Прошел еще один год, в течение которого я разгадывал загадку «Бытия или Ничто», встречался с сайентологами и с Тони в Бродмуре, пытался найти (с переменным успехом) подтверждение теории Боба Хейра о том, что психопаты правят миром, и вдруг ощутил неприятное чувство — будто, преследуя психопатов, я и сам стал одержимым. На самом деле, как понимаю теперь, я был одержимым искателем безумия уже на протяжении лет примерно двадцати. Впрочем, мои слова относятся практически ко всем журналистам. Именно поэтому я и взялся за работу по поиску психопатов с таким рвением. У меня очень хорошо получалось отыскивать алмазы безумия посреди мрака нормальности по той причине, что только этим я и зарабатывал себе на жизнь в течение пары десятков лет. Есть что-то несомненно психопатическое в журналистской профессии, в психологии и, конечно же, в искусстве отыскивать безумие. После встречи с Шарлоттой Скотт я успокаивал себя мыслью, что подобное происходит только на развлекательном телевидении, а сам я выше таких низменных вещей. Однако история Дэвида Шейлера доказала мою неправоту. Политическая журналистика ничем не отличается от глупых реалити-шоу. Я писал книгу об индустрии безумия и в ходе работы над ней начал понимать, что и сам являюсь частью этой индустрии.
Я постоянно возвращался в мыслях к загадке, почему же теория голограмм Дэвида была с таким энтузиазмом поддержана СМИ, а на его претензии на роль Мессии никто толком не обратил внимания. Почему одна разновидность безумия была воспринята как «правильная», а другая — как «неправильная»? Есть ли какой-либо способ отличить одну от другой? И если такая формула существует, что можно с ее помощью сказать о нас, журналистах?
Я отправил Шейлеру электронное письмо с предложением встретиться. Он ответил немедленно.
…
«Джон!
Получил ваше письмо. Конечно, я согласен на встречу.
В данный момент у меня не работает телефон. Я нахожусь в Девоншире. Приезжайте, когда Вам будет удобно, и задавайте любые вопросы.
Дэвид».
Создавалось впечатление, что Шейлер наконец-то вернулся к нормальной жизни. Жил он в очаровательном домике в крошечной деревушке. Из горячей ванны на задней веранде открывался вид на весь Дартмур. В домике был также домашний кинотеатр и сауна. Дэвид — в тот момент в мужской одежде, в белом джемпере и кожаных брюках — выглядел здоровым и довольным жизнью.
— Я живу практически без денег, — сообщил он, готовя мне кофе, — но совсем неплохо. Обо мне заботится сам Господь.
Как вскоре выяснилось, я ошибался, и Шейлер вовсе не вернулся к нормальной жизни. В этом домике он жил всего несколько месяцев, и у него действительно не было никаких средств к существованию. Бывали времена, когда Дэвид считал удачей, если ему удавалось устроиться на ночь под куском брезента в районе Кью в западной части Лондона, а иногда ему приходилось спать на скамейке в каком-нибудь парке в городке вроде Гилфорда.
Самым стабильным для него временем, по словам самого Шейлера, был небольшой период год назад, когда он нашел новую подружку, первую с тех пор, как Энни Мэчон бросила его.
— Я выступал в больнице, и эта женщина подошла ко мне и назвалась Невестой Христа. Я посоветовался с Господом, и оказалось, что она действительно является воплощением одного из богов, поэтому я и стал с ней встречаться. — Дэвид помолчал. — У нас были особые отношения.
— Вы меня удивляете, — заметил я.
— Они закончились, — продолжал он, — довольно примечательной ссорой. Вокруг нее сформировалась группа почитателей. Я попросил у членов группы разрешения одеваться как Делорес, и они ответили согласием, но стоило мне переодеться, как все набросились на меня, стали орать, обвинять во всевозможных грехах, называть проституткой, свихнувшимся идиотом, извращенцем, неспособным с уважением относиться к своей подруге. В конце концов они вышвырнули меня на улицу…
Мы проследовали в чердачную комнату, где Дэвид последние несколько недель проводил ночи. Рядом с его компьютером лежала стопка DVD — фильмы, созданные антипсихиатрическим отделением сайентологической церкви, которым руководил Брайан, с названиями типа «Циничное убийство. Неизвестная история лечения психотропными средствами». Дэвид заметил, что сайентологи, возможно, и идиоты, но их фильмы на многое открыли ему глаза.
На какое-то мгновение от вида его пухового одеяла мною овладела острая тоска: я представил себе безмятежную пору детства — до того, как безумие по-настоящему вступает в свои права. Однако в последние годы психические расстройства у детей достигли масштабов настоящей эпидемии. К примеру, во времена моего детства аутизм диагностировался менее чем у одного ребенка на две тысячи. В настоящее время считается, что их более одного на сотню. Направляясь в Коксэки на встречу с Тото Констаном, я проехал мимо плаката с надписью «каждые 20 секунд у одного ребенка диагностируется аутизм». То же самое относится и к детскому биполярному расстройству. Раньше такого диагноза не существовало вообще. Ныне в США бушует настоящая эпидемия этого заболевания.
