«Но и в Библосе также я видел большое святилище Венеры, в котором они празднуют мистерии Адониса. Я сам видел эти мистерии. Они говорят, что история Адониса с диким кабаном разыгралась на их территории, а потому они, в память этого несчастья, ежегодно устраивают мистерии, причем вопят, бьют друг друга кулаками и распространяют по всей стране большую печаль. А когда они перестают вопить и плакать, они приносят сначала жертвы Адонису, как мертвецу, а на следующий день говорят, что он снова ожил, и воссылают его на небо. Они также стригут себе волосы, как египтяне, когда умирает Апис. Те же из женщин, которые не хотят остричь своих волос, подвергаются следующему наказанию. Он и должны в течение целого дня публично продавать свою красоту. Но рынок этот открыт только для иностранцев, а выручка представляет жертву Венер е.[209]
И здесь опять поражает тождественность с вавилонским обычаем, продолжительное существование которого может быть доказано, так как обычай отдавать девушек иноземцам господствовал до императора Константина (Сократ, Historia ecclesiastica I, гл. 18).
Однократная религиозная проституция, существование которой засвидетельствовано также в Самосе и Локри в Нижней Италии,[210] составляет переходную ступень к постоянной религиозной проституции на более ил и менее продолжительное время, либо же на всю жизнь. Первое мы видим в Армении – где девушки более или менее долгое время перед выходом замуж служат богине Анаитис и предаются в ее святилище проституции (Страбон 532) – и в Египт е. Вфивах, например, самая красивая и самая знатная девушка, в качестве заместительницы остальных девушек, должна была заниматься проституцией в храме Аммона до тех пор, пока у нее не наступали признаки возмужалости, после чего ее отдавали замуж (Страбон, 816).
Храмовую проституцию на всю жизнь, засвидетельствованную уже в Вавилоне и Финикии,[211] мы встречаем, главным образом, в Персии, Греции и Индии. Она способствует переходу к светской проституции, как такому явлению, с которым остальные девушки не имеют ничего общего, между тем как в однократной проституции принимали участие вседевушки данного народа. Отныне храмовые девушки одни только приносят в жертву целомудрие за всех остальных женщин. Поэтому божество к ним особенно милостиво. Это видно из того, что оно принимает во внимание заступничество хиеродул в случае грозящей опасности.[212] Храмовые проститутки представляют особое сословие, которое с переходом храмовой проституции в бордельную также становится светским и теряет свое прежнее значение и уважение.
В Персии храмовые девушки, или хиеродулы, должны были всю жизнь служить богине Анаитис, известной здесь под именем Anahita.[213]
Величайшее значение имеет характер религиозной проституции в древней Греции, так как из нее, очевидно, развилась та организация светской проституции, которая послужила прототипом современной проституции европейского культурного мира и которую мы детально рассмотрим в следующей главе.
Достойно внимания, что греческие храмовые бордели находились, главным образом, в местах, где происходило большое передвижение иностранцев, следовательно, большей частью в гаванях, что доказывает их связь с первобытным промискуитетом, с необузданным половым смешением, без всяких индивидуальных отношений. И в Элладе также религиозная проституция главным образом была связана с женским божеством, с Aphrodita Pandemos,[214] или Aphrodita Urania. Главный храм ее находится в богатом портовом городе, Коринфе. Расположенный на перешейке, он, как говорит Страбон (VIII, 6, 20), обращен был одновременно к Азии и Италии, и в нем всегда имелся огромный наплыв иностранцев. «Храм Афродиты, – говорит Страбон, – был так богат, что имел больше 1000 состоящих на службехрама проституток». которые посвящали богине как мужчин, так и женщин, и ради которых именно многие жили и обогащали город; дело в том, что судовладельцев легко заставляли раскошеливаться, так что даже возникла поговорка:
«Не всякому мужчине путь в Коринф свободен».[215]
Эти храмовые проститутки, «священные женщины» (Геродот II, 56), или хиеродулы (Страбон), составляли «союз сестер антивесталок», которые продавали себя чужим мужчинам, а вознаграждение за свою услужливость делили с жрецами. Таким образом, они из развратниц превратились в защитниц и крепостных Венеры Pandemos, в рабынь святилища.[216] Знаменита застольная песня (сколии) поэта Пиндара про этих коринфских хиеродул. Ее пели во время жертвы, которую дал обет принести Ксенофонт после победы на олимпийских играх, и которую он принес вместе с посвященными хиеродулами Афродите в Коринфе. Поэт с самого начала, сразу же обращает свою речь к участвующим в жертвоприношении хиеродулам:
О gastlichheitre[217] Magdelein pflegend den Dienst der Peitho bei Corinthos Fulle:
Die des ewiggrunenden Weihrauchs gelbe Thran’ ihr darbringt,
Haufig auch hebt das Gemut aufwarts zur unsterblichen
Liebesmutter dort, zur Aphrodite,
Welche euch von oben die Freiheit gewahrt,
In ‘dem ersehntfrohlichem Gemach’ stets, о Madchen,
Euch den Fruchtkranz bluhender Lust froh zu brechen,
Schon ist alles durch den inneren Drang.
