Собственно говоря, последнее преступление не всеми кодексами рассматривается как политическое, и они едва отличают его от вооруженного грабежа, а между тем оно, очевидно, имеет громадное значение для общественного порядка. Если его и можно считать преступлением против собственности, то все же следовало бы карать строже, так как оно отзывается и в области политики.
Это и было сознано при составлении венгерского кодекса 1848 года, который рассматривает соединение многих лиц с целью нападения на известные классы общества, национальности или религиозные ассоциации как преступления политические. И в самом деле, социальные и религиозные преступления всегда имеют политическую подкладку, задевающую все население страны.
Что касается соучастия, то австрийский кодекс признает участником преступления всякого, кто не противодействовал ему, имея на то возможность.
Многие законодательства – например, то же австрийское, венгерское, французское и бельгийское – дают помилование как тем участникам, которые во время бунта не противодействуют его усмирению, так и тем, которые выдают имена своих сообщников.
12) Наказания. Мы уже говорили о крайней строгости наказаний за политические преступления. Покушение на жизнь главы государства повсюду наказывается смертью или пожизненной каторгой, но за мелкие его оскорбления назначены и наказания менее суровые.
В Германии, Австрии, Франции, Бельгии, Англии, Испании за покушения на жизнь монарха назначена смертная казнь.
В Соединенных Штатах по закону 1862 года суд может наказать виновного в государственном преступлении смертью или тюрьмой на пять лет и даже менее, прибавляя к этому штраф по крайней мере в 10 тысяч долларов. Назначение наказания всецело зависит от суда, который обязан руководствоваться законами 1681 года, делающими различие между изменой, тяжким преступлением и тяжким проступком.
Бельгия дала образчик специального наказания для политических преступлений; это наказание – задержание – применяется только к ним.
Во Франции, где уже кодекс Наполеона подвергнул изгнанию того, кто навлечет на государство войну, хотя бы она и не состоялась, теперь за нарушение безопасности республики вместо смертной казни назначается ссылка.
За менее тяжкие политические преступления обычными наказаниями являются: рабочий дом, тюрьма и крепость (Германия), строгое тюремное заключение с принудительной работой (Австрия); задержание и каторга (Франция); заключение в цепях и ссылка (Испания). К этому присоединяются обыкновенно штрафы и лишение права занимать общественные должности.
Из итальянского и американского кодексов конфискация имущества исчезла; в Германии за цареубийство и заговор она еще назначается, но лишь на время процесса.
Вообще политические преступления ставятся вне компетенции обыкновенных судов и судятся высшими судебными учреждениями или представителями народа. В Америке это возлагается на высший суд (Cour de justice), а во Франции и Италии – на сенат.
В некоторых особых обстоятельствах, например, во время войны или восстаний, для государственных преступлений учреждаются суды военные.
13) Экстрадиция. Международная выдача преступников сначала установлена была в интересах монархов, которые пользовались ею для преследования бунтовщиков и претендентов на их престолы. Известно, что еще в 1147 году Генрих II Английский заключил с Уильямом Шотландским договор, в силу которого всякий, совершивший преступление в одной стране и бежавший в другую, должен был быть выдан или немедленно судим по законам той страны, в которую бежал.
В 1303 году по договору, заключенному между Англией и Францией, обе страны взаимно обещали не оказывать покровительства врагам той или другой.
В 1413 году Карл VI потребовал от английского короля выдачи зачинщиков восстания в Париже.
В 1661 году Дания по требованию Карла II Английского согласилась выдать ему лиц, замешанных в убийстве его отца.
Затем и простые уголовные преступники стали подлежать выдаче. Так, в XVII столетии последняя была включена в договор, состоявшийся между Францией и Швецией, Австрией и Королевством обеих Сицилий, Швейцарией и Баденом и т. д.
Но уже к середине XIX века в договоры стали вводить исключения в пользу государственных преступников. Первым таким договором были французско-швейцарский, заключенный в 1883 году, хотя незадолго перед тем в 1831 году ввиду польского восстания Россия, Австрия и Пруссия взаимно обязались выдавать друг другу политических преступников.
