Моё отделение (да и вся больница в целом) — это благотворительное лечебное учреждение для малообеспеченных слоёв населения. Для нуждающихся. Для бедных. Для нищих. Для тех, кто не может позволить себе лечение в дорогих клиниках. Такие лечебные учреждения есть и за границей. И, наверное, они пока что нужны, раз в них обращаются люди. Как нужны ночлежки для тех, кому недоступны пятизвёздочные отели. И, возможно, неуместно сравнивать комфортность ночлежек и упомянутых отелей… Обществу нужны и те, и другие. По крайней мере — пока что.
* * *
Лирическое отступление
(Касты)
Только что перелистывал старую книжку о преодолении кастового расслоения общества в Индии. Люди из наивысшей касты там когда–то считались жрецами, толкователями высших истин, мудрыми проводниками нации. К низшей касте принадлежали слуги и рабы, печальная участь которых — исполнять волю других.
Подумал почему–то: вот если бы у нас сейчас было кастовое общество, то к какой касте были бы отнесены медики? С их зарплатами. С требованиями общества к ним. С отношениями «начальник — подчинённый» в самой медицинской среде…
И взбредёт же такое в голову! Тьфу — да и только!
* * *
Ещё одно лирическое отступление на ту же тему
(Касты)
Снова перелистывал всё ту же старую книжку о преодолении кастового расслоения общества в Индии. Не знаю, как там сейчас, но на время написания книжки этот процесс (преодоления) продвигался у них с большим скрипом. Ну никак не хотели брахманы и кшатрии пить на брудершафт с шудрами. Даже если кто–то из тех шудр (или шудров?) становился втрое богаче кого–то из обедневших брахманов. Западному человеку (немцу, американцу) не понять: как это так, что у тебя уже полные карманы денег, а ты ещё не брахман?! И чего у тех непонятных индусов не деньги на первом месте?!
Мы не индусы, но ведь мы и не американцы. Возможно, американцам не дано понять каких–то черт нашего менталитета.
Еду в трамвае… Нет, в моем городке трамвая нет. Троллейбуса тоже. И не скоро будет. Просто я сейчас на курсах в столице. Повышаю квалификацию. Такие уж к нам профессиональные требования: по меньшей мере раз в пять лет по меньшей мере сроком на месяц езжай на курсы, учись новому, сдавай экзамены, потом пиши отчёт о своей работе, собирай характеристики и рецензии, снова езжай на заседание специальной аттестационной комиссии, там тебе ещё раз устроят экзамены и лишь тогда вынесут решение о соответствии той или другой квалификационной категории. Морока, да и только… И вот я еду в трамвае. Стою так, что просто невозможно не увидеть объявления над окном. Читаю. Трамвайному парку нужны кондукторы и контролёры. Продавать и проверять билеты. Требований к образованию нет. Зарплата… Да, зарплата больше, чем у меня. Намного больше. Даже не на сколько–то гривен, а во сколько–то раз. Во сколько раз, не говорю, потому как стыдно. Хотя стыдно должно быть государству. Но много ли моих коллег, прочитав такие объявления, побросали свои больницы и подались в столицу? Что–то не очень! Может, там уже стоит очередь из инженеров и учителей, за зарплату которых государству также должно быть стыдно? Нет. Почему–то совсем небогатые люди считают своим долгом заботиться о здоровье, интеллекте и благосостоянии нации. Почему–то не хотят бросать своей обедневшей касты. Ну почему у этих непонятных интеллигентов не деньги на первом месте?!
* * *
Ситуация
(Беспроигрышный вариант)
Дорогой мой пациент! Ты обратился ко мне в недобрый для тебя час. Обратился именно ко мне, хотя у тебя был выбор. Я не давал тебе никаких гарантий, но ты сознательно согласился на риск. Ты сказал, что полностью доверяешь мне. Это было ТОГДА. А сейчас… Если бы ты только знал, как твоё доверие нужно мне СЕЙЧАС, когда далеко не всё идёт гладко, когда твои надежды не очень спешат исполняться, когда каждый новый день не приносит радости (но ведь и не отбирает надежду!), когда каждая перевязка становится истязанием не столько для тебя, сколько для меня, ты заявляешь о своем решении «поехать куда–то ещё, показаться кому–то ещё».
Что ж, это твоё неотъемлемое право. Езжай. Удачи тебе.
Осталась ли в моей душе обида? Нет, обиды нет. Есть какая–то труднообъяснимая горечь… Эта горечь знакома людям искусства. Такая горечь бывает в душе, когда кто–то заходит в твою мастерскую и видит твоё незавершённое произведение, твою недоделанную работу. Более того, этот кто–то начинает воспринимать сам и выдавать другим недоделанное за плохо сделанное.
