На Золотом берегу также существовала религиозная церемония посвящения публичных женщин божеству. Каждая деревенская блудница была священна, и если их в наказание отнимали, всякий мужчина боялся, по Босману, за своих жен.[188] Блудницы эти назывались «abrakees». Они должны были обязаться клятвой, что даже и с самых богатых своих любовников в деревне не будут брать больше установленной цены.[189]
В знаменитом змеином храме в Аюда, в Дагомее, девушки занимаются религиозной проституцией во имя служения божеству.[190] Отголосок религиозной проституции обнаруживает западноафриканский обычай «casa das tintas», который напоминает, по меткому замечанию Липперта,[191] «хижины для девушек» из библии (2, Царств, 17, 30). На берегу Лоанго девушки, достигшие половой зрелости, выставляются публично в «kumbeh» или «casa das tintas». Исключение составляют лишь девушки, уже с детства избранные для себя каким-нибудь принцем. Бастиан справедливо замечает, что постановление о запрещении девушкам выходить замуж прежде, чем они будут предложены для продажи в общую собственность, напоминает об условиях, существовавших во времена необузданных половых отношений и коммунального брака. Связь такой выставки с религиозными представлениями видна из того, что созревшую для этого девушку, прежде всего, ведут к «Iteque» или идолу божества, потом в «casa das tintas», празднично убранную хижину, где под звуки кастаньет и песню женщин – «уж она молода, уж ей нужен мужчина» – какая-нибудь старуха раскрашивает ее тело в красный цвет (отсюда название «casa das tintas»), а затем она принимает многих мужчин, но может совершать с ними половые сношения лишь при закрытых дверях; открыто же дозволены только «игры». Во время этих церемоний произносятся святые молитвы и изречения, обращенные к богу «Iteque». Пребывание в хижине продолжается до пяти месяцев, пока обитательница ее не выйдет замуж. Взрослая дочь принца, если она еще не нашла себе мужа, точно так же выставляется с разрисованным телом в «casa das tintas», не найдется ли кто-нибудь, кто бы заплатил родителям за первое пользование ею. Если охотника нет, то она передается рабу, который сам должен исполнить обязанность, возложенную раньше в Арракане на жрецов (как заместителей божества), а потом должен жениться на ней или же отпустить ее.[192]
Своего рода религиозную проституцию представляет и существующий в Бенгуэле обычай, по которому женщины «vakunga» водят бедных девушек перед их свадьбой в качестве «vongolo» (святые девушки), чтобы они путем лишения чести заработали себе денег.[193]
В древней Мексике существовала религиозная проституция в честь богинь любви Xochiquetzal и Xochitecatl. На празднествах в честь этих богинь (Quecholli) проститутки частью шли на смерть, частью же служили половому разврату.[194]
Классической страной религиозной проституции в пределах культуры старого света считался Вавилон, из которого, как из центра, обычай этот распространился по всей передней и культурной западной части Азии. Мы имеем здесь перед собой древнейший обычай, который можно проследить в течение веков и существование которого можно доказать вплоть до времен Константина Великого.
Наиболее обстоятельным и наглядным сообщением о нем мы обязаны Геродоту (кн. I, гл. 199). Он говорит (цит. по немецкому перев. Фридриха Ланге, пересмотренному Гютлингом, Лейпциг, 1885 г., стр. 121):
«Каждая женщина в стране должна раз в жизни сесть у храма Афродиты и отдаться какому-нибудь чужестранцу. Многие женщины, не желающие смешиваться с другими, потому что, имея деньги, много воображают о себе, приезжают в святилище в закрытом экипаже и их сопровождает многочисленная прислуга. Но большинство поступает следующим образом: они сидят в священной роще Афродиты, с венками из веревок на голове – их много, потому что одни уходят, а другие приходят. Из круга, образуемого женщинами, по всем направлениям расходятся прямые дороги, по которым проходят чужеземцы, чтобы выбрать себе одну из сидящих. Раз женщина пришла и села здесь, она не может уже вернуться домой, пока не получила денег от чужеземца и не вступила с ним в сношение вне святилища. Бросая ей деньги, он должен сказать: во имя богини Милитты! Милиттой называется у ассирийцев Афродита. Сколько бы он ни дал ей денег, она не должна отвергать. Это запрещено, потому что деньги посвящены божеству. Она должна пойти с первым встречным, кто дал ей деньги, и не должна никому отказывать. Когда она совершила половой акт, посвятивши себя тем самым богин е, она снова идет домой, и отныне, сколько бы ей ни предлагали денег, она не сделает этого еще раз. Красивые и стройные женщины скоро возвращаются домой, но безобразным приходится долго сидеть здесь, не имея возможности выполнить закон. Некоторые остаются даже три, четыре года. В некоторых местах на Кипре господствует аналогичный обычай».