Конфедерационный акт Соединенных Штатов обязывает отдельные штаты ко взаимной выдаче преступников всякого рода. Наоборот – Швейцарская федеральная конституция 1848 и 1884 годов не допускает выдачи политических преступников.
Некоторые монархические правительства, в свою очередь, пытаются сузить принцип невыдачи политических преступников, в настоящее время почти общепринятый. Так, в 1856 году бельгийский король постановил выдавать политических преступников, если преступление их связано с убийством главы государства или кого-либо из членов его семьи. То же самое постановлено и в голландском законе 1875 года.
В Англии законом 1870 года положено не выдавать политических преступников ни в каком случае, точно так же как и во Франции по закону, предложенному Дюфаром в 1877 году.
Италия в своих договорах со всеми странами отнеслась к этому вопросу таким же образом.
1) Юридические основы понятия о политическом преступлении. Процесс эволюции этого понятия выясняется предшествующим историческим очерком. Вначале, когда право отца семьи было перенесено на вождя племени, то этот последний в награду за свои заботы об общине стал пользоваться почетом и неприкосновенностью, причем малейшее нарушение этих прерогатив считалось преступным. Затем власть вождя становится наследственной, источники ее, теряясь во мраке времен, сливаются с религиозными мыслями, что усиливает безграничное право монарха над подданными, и всякое покушение, на него направленное, рассматривается как кощунство, как оскорбление божества и потому наказывается строжайшим образом.
Но по мере распространения греческой цивилизации начинают преобладать другие взгляды. Старые восточные монархии разбиваются о твердыню нового государства, республиканского, которое провозглашает суверенность народа как высший идеал общественного устройства… Суверенность эта, однако, быстро превращается в тиранию, причем всякое покушение, направленное против власти народа, против его религии, даже против его предрассудков, рассматривается как величайшее из преступлений и наказывается смертью.
Сократ жизнью заплатил за попытку разойтись с греческим народом в идеях о нравственности. И он был не единственный – немногого недоставало, чтобы Алкивиад, Протагор, Аристобул, Теофраст, Еврипид и другие не поплатились той же ценою[38]. Самые пустячные нарушения религии и подробностей культа наказывались смертью, как государственные преступления. Точно так же евреи отнеслись к Иисусу Христу.
Рим получил эти взгляды в наследство от Греции и, будучи свободным, основал на них свою политическую жизнь. А когда он склонился перед цезарями, то понятие об оскорблении величества было перенесено с римского народа на Августа и впоследствии прилагалось императорами к любому деянию, смотря по их капризам.
Императорский абсолютизм в Риме, как и восточный деспотизм, однако же, имели то преимущество перед республиканской тиранией, что менее стесняли религиозную мысль. Законов, направленных против свободы совести, при императорах издаваемо не было; Лукиана и Плотина никто не беспокоил.
Затем начались вторжения варваров, у которых вождь пользовался патриархальными правами, как у народов первобытных. Права эти, особенно в военное время, строго уважались и поддерживались естественной военной дисциплиной.
При столкновении с римской цивилизацией, однако же, эта естественная дисциплина должна была ослабеть, и потому для ее поддержания монархии западных государств, возникших на развалинах Римской империи, принуждены были ввести в свое законодательство римское понятие об оскорблении величества, основанное на божественном праве, которое при сочувствии пап и явилось впоследствии орудием деспотического гнета.
Даже теперь еще по традиции вера в божественное право монархов не совсем погасла, несмотря на либеральные реформы, внушенные великими мыслителями XVIII столетия, и на неизбежный прогресс идей. Понятие об оскорблении величества сохранилось не только в современных законах, но и в сознании большинства народа. На цареубийцу смотрят иначе, чем на обыкновенного преступника; каковы бы ни были его побуждения, иногда далеко не низменные, всеобщая ненависть приговаривает его к смерти, притом насколько возможно мучительной, как в старину приговаривали, за кощунство и святотатство.
