студенческих нравов в чрезвычайно интересном «Libellus formularis universitafis Lipcczensis» от 1495 года указывает на частые отношение между студентами и проститутками и на необходимость постоянных запрещений шатаний (mandata de non vagando nocturno temporel, вследствие драк и сношений с проститутками по ночам, тем более что именно в Лейпциге многие студенты жили вне бурс и таким образом ускользали от более строгого надзора. В 1472 году студенты затеяли в борделе свалку с другими посетителями и даже прибегли к оружию; такого рода эксцессы, бывали довольно часто. Очевидно, как намек на студенческую клиентелю расположенный у Галльских ворот в Лейпциге бордель назван был в 1409 году, в год основание университета, насмешливым именем пятой коллегии.
На так называемых «Quaestiones quodlibeticae», т. е. на студенческих диспутах, которые устраивались в некоторых немецких университетах, а также в Париже, рассматривались иногда и более лёгкие, шутливые темы, в том числе и отношение проституток к своим клиентам. Так, например, в 90-х годах 15-го столетия в Гейдельберге, под председательством Иоганна X альта, магистр Иакоб Гартлиб произнес на диспуте следующую шутливую речь:
«De fide meretrieum in sues amat ores. Quaestio minus principalis urbani– tatis et facetiae causa in fine quod libeti Heidelbergensis determinata a magistro Jacobo Hartlieb Landonensi». (Первое изд., Ульм, около 1500.)
Речь эта является предостережением против коварства и хитрости проституток, изложена в форме академического диспута, с многочисленными цитатами из римских поэтов, в особенности Овидия и Вириилия, а также из римского и канонического права, и снабжена всевозможными немецкими и переводными поговорками. Она важна для нас, прежде всего, в том смысле, что указывает на тесные отношение между студенчеством и проституцией, выразившиеся в выработкеобщего жаргона, который Аве-Лаллеман, как мы уже упоминали, ошибочно считал продуктом духовной среды, между тем как он обязан своим происхождением среде академической. Мы должны, впрочем, оговориться, что к академистам тогда в действительности принадлежало больше духовых лиц, чем светских. В выходивших впоследствии словарях студенческого языка, например, в вышедшем в 1781 году «студенческом лексиконе» Христиана Вильгелма Киндлебена (нов. издан. Адольфа Вейгеля, Лейпциг, 1899 г.), мы видим своеобразный бордельный жаргон чисто студенческого происхождения. Так же мы должны смотреть и на запись соответственных выражений у Иакоба Гартлиба, хотя отношение проституток к духовенству естественно здесь особенно подчеркиваются и бичуются, ибо произведение это представляет вместе с тем антиклерикальную сатиру. Разумеется, что многие выражение просто заимствованы из языка проституток и жуликов.
Регулярные оргии устраивались студентами в борделях каждый раз, когда начинали свое студенчество вновь прибывающие комилитоны. так называемые «pannalae» и «beane», причем новички должны были нести также все расходы на угощение, пьянство и пирушки с проститутками.
Наконец, студенты доставляли также в средние века значительный контингент так называемых «странников» или «вагантов», состоявших в самой тесной связи с проституцией, к чему мы еще вернемся ниже.
Изложенное выше приводит нас к заключению, что число безбрачных мужчин и женщин в средние в ека было значительно больше, чем теперь. При населении в 10000 человек, Боос, оценивает число безбрачных в 2000 душ. Цифра эта тем более веская, что именно из этой категории безбрачных многие должны были вести суровую борьбу за существование и, в конце концов, впадали в бедность. Пауперизм же и пролетариат и в средние века так же, как и теперь, составляли благоприятную почву для проституции.
В Франкфурте-на-Майне по спискам налогов от 1410 года 14 % лиц, обязанных платить налоги, были совершенно неимущими; в Гамбурге в 1451 году, при 18.000 жителей было 16 % бедных, а в 1487 году при 16.000-ном население даже 20 % бедных, т. е. как раз 1/5 всего населения, в Аугсбурге в 1520 г. 3.000 жителей почти или совсем не имели никакой собственности, что составляет 12–15 % тогдашнего населения.