Будет ли доволен этот пациент своим новым врачом? Не знаю, будет ли доволен, но претензий к новому врачу у него не будет. Почему? Потому что новый врач (в отличие от того, кто начинал!) всегда имеет два БЕСПРОИГРЫШНЫХ варианта окончания лечения.
Вариант первый. Выздоровление. Новый врач объясняет пациенту: «Вы выздоровели, так как своевременно ушли от того дурака и обратились ко мне».
Вариант второй. Выздоровления нет. Новый врач объясняет пациенту: «Вы не выздоровели, так как несвоевременно ушли от того дурака и поздно обратились ко мне».
В обоих вариантах новый врач остаётся «цацей», а его предшественник — «кáкой».
Но в любом случае, пациент, — это твоё неотъемлемое право. Езжай. Удачи тебе.
* * *
Молитва
Благодарю Тебя, Господи, что Ты до сих пор держишь меня на свете и даёшь мне дополнительное время для осознания совершённых мною ошибок!
* * *
Просмотрел предыдущие разделы и ощутил: чересчур много в них отрицательных эмоций. Оно и понятно: писал о наболевшем. Но неужели всё так плохо?! Стоит–таки добавить немного позитива!
Вместо того, чтобы сетовать, что роза имеет шипы, я радуюсь тому, что среди шипов растёт роза.
(Ж. Жубер)
Ситуация
(«Здравствуйте!»)
Воскресенье. Идём с отцом по Нежину. Отец приехал ко мне на пару выходных дней.
— Здравствуйте, Константин Иванович!
(Это старичок с противоположной стороны улицы).
— Здравствуйте!
Вообще–то, со старшими по возрасту я здороваюсь первым. Но, к своему стыду, я не сразу узнал этого старичка. Когда–то я его оперировал. Раз видит меня издалека, значит операция была удачной. А удачные случаи в памяти надолго не задерживаются. Всё хорошо — так иди себе с Богом! Вот неудачи — это пожизненное…
Пока дошли до базара, поздоровался ещё с несколькими немолодыми уже людьми (такие уж, по большей части, мои пациенты).
Отец:
— Цени, что люди тебя знают и уважают. Даже те, кто старше тебя. Наверное, ты здесь всё–таки нужен!
Разве же это не есть счастье?!
* * *
Типичная ситуация
(Счастливая усталость)[27]
Эта ситуация знакома мне ещё со студенческих лет. Но сейчас она стала для меня повседневной, будничной, даже банальной. А тогда…
…Я выхожу из дверей клиники и будто оказываюсь в совсем ином мире. Сейчас вокруг меня — сумерки вечернего города. Прохожих мало, да и те спешат туда, где уже уютно светятся зашторенные окна, где ждут ужин и включённые телевизоры… На меня внимания никто не обращает… Студент, каких в Одессе достаточно… А ещё пять–десять минут назад я стоял в ярко освещённой операционной. Нет, самостоятельно я не оперировал. Ведь я ещё всего лишь студент. Но я уже ассистировал в такой сложной операции! Я только что принимал участие в спасении человеческой жизни, а никто об этом и не догадывается. Впрочем, мне это и не нужно. Я понимаю, что у каждого свои собственные хлопоты. Главное, что я сам сознаю свою нужность в этом мире! Да, я устал, но эта усталость — усталость от завершённого нужного дела! СЧАСТЛИВАЯ УСТАЛОСТЬ!
После многих лет самостоятельной работы такая усталость перешла в разряд повседневных, будничных ощущений. Но относительно банальности — это я, наверное, всё же соврал. Ведь и теперь, бывает, плетусь домой счастливый…
P. S. Далёк от того, чтобы считать такие ощущения прерогативой лишь своей профессии. Помню, когда–то на военных сборах разговаривал с курсантом одного из военно–морских училищ. Он мечтал стать подводником. «Представляешь, — с восторгом говорил он, — всплывает подводная лодка, открывается люк, и ты наслаждаешься таким долгожданным глотком свежего воздуха!» Я его понимаю. И дай Бог, чтобы он с такими же чувствами наслаждался тем глотком свежего воздуха и на двадцатом году службы!
* * *
Лирическое отступление
(Выход из безвыходного положения)
Храни нас, Боже, от ситуаций, когда дальнейшая жизнь теряет свой смысл и свою ценность. Когда остаток жизни придётся прожить калекой. Или, ещё хуже, глядя на увечье своего ребёнка. Или с пониманием того, что этот ребёнок никогда не будет взрослым, никогда не подарит тебе внуков…