Я спросил у Дэвида, не застало ли его врасплох резкое падение интереса СМИ к его заявлениям. Он кивнул.
— В соответствии с Библией, — сказал он, — я должен был провести три дня в аду после своего распятия. Ну и вот: я был распят в сентябре 2007 года.
— То есть когда вы предстали людям как Иисус?
— Именно. Библейский счет известен своей неточностью, и я думаю, что, когда там говорится о трех днях в аду, на самом деле имеется в виду три года.
— Расскажите мне об этих трех годах, проведенных в аду, — попросил я.
— Они еще не закончились, — сказал Дэвид.
— А что вы подразумеваете под словом «ад»?
— Быть в аду означает быть учителем, стремиться передать некое послание, которое окружающие тебя слепцы не желают услышать. Ты говоришь им, что ты Иисус Христос, так как Бог призывает тебя сказать им об этом. — Шейлер помолчал. — Господь испытывает меня. Он знает, что я могу произнести все, что необходимо, со сцены, на радио и по телевидению. И часть испытания — не позволять мне делать то, что я могу сделать хорошо. Он учит меня смирению. — Дэвид покивал. — Да, Господь испытывает меня. И испытание заключается в том, чтобы проверить, смогу ли я поддерживать в себе веру в то, что я — Христос, когда против меня все шесть миллиардов человеческих существ.
— Когда вы в последний раз говорили с Богом? — спросил я.
— У нас была небольшая беседа как раз перед тем, как вы пришли, — ответил Дэвид. У него на столе лежала книга на иврите. — Господь сказал мне открыть книгу для вдохновения. Я нашел страницу с верными словами.
Я взял книгу. Она открылась на развороте с какими-то таблицами, в каждой из которых было по несколько еврейских букв.
— Это таблица с семьюдесятью двумя именами Бога, — пояснил Дэвид. — Взгляните вот сюда…
Он ткнул пальцем в книгу и заявил:
— Вот эти переводятся «Дэвид Шейлер Рыба».
Затем указал на другую строчку:
— А эти переводятся «Дэвид Шейлер Праведный Чувак».
— «Дэвид Шейлер Праведный Чувак»?.. — переспросил я.
— Господь надорвался от смеха, когда говорил мне это. Тогда-то мы впервые вместе с Богом хорошо посмеялись.
Я взглянул на разворот с семьюдесятью двумя клеточками и заметил:
— Вы отыскиваете некую осмысленную структуру там, где ее нет.
— Поиск осмысленных структур — базовая способность человеческого интеллекта, — резко возразил Дэвид. — То же происходит и в науке. Так же работают журналисты. Все ищут осмысленные структуры. Неужели вы не понимаете? Вы же сами этим занимаетесь!
Дэвид снова начал сетовать на то, что его больше не приглашают на популярные ток-шоу. Он заявил, что находит такое положение вещей совершенно необъяснимым и огорчительным.
— Очень многим людям кажется, будто они сходят с ума, и это пугает их, — заметил он. — Их бы очень успокоило, услышь они выступление по радио такого человека, как я, разделяющего их взгляды относительно 11 сентября и 7 июля, но при этом не считающего себя безумцем и вполне счастливого. Могу поспорить: никто из тех, кто побывал здесь и побеседовал со мной, не ушел с мыслью, что я сумасшедший.
Возвращаясь из Девоншира в Лондон, я подумал: а ведь Дэвид-то прав. Очень многие люди живут ныне в постоянном страхе сойти с ума. Иногда по вечерам после солидной выпивки они даже могут признаться в этих своих страхах. Парочка моих знакомых заявляет, что им наплевать. А одна знакомая женщина как-то призналась мне по секрету, что очень хочет, чтобы с ней случился нервный срыв и ее отправили в психиатрическую лечебницу. Там она освободилась бы от стрессов современной жизни, а медсестры ухаживали бы за ней. Но большинству моих знакомых совсем не наплевать. Им просто хочется оставаться нормальными. И я один из таких людей. Если я не могу дозвониться до жены по телефону, у меня тут же возникает уверенность, что она умерла. В самолетах компании «Райанэр» я постоянно испытываю жуткие приступы клаустрофобии и издаю непроизвольные вопли. И меня то и дело посещают мучительные страхи, что психопаты обязательно расправятся со мной. Вечера мы проводим у телевизора, смотрим «Обмен женами», «Приходи, пообедай со мной», «Суперняню», а также «Икс-фактор» и «Большого брата». Многие люди ныне склонны, и не без основания, винить в своих психологических проблемах телевидение.