На основании наших этнологических знаний, мы можем утверждать теперь, что описания нашего старого учителя истории во всех отношениях правильны. Вместе с тем мы усматриваем в них тесную связь религиозной проституции с первобытным принципом половою промискуитета. Женщина отдает себя близ храма Милитты и во имя этой богини, и приобретенные таким путем деньги предназначаются для богини и посвящаются ей, но только в том случае, если женщина вступает в сношение с «первым встречным». Всякий выбор воспрещен! Дело идет именно о строгом проведении принципа промискуитета, который считается священным, в противоположность ограничительному браку, но который здесь носит уже явный характер однократного искупления, однократной жертвы богине, как родоначальнице и представительнице этого принципа.
«Милитта, – говорит Бахофен,[195] – следует принципу жизни предоставленной самой себе природы, в ее свободной творческой деятельности, не нарушаемой никакими человеческими законами. Стеснительные оковы брака противны природе Милитты. Представительница материального ius naturale, богиня требует от всякой девушки из своего народа, чтобы она свободно отдавалась всякому мужчине, который этого потребует. Денежный дар мужчины составляет вознаграждение богине и присоединяется к сокровищам храма; веревка на голове – знак обязательства принести в жертву свое целомудрие, а проституция представляет, следовательно, священный акт, возлагаемый на девушку религией. Если же богиня удовлетворяется однократной жертвой со стороны женщины и затем уже снисходительно относится к самому строгому целомудрию ее в последующем браке, то это с полной очевидностью доказывает, что жертва эта считалась искуплением за противный природе Милитты брачный союз».
Весьма важное подтверждение описания Геродота находится в письме Иеремии, в апокрифической книге Баруха (6, 42, 43), в том месте, где говорится об опоясанных веревками женщинах, сидящих у края дороги, сжигающих благовонные жертвенные дары и отдающихся каждому чужеземцу, который того потребует. Последнее считается большой честью, тогда как соседняя женщина, не получившая предложения, подвергается насмешкам. Более чем 400 лет спустя после Геродота, географ Страбон видел еще то же самое (с. 745) в Вавилоне. Ареной религиозной проституции служила большая, расположенная вокруг храма Милитты, площадь, покрытая хижинами, рощами, прудами и садами. Там все еще было освященное место, где женщины отдавали себя.
Связь между религиозной проституцией в Вавилоне и проституцией с целью гостеприимства видна из того, что вавилонские женщины отдавались именно чужестранцам. Страбон решительно подтверждает этот взгляд.
Кроме такой однократной религиозной проституции, в Вавилоне существовала, конечно, и постоянная. Ею занимались девушки, служившие в храмебогини любви Истар (Астарта[196]), которые носили название «посвященных» («zinnisata, «zicrum», «amelit zicru», «enitu», «harimtu» (хиеродул). Их содержал храм, и они не имели права выходить замуж без разрешения. Дети их воспитывались в царском дворце (§ 187 свода законов Hammurabi[197]). Такая храмовая проститутка играет роль в открытом в 1854 г. вавилонском эпосе Gilgamis, где богиня Истар пользуется ею, чтобы свести Ja-bani с Gilgamis.[198]
По Павзанию (Описание Греции, кн. I, гл. 14), религиозная проституция распространилась из Вавилона дальше на запад. Он указывает, что она процветала впоследствии на Кипре, в Аскалоне в Сирии, на острове Китера и в Афинах. По словам Павзания и Геродота (т. I, стр. 115), религиозную проституцию перенесли всюду, главным образом, финикияне. Геродот говорит, что храм уранийской Афродиты в Аскалоне был старейшим из всех храмов этой богини, и что вслед за ним уже был основан храм на Кипре. Храм на острове Китера также основали финикияне. Религиозная проституция проникла и к израильтянам, но встретила здесь с самого начала величайшее противодействие. Ф. фон Зонтгейм справедливо называет всю историю израильского народа, со времени поселения его в Ханаане и до времени изгнания, когда сильно сказалось на нем вавилонское влияние, «непрерывной борьбой веры в противоположного Бога, противоречащей всему направлению той части света, с непреодолимым очарованием первобытной религии и с ее служением чувственности».[199]
