Таким образом, по моему мнению, государственные экзамены абсолютно необходимы при условии, что они не будут носить формально-парадного характера. Ибо перед ними ставятся в общей системе подготовки молодого специалиста совершенно определенные, конкретные задачи.
Сравнивая в зарубежных командировках систему образования и подготовки молодых специалистов у нас и в других странах, я не мог избавиться от ощущения стандартного противоречия. Накопилось много наблюдений, что мы учим гораздо лучше. Более глубоки и серьезны наши лекции и практические занятия, насыщеннее общеобразовательная подготовка. Лаконичнее учебники. А вот многоопытные и строгие педагоги становятся мягче и ласковее допустимого на экзаменах, подчиняясь укоренившемуся лозунгу: не теперь же резать студента! Никому не приходит в голову мысль: а где мы были раньше? И если приходит, то лучше о ней не упоминать. Либерализм госэкзаменов стал явлением узаконенным…
Иная картина за рубежом. Начиная с первого экзамена на первом курсе студент попадает в жесточайшие тиски. С него спрашивают во много раз больше того, что объяснялось, и зачастую больше того, что написано в толстых учебниках. Экзамен длится 2–3 часа, и студент имеет возможность продемонстрировать свои знания в очень широком объеме, ответив не на один десяток точно запрограммированных вопросов. А если не имеет, значит он сам доказал, что учиться в вузе ему не под силу. Рожденный конем не обладает силой слона. Каждому свое. Нетрудно заставить студента сидеть на лекции, где он будет читать детективные романы. Это проще, чем организовать правильную и четкую систему экзаменов. И нет ли здесь сходства с производством? Только на тех предприятиях, где введена жесткая система технического контроля, качество продукции удалось поднять до требуемых пределов.
Каково же, в конечном счете, мое отношение к выступлению «Литературной газеты»? В таком виде, с такими целями, как она описана в статье, полезность госэкзаменов более чем сомнительна. А если технику экзаменов изменить?
Но тогда возникает серия более важных вопросов. Не пришла ли пора очень четко, на уровне современных научно-методических требований, сформулировать цель государственных экзаменов в строгой зависимости от профиля данного института? Определить конкретные задачи, стоящие перед экзаменаторами и выпускниками? Не исключено, что такой подход наложит отпечаток на преподавание ряда дисциплин на протяжении всего курса. Поновому решится, какие именно предметы вынести на госэкзамены, а какие оставить для сессий. И еще. Вероятно, существуют отдельные вузы, в которых не только допустимо, но и целесообразно вовсе отменить госэкзамены. Вопреки написанному выше. Но это уже другая тема.
Молодой врач почти с любыми задатками и качествами может найти в медицине применение своим способностям, а следовательно, и найти удовлетворение в работе. Последний фактор имеет колоссальное значение: ведь интересная работа, даже если она моментами сопровождается тяжелыми переживаниями, — одно из наиболее важных, а то и самое важное требование в жизни.
Для человека равнодушного одинаково спокойное существование возможно и в бухгалтерии, и во врачевании. Регистрация крупной растраты государственных средств или гибель ребенка в том или другом случае при некоторой дозе профессионализма не будут мешать однообразному течению его будней. Однако для врача основная задача — воспитание в себе душевных качеств, полярных равнодушию. Коль скоро врач в этом преуспел, каждая трудность, ошибка, просчет явятся для него воистину несчастьем, что, в конечном итоге, имеет последствия, не нуждающиеся в пояснении.
Объективные условия, в которых будущий специалист начинает свой жизненный путь, бывают различными. Возможны крайние варианты: от современной напряженно работающей клиники, подлинной кузницы здоровья и в то же время настоящей «фабрики кадров», до небольшого коллектива, где несложившиеся личные отношения плохо сказываются на творческом росте ординатора. Но всюду — ив сильном, и в слабом медицинском учреждении формирование врача зависит от его правильной активной оценки своей деятельности, ибо именно в начале трудовой биографии складываются привычки, инерция поведения, отношение к своим обязанностям. Просчет на этом раннем этапе может наложить отпечаток на всю последующую судьбу человека. А потому молодому врачу-хирургу в первые же годы желательно, не теряя времени, а следовательно, напряженно трудясь, практически проверить в рамках избранной специальности главные свои возможности. Речь идет о врачевании, оперировании, литературной и исследовательской работе, преподавании, организаторской деятельности, поведении в обществе, в коллективе.