Aber forschend wundr’ich mich, was jetzo fiber uns des Fests.
Obwalter des Isthmos zu solch anmutigem Skolion wohi
Bemerken, das gemeine Frau’n lobt.[218]
Из дошедшего до нас начала этой знаменитой застольной песни Пиндара мы видим, что девушки, служившие при коринфском храме, обязаны были приносить жертвы и молитвы Афродите[219] и проституироваться в отдельных помещениях в самом храме, или поблизости от него, т. е. в храмовых борделях.[220]
Что происходило в Коринфе во время больших празднеств, мы узнаем из другого описания Страбона, которое относится, правда, к храму Венеры в Комане, в Понтийской провинции, но Страбон говорит о сходстве этих празднеств с коринфскими: «На большие празднества, на которых богиня находится во главе торжественных шествий, со всех сторон из городов и деревень стекаются верующие, как мужчины, так и женщины, чтобы принять участие в празднике. Нет также недостатка в пилигримах, которые дали обет паломничества и принесения жертвы богине. Жители расслаблены здесь от неги и наслаждений и всю свою землю употребляют для виноделия. Все кишит женщинами, которые зарабатывают деньги своим телом, причем большинство из них принадлежит святилищу. Коману можно было бы назвать малым Коринфом, потому что и в Коринфе существовало множество проституток, посвященных Венере. Все было переполнено иностранцами, которые думали только о празднествах и чувственных наслаждениях.[221]
Финикийского происхождения была также храмовая проституция на горе, Эрикс в Сицилии. Страбон говорит об этом: «Заселена еще также высокая крутизна Эрикса, на которой находится весьма почитаемый храм Венеры, в прежние времена наполненный хиеродулами, подаренными храму сицилийскими и чужестранными поклонниками богини».[222] Об этом старинном институте гетер говорит также Тацит (Annales IV, 43).
Далее мы назовем еще следующие учреждения: религиозную проституцию в честь Афродиты в дорийском береговом городе Сикионе;[223] учрежденный Салоном и поддерживаемый проститутками в Афинах храм Aphroditae Pandemos[224] или Hetaira;[225] храм Афродиты Блудниц (А. Porne) в Абидосе и такое же святилище, учрежденное афинскими проститутками на Самосе;[226] священные гетеры на Саламине и в Эфесе;[227] празднества проституток в честь Венеры в Коринфе и Афинах.[228] По Рамзаю (Cities of Phrigia I, 94. 115), в Траллесе в Фригии проституция, в которой принимали участие даже знатные женщины, существовала еще два столетия после Р. X. (Цит. по Havelock Ellis, Sex in relation to society, Philadelphia 1910, стр. 234).
Следы религиозной проституции можно доказать и у римлян. Так, 22-го апреля проститутки приносили Venus Егусипа, «богине болота» (названной так по имени той же богини на горе Эрикс) жертву, причем курили ей фимиам и возлагали на алтарь крессу, мирты и венки из роз. На этом «празднике блудниц» («festum meretricum») они просили милости богини и хорошего заработка. По этому поводу в «Fasti» Овидия (кн. IV ст. 65 и след.) сказано:[229]
Feiert, ihr Madchen gemeinen Gebraucus die beschutzende Venus!
Venus fleissiger Dienst mehrd der Dimen Gewinn.
Weihrauchspendend erfleht auch Gunst des Volkes und Schonheit,
Und nebst schmeichelnder Kunst passende Rieden zum Scherz,
Gebt auch der Herrscherin ziemende Myrt’ und liebliche Kressa,
Und mit Rosengewind Riesengeflechte durchwirkt!
(Празднуйте, девушки, находящиеся в общем пользовании,
защитницу вашу Венеру!
Прилежное служение Венере увеличивает доход проституток.
Воскуривая ей фимиам, вымолите себе расположение народа и красоту,
И наряду с искусством лести – подходящие речи для шутки.
Воздайте также владычице подобающие ей мирты и крессы,
И обвитые розами громадные венки!)
Любопытно, что Де-Бросс производит имя «Venus» от семитического слова «Вепоt», что означает дочери, девушки,[230] которое в словах «Suc-cot-Benot», «хижины для девушек» израильтян встречается, как мы видели, в аналогичной связи с религиозной проституцией.