Ограничусь этими, по моему мнению, наиболее существенными положениями. Условимся только, что в такой же мере, как ребенку невозможно научиться ходить лежа, так и врачу невозможно испытать свои силы, если много и упорно не заниматься, стараясь во всем достичь совершенства.
Начнем с того, что врач должен быть человеком интеллигентным. Оставляя в стороне общеизвестное значение этого слова, напомню, что первоначальный смысл латинского «интеллигентус» — понимающий. Стремиться постигнуть всю сложность жизни и свое собственное в ней место, работать на благо общества, а не прозябать за его счет — все это, по-моему, качества интеллигентного человека.
Как это утверждение ни банально, но каждый врач должен любить людей и обладать высокоразвитым чувством, которое хорошо определяется старым, вышедшим ныне из обихода термином — милосердие. Нам, детским хирургам, важно уметь почувствовать все то, что ощущает маленький пациент, оторванный от привычной обстановки, от родителей. Наверное, сильнее всего чувство страха. А для этого надо представить себе, что вот так, оторванный от тебя, среди чужих людей лежит твой ребенок, испуганный, больной, одинокий. Тогда появится забота, внимание, ровный и спокойный тон, а главное, приветливая улыбка и ласковое слово — аргументы более веские, нежели принесенный в кармане леденец. Впрочем, и он иногда полезен.
Среди принципов врачевания в детской хирургии особо выделяются два. Первый — необходимость понять характер ребенка. Кстати, при небольшом желании это значительно легче, чем понять характер взрослого. Ребенок еще не научился скрывать свои чувства, он весь как на ладони. Знание характера поможет не только общению и контакту с ребенком, но и влиянию на него в трудные минуты.
Например, одна из наиболее сложных проблем нашей специальности установление диагноза. Новорожденный и грудной ребенок не в состоянии рассказать о своих ощущениях и изложить свои жалобы. Общение с таким пациентом — дело трудное. «Типичная ветеринария», — сказал один из наших молодых ординаторов. И он был не так уж далек от истины, хотя выразился грубовато. Дети постарше боятся врача, склонны согласиться с ним, лишь бы он скорее ушел. «Здесь больно?» — спрашивает врач. «Да, да», — охотно соглашается ребенок, хотя болит совершенно в другом месте. Ребята еще более старшего возраста, не понимая опасности заболевания, но страшась операции или неприятной процедуры, просто лукавят. Зная, что при аппендиците живот болит справа, они нередко «очень искренне» заявляют: «У меня животик болит вот здесь (слева), а вот здесь (справа) никогда и ни чуточки не болит». Именно в этих случаях важно знать характер маленького человека и войти с ним в хороший деловой контакт.
Второй принцип — никогда не обманывать доверие ребенка.
До сих пор у меня стоит перед глазами сцена, которая произошла много лет назад на лекции по кожным болезням. Женщина-врач демонстрировала нам больную девочку.
— Повернись-ка спинкой, — сказала она, — я тебе ничего делать не буду.
А затем быстрым и ловким движением сорвала марлевую салфетку, прилипшую к большой язве на спине. Нас сразу оглушил и вид этой отвратительной язвы, и громкий крик испуганной девочки. Я хорошо помню, что острее всего тогда почувствовал обиду: зачем же ее так ни за что обманули? И хотя сейчас мне ясно, что лектор не была педиатром и не имела времени на длительные уговоры ребенка, который наверняка начал бы плакать, но это не уменьшает жестокости ее поступка.
…К сожалению, система клинических учреждений такова, что Существует целая иерархическая лестница — ординатор, старший ординатор, заведующий отделением, ассистент, доцент, профессор, — представители которой направляют ведение больного, иногда входя в противоречие друг с другом. Здесь для лечащего врача возникает опасность утраты инициативы. Польза для дела подчас оказывается минимальной, вред есть всегда. А когда ординатор твердо знает, что он один отвечает за больного, он сам читает литературу, сам планирует обследование, сам готовит ребенка к операции. И лишь исчерпав собственные возможности, обращается за советом. При этом может оказаться, что молодой врач ориентирован в последних данных не хуже, а лучше своих старших и даже самых старших коллег и им, в свою очередь, надо набирать темпы.
